Питер Пэн и Похитители теней, стр. 37
Дверь захлопнулась прежде, чем Динька успела до нее добраться. Чиж увидел, как Динька вырвалась из рук Пондла, и догадался, что она попытается сбежать. Поэтому он опередил ее. Мало того, он едва не схватил саму Диньку! Его проворная рука не дотянулась до нее на какой-то дюйм — Динька еле успела увернуться.
Теперь в кабинете царил хаос. Пондл, голова которого по-прежнему была окружена облаком атакующих канареек, вслепую носился по комнате кругами, завывая и размахивая руками. Злосчастный Эдгар болтался на своей цепочке, точно тряпичная кукла.
Ну а Чиж тем временем не сводил глаз с Диньки. Он выслеживал ее и временами пытался поймать. Но, как ни был он проворен, она каждый раз оказывалась шустрее и успевала увернуться. Торговец гонялся за ней по кабинету, а она носилась под потолком, отчаянно ища выход. Однако дверь была закрыта, а окон в комнате не было. Описав несколько кругов, Динька опустилась на лосиную голову, прибитую так высоко, что Чижу до нее было никак не дотянуться. Динька присела на массивных рогах лося, отдуваясь и следя за Чижом, как умная птичка следит за кошкой. А торговец стоял внизу, тоже отдуваясь и следя за Динькой, как кошка за птичкой.
Несколько секунд оба отдыхали, наблюдая друг за другом и не обращая внимания на вопли Пондла, у которого уже шла кровь из многочисленных мелких, но болезненных уколов клювиками. Потом Чижу пришла в голову идея. Он обогнул Пондла, подбежал к стенке с бабочками и сорвал с нее сачок. Держа сачок обеими руками, торговец принялся подкрадываться к Диньке, не сводившей с него глаз. Все ближе, и ближе, и ближе, и…
Хлоп! Динька сорвалась с рогов ровно за полсекунды до того, как на них опустился сачок. Чиж выругался, рванул сачок за ручку, и лосиная голова с грохотом обрушилась на пол. Торговец развернулся и устремился следом за Динькой.
Хлоп! Хлоп!
Еще дважды он пытался ее поймать. Во второй раз ему это даже почти удалось: проволочный ободок зацепил ее ногу так, что Динька закувыркалась в воздухе. Чиж мрачно усмехнулся: скоро она устанет, и тогда он ее сцапает!
Сама Динька думала о том же. Она отчаянно озиралась в поисках выхода или хотя бы укромного места, где можно передохнуть.
И тут она услышала голос.
«Жарко! — крикнул он. — Выход! Где жарко!»
Динька метнулась на другой конец комнаты, чтобы увернуться от очередного взмаха сачка, и заодно огляделась, чтобы понять, кто это с ней говорит. И тут она сообразила. Это был Эдгар!
Обезьянка, болтающаяся на ошейнике, издавала отчаянные вопли, пытаясь привлечь ее внимание. Динька плохо ее понимала: обезьянка говорила на диалекте, отличающемся от того, на котором говорили капуцины с острова Моллюска. Однако два слова — «жарко» и «выход» — повторялись то и дело, и их Динька разобрала отчетливо. Кроме того, Эдгар отчаянно размахивал руками, указывая на камин. На острове Моллюск Динька не раз видела костры, но каминов там не было. Она не знала, как устроен камин, и не подозревала, что внутри непременно бывает труба, ведущая прямиком на крышу. Однако она твердо знала, что, если немедленно не найдет выхода, человек с сачком ее вот-вот поймает.
Динька стрелой пронеслась через комнату, прямиком к раскаленным углям. Сачок свистнул снова, прямо за спиной. Динька влетела в камин, ахнув от горячего воздуха, ударившего в лицо. Она инстинктивно свернула наверх, в дымную тьму каминной трубы. Вверх, вверх, задержав дыхание, чтобы не надышаться ядовитого дыма, почти теряя сознание. И вот наконец Динька ощутила благословенную сырость лондонского воздуха и свободно выпорхнула наружу.
Из оставшейся позади трубы до Диньки доносились слабые звуки: стенания лорда Пондла, знаменитого коллекционера, беспомощно отбивавшегося от разъяренных золотистых пташек, радостные вопли ее спасителя Эдгара, но громче всего — проклятия Айзека Чижа, торговца птицами, чье грядущее богатство только что вылетело в трубу.
Глава 45
Холодное железное кольцо
У Питера болело все тело. Болели скула и живот, куда ударил торговец, болели ноги от непрерывного стояния в боевой готовности. Руки и плечи тоже отчаянно болели оттого, что он все это время держал наперевес мерзкое, вонючее ведро. Несколько раз Питера чуть не стошнило от этой вони. Один раз Питер осмелился было поставить ведро на пол, но Рейф тут же вскочил на ноги, чтобы накинуться на него, и Питеру пришлось снова подхватить ведро, причем часть его гадкого содержимого выплеснулась ему на босые ноги.
Питер понимал, что долго он так не выдержит. Понимал это и Рейф. Крепкий мордоворот удобно восседал у дальней стенки камеры, наблюдая за Питером с пренебрежительной усмешкой.
— Че, приятно пахнет, а? — спрашивал он. — Ничего, детка, скоро я надену это ведро тебе на голову!
Эту шуточку Рейф отпускал уже в четвертый раз, однако прочие мальчишки снова разразились хохотом так, будто никогда раньше ее не слышали.
Но тут хохот оборвался: в дверях камеры появились двое людей в форме. Один был тюремщик, дядька с бакенбардами по имени Хамдрейк, другой — его нервный молодой помощник, парнишка лет пятнадцати по имени Кремп, с длинными, неуклюжими руками и ногами и торчащим кадыком. Хамдрейк в одной руке нес свернутую кольцами тяжелую цепь, а в другой — металлическое кольцо с несколькими ключами. Одним из ключей тюремщик отпер камеру, вошел внутрь вместе с Кремпом и запер за собой дверь. Потом повернулся лицом к узникам.
— А ну, бездельники и плуты!!! — рявкнул он. На службе Хамдрейк иначе не разговаривал. — Живо выстроились по росту у стенки!
И для пущей доходчивости отвесил пинка тому мальчишке, что сидел ближе всех. Мальчишки стали строиться.
— Кремп!!! — рявкнул Хамдрейк, обращаясь к помощнику. — Буди тех бездельников!
Он указал на храпящих в углу пьяниц. Кремп подошел к ним и принялся тыкать их в бока, а взгляд Хамдрейка тем временем упал на Питера, который по-прежнему стоял у стены, держа в руках вонючее ведро.
— Эй, ты!!! — гаркнул Хамдрейк. — Что это ты там задумал, а?!
— Я… я… — выдавил Питер, — я…
— Да ты никак задумал спереть это ведро?! — заорал Хамдрейк.
Он бы ни за что не потерпел, чтобы у него в тюрьме что-то пропало, пусть даже и загаженное ведро.
— Нет, сэр, — ответил Питер. — Я только…
— Тогда поставь его!!!
— Хорошо, сэр, — ответил Питер и охотно поставил ведро на пол, радуясь тому, что может избавиться от этой тяжелой, вонючей, гадкой штуковины.
— Встать в строй!!! — рявкнул Хамдрейк, схватив Питера за плечо и пихнув его к остальным.
Питер увернулся от тычка Рейфа и встал в строй по росту, четвертым по счету. Кремп с грехом пополам заставил пьяниц тоже стать в строй. Один из них, пошатываясь, поинтересовался:
— Ш-што с-случилось? К-куда нас ведут?
— Вы предстанете перед судом!!! — сообщил Хамдрейк все тем же громовым голосом. Эту речь он повторял ежедневно и знал ее наизусть. — Суд рассмотрит ваше дело и определит, виновны вы или нет!!! А потом всех вас отправят в Ньюгейт, где вы и сгниете!!!
Услышав это, стоявший перед Питером мальчонка лет восьми-девяти на вид разревелся.
— А что такое Ньюгейт? — шепотом спросил у него Питер.
— Тюрьма такая, — всхлипнул мальчонка. — Страшная-престрашная! Мой папка там сгинул.
Питер обернулся к Хамдрейку, сглотнул и выпалил:
— Сэр!
— В чем дело?!!
— А что, если… — Питер собрал всю свою отвагу. — А что, если мы не сделали ничего плохого?
Мальчишки постарше у него за спиной только фыркнули. Хамдрейк сделался лиловато-багровым.
— Кремп!!! — взревел он. — Дай этому парню в ухо!!!
Кремп подошел и дал Питеру в ухо. На счастье, Кремп был не большой мастак в этом деле, так что вышло не очень больно.
— Если бы ты ничего не сделал, ты бы тут не сидел, понятно?! — объяснил Хамдрейк неведомую до тех пор Питеру тонкость английского законодательства.
Питер понял, что единственный способ вырваться на свободу — это улететь. Конечно, это означает выдать себя, но другого выхода не было. Улетать надо сразу, как только их выведут на улицу. Тогда он…