Год Крысы, стр. 29

Меня ожидали четыре свитка отчетов. И Гьяррибари торопила меня назначить дату отъезда. Множество приготовлений было уже сделано, стража отобрана. Но я ждал выздоровления Мурри. Я не хотел покидать Вапалу, пока песчаный кот не окажется в состоянии сопровождать меня.

— Сезон песчаных бурь уже недалеко. — В голосе Гьяррибари чувствовалось недовольство.

Возможно, она была права, и я ждал слишком долго.

— Вы правы. Скажем, через пять дней, считая от сегодняшнего?

По ее лицу я понял, что она предпочла бы выехать гораздо раньше. Будь ее воля, мы бы отбыли этим же вечером.

— Следует провести сбор отъезда, — напомнила она мне.

Так назывался еще один дворцовый праздник, без которого я прекрасно мог бы, но не имел права обойтись.

— Сделайте все необходимые приготовления. Я оставляю эту заботу вашим рукам.

Получив долгожданный ответ, она отвесила мне церемониальный прощальный поклон. Как только она удалилась, я сбросил тяжелую мантию и приподнял нижнее платье, чтобы осмотреть свою рану. Древнее снадобье Мохамбры делало свое дело. На коже оставалось лишь несколько красноватых пятен, и больше ничего. Мог ли я надеяться, что это снадобье помогает кошкам так же хорошо? Я протянул руку к одному из мобилей, и по его звону ждавший гонец появился из внешних покоев.

— Вашей аудиенции просит посетитель, — сказал он. — Сестра царственного, высокая дева Мелора-Кура.

— Пригласи ее войти. Потом отправься к смотрительнице императорских котов и попроси ее уделить мне внимание.

Он отдал честь и исчез. Я встал, чтобы приветствовать Мелору-Куру, когда та вошла, и положил руки ей на плечи, избегая формальной учтивости, чтобы показать нашу близость.

— Чем вызван этот хмурый взгляд, сердце мое?

Я ясно видел, что она взволнована, и мгновенно насторожился, понимая, что под поверхностью придворной жизни таится много опасностей. Я усадил ее рядом с собой на подушки у широкого окна, надеясь, что смогу как-нибудь успокоить ее.

— Ты отправляешься в путешествие, — начала она.

— Через пять дней. Больше я откладывать не могу.

— Ты выбрал себе свиту? Может быть, ту, кто станет твоей спутницей?

Я был поражен. Сказала ли ей Алитта? Я ничего не слышал от нее, хотя знал, что скоро услышу.

— Спутницу? — переспросил я.

— Да. Ох, Хинккель, я слышала — возможно, это просто сплетни, но об этом говорят как о факте. Говорят, что будет выбрана внучка королевы Юикалы, Берниен.

— Но она всего лишь ребенок! Если она и в поре, это не заметно.

Моя сестра крутила в руках маленький сверток.

— Также говорят, что есть снадобье, которое может ввести женщину в пору…

— Но ведь это нарушение законов Высшего Духа! Кто осмелится пойти на такое?

— Королева.., но она не станет, не сможет идти против Духа! Брат, — она бросила мне сверток, — что же случилось, что люди начинают нарушать один из внутренних законов? Разве не последует за этим великое зло? Женщина входит в пору в момент, предначертанный Высшим Духом, так было всегда. Юикала — королева, которая отвечает перед Ним за свою землю. Она отвечает за народ, за безопасность Вапалы. Если она нарушит закон, разве не пострадает вся Вапала?

Это было верой, которой я придерживался всю свою жизнь.

— Кто распространяет эти сказки? — спросил я. — Мы должны узнать правду!

— Я… я слышала это как сплетню. Та, что говорила об этом, казалось, имела какое-то касательство ко двору. Но я не могу назвать ее имени!

Она выложила мне всю историю своего посещения лавки Равинги и подслушанного там грязного разговора.

— Такие слухи не могут распространяться, не имея под собой доли правды. Однако я не знаю, как мы сможем узнать больше. При дворе королевы нет никого, кому я мог бы доверять. Я и так должен проверять каждого, кто приходит ко мне, насколько я могу. Предъявлять такое обвинение без достаточных доказательств значит навлечь гнев Духа.

— Но есть высокая дева Алитта, — сказала Мелора. — Она будет при королеве, если потребует этого. Она, без сомнения, не участвует в этом заговоре.

Я подумал об Алитте, о моем собственном дерзком плане приблизить к себе ту, кому я доверяю. Посмею ли я снова приблизиться к ней и попросить помощи? Это все равно, что запутаться в слизистых жгутах, разве что эти нельзя увидеть и перерезать…

— Почему бы тебе не посоветоваться с Равингой? — спросила моя сестра. — Она мудра. Это я сделала под ее руководством.

Она развернула сверток.

Там оказался еще один браслет. По его поверхности бежала очень старая надпись — серебром по золоту, древние слова разделялись драгоценными камнями, не алмазами, а сапфирами моей родины. Мелора взяла мою руку и надела на нее браслет.

— Смотри. — Она чуть нажала на него, и тот сполз до костяшек пальцев. — Так!

Она приподняла мою кисть, и я понял, что она имеет в виду. Теперь я носил при себе особое оружие, не привлекающее внимания.

— Наставления Равинги и моя работа. Обе мы работали по воле Высшего Духа. Пусть он защитит тебя от всякого зла.

Она раскрыла руки мне навстречу, и я притянул ее к себе, Я не хотел, чтобы она уходила. Как и от Мурри, от нее исходили тепло и доброжелательность, то, что так надо хранить во мгле придворной жизни.

— Да пребудет с тобой вечно Высший Дух, — сказала она, когда я отпустил ее. — Ты куда больше, чем они думают, Хинккель. Мне кажется, некоторые это узнают — к своему огорчению.

Когда она удалилась, вошла Мохамбра с Мурри и Акиэа по бокам. Их мех до сих пор был исполосован, но голой кожи уже не было видно, и они совсем пришли в порядок.

У меня было много того, что следовало обдумать, и никого под рукой, чтобы обратиться за советом. Интересы Равинги не совпадали с моими — в первую очередь она заботилась о Хинккеле. Я думала о нашей встрече на подземных путях и о его резком, постыдном предложении. Да, ему это могло показаться практичным. Но для меня это было пощечиной.

Да, поскольку мы оба знали о подземных протоках и он надеялся узнать, не связаны ли ими все королевства, его идея была вполне разумной. Но как он может объявить меня спутницей, если я еще не вошла в пору? Это было бы очевидно всем. Подобное притворство было бы против воли Высшего Духа.