Питер Пэн и Похитители теней, стр. 26
— А слышишь, как будто колокольчики звенят? — спросил Старый Трампи, озираясь вокруг.
— Нет! — отрезал Питер.
— Ага, а я вот слышу! — нахмурился Старый Трампи. — Это что-то новое. Звуки мне раньше не мерещились.
«Выпусти меня!» — оглушительно прозвенела Динька.
— Слышь? Вот, опять! — сказал Старый Трампи.
— Заткнись! — прошипел Питер Диньке.
— Чего? — переспросил Старый Трампи.
— Ничего, ничего! — поспешно сказал Питер.
— Ты вроде бы говорил, чтобы я заткнулся, — сказал Трампи.
— Нет-нет, — возразил Питер. — В смысле, да, я это сказал, но только не вам.
— А кому ж тогда?
— Ну, это… самому себе.
— А-а! — протянул Старый Трампи. — Ну да, со мной такое тоже бывает. Сижу, болтаю-болтаю, потом глядь — а рядом-то и нету никого. Но вот колокольчики — нет, колокольчики мне мерещатся впервые.
И он снова попытался хлебнуть из бутылки. Но та по-прежнему была пуста.
Питер посмотрел в конец прохода. Небо светлело, ливень заканчивался.
— Сэр, — обратился мальчик к Трампи, — я ищу дом — тут, в Лондоне…
— О-о, домов-то в Лондоне чертова уйма! — сказал Трампи. — Их тут просто тыщи. Так что какой-нибудь дом ты непременно найдешь.
— Мне какой-нибудь не надо, — объяснил Питер. — Мне один нужен, конкретный.
— А-а, — протянул Трампи. — Это может оказаться посложнее.
— Этот дом принадлежит семейству Астеров, — сказал Питер. — Лорду Леонарду Астеру.
— Ло-орду? — переспросил Старый Трампи. — Так ты ищешь дом лорда?
— Да, — сказал Питер.
— Ха-ха-кха-хрр-тьфу! — засмеялся Трампи и снова выплюнул впечатляющий ком мокроты.
Питер отвернулся.
— Извини, — сказал Трампи. — Ты только не обижайся… послушай, как тебя там?
— Питер.
— Так вот, Питер, ты не обижайся, но что-то не похоже, чтобы ты был из благородных.
— Так вы не знаете этот дом? — уточнил Питер.
— Какой дом?
— Дом лорда Астера. — Питер старался не выказывать своего раздражения. — Вы не знаете, где он живет?
— Да уж не здесь, как пить дать, ха-ха! — ответил Старый Трампи, указывая на грязный проулок. Из одной кучки мусора к другой прошмыгнула жирная крыса.
— А где его искать, вы тоже не знаете? — спросил Питер.
Старый Трампи немного поразмыслил над этим вопросом, потом поинтересовался:
— Кого — его?
Питер вздохнул.
— Ладно, фиг с ним, — сказал он и пошел к выходу из проулка.
— Эй, ты уже уходишь? — окликнул его Старый Трампи.
— Да, — ответил Питер, осторожно пробиравшийся через мусорный завал.
Оттуда выскочило сразу несколько крыс, и мальчик отшатнулся.
— Скажи-ка еще разок, как тебя звать? — спросил Старый Трампи.
Питер вздохнул, остановился, обернулся.
— Питером меня звать, Питером!
— Да-да, Питером, — сказал Трампи. — Так вот, сынок, будь осторожен там, снаружи. Эти доки — небезопасное место, особенно для такого парнишки, как ты. А когда стемнеет, то в Лондоне вообще всюду небезопасно.
Он выразительно чиркнул себя пальцем по горлу.
— Никому не доверяй, парень! Никому! Потому-то Старый Трампи тут и сидит!
Питер, ничего не сказав в ответ, отвернулся и побрел дальше в конец проулка, предоставив Старому Трампи беседовать с самим собой.
— Никто не может считать себя в безопасности, — бормотал старик. — Никто и нигде, тем более когда стемнеет!
Он еще раз попытался глотнуть из бутылки и был слегка удивлен и изрядно разочарован, когда обнаружил, что она так и осталась пустой.
Глава 29
Обглоданная косточка
Сланк следил за командой «Фантома» зорче ястреба.
Он сам ходил в море с тринадцати лет, так что моряков знал как свои пять пальцев и прекрасно понимал, что Лондон, с его многочисленными искушениями, тянет их к себе как магнитом, несмотря на все приказы Нереццы. У трапа выставили охрану, чтобы никто не пытался улизнуть на берег, но Сланк понимал, что многие из матросов не побоятся спуститься на причал по канату или даже спрыгнуть в грязную Темзу и выбраться на берег вплавь, если будут думать, будто их никто не видит. А стоит им добраться до берега и залить глотку грогом, то рано или поздно они примутся болтать о своем странном путешествии — и даже о зловещем пассажире.
А между тем лорд Омбра не желал, чтобы о его присутствии стало известно. Не сейчас. Пока еще рано. А если лорд Омбра разгневается… Сланку страшно было даже подумать, что будет тогда. И вот Сланк коротал время до появления Омбры, бродя по палубе и следя за матросами, которые все сильнее проявляли недовольство.
На данный момент большинство матросов столпилось у борта, наблюдая за кровавой пьяной дракой у входа в популярный портовый паб «Веселый негритос». Сланк решил воспользоваться тем, что команда пока что нашла себе развлечение, и подняться наверх, в «воронье гнездо». Отсюда, с вершины мачты, ему был отлично виден весь корабль. А кроме того, с высоты открывался вид на город, уходящий вдаль под предполуденным небом, тусклым от угольного смога.
Миновало двадцать минут. Полчаса. Драка закончилась, и команда «Фантома» вновь разбрелась по палубе. Сланк всмотрелся в нос, потом в корму, потом снова в нос. Он пристально оглядывал борта, прислушивался, не раздастся ли подозрительный шорох. Дул легкий ветерок, принося с собой запахи города. Одни были противные, другие, например запах свежей готовящейся еды, очень и очень приятные. Хлопали свернутые паруса — звук, знакомый и милый сердцу любого морехода. Когда жесткая парусина развевалась на ветру, ее складки расходились и сходились вновь, подобно мехам аккордеона.
«А это что такое?»
Сланк устремил взгляд в сторону кормы, на парус, свисающий с бизань-мачты. Налетел новый порыв ветра, и парус раскрылся снова. Потом ветер стих, и парус закрылся, как будто захлопнули гигантский кошелек.
Сланк нахмурился, пытаясь сообразить, что он только что видел. Свернутый парус опять раздулся — и Сланк увидел это снова.
Он стремительно выбрался из «вороньего гнезда», спустился по вантам, пробежал по палубе и взлетел на бизань-мачту проворней любого юнги. Он подобрался к парусу на второй снизу рее. И принялся разбирать тяжелые складки парусины, чтобы убедиться, что ему не померещилось. Внизу, на палубе, собралось несколько матросов: им сделалось интересно, что такое разыскивает. Сланк.
«Вот!» Сланк расправил последнюю из складок. Внутри обнаружилось три огрызка от яблок, съеденных вместе с семечками, и начисто обглоданная косточка: даже мозг изнутри был тщательно высосан.
«Крыса? Но какая крыса полезет так высоко? Птица?»
Сланк зацепился коленом за канат и свесился вниз головой в складку паруса. Матросы внизу загомонили: зрелище становилось все занятнее. Сланк достал косточку и поднялся обратно на рею. Он сел поудобнее и принялся пристально разглядывать свою находку.
Следы зубов. Нет, этой косточкой лакомилась вовсе не птица. И зубы были не крысиные — это были следы зубов человека, причем слишком мелких, чтобы принадлежать взрослому. Скорее, это был…
Сланк устремил взгляд в сторону лондонских крыш, потом посмотрел вниз, на палубу. Не мог ли оставить это их «заяц»? Однако же яблочные огрызки не были старыми и гнилыми — они выглядели почти свежими. Эти яблоки съели совсем недавно… А ведь «заяц» спрыгнул с корабля несколько недель тому назад!
Сланк нахмурился. Он вспомнил другой корабль и мальчишку, который вот так же спрыгнул за борт, а потом вернулся живым и здоровым, как ни в чем не бывало. Сланку вспомнились слухи о призраке, бродившем по кораблю, уже после того, как «заяц» спрыгнул за борт!
«Неужели?!»
Сланк уставился на косточку и стиснул ее в кулаке, как будто это было горло летающего мальчишки. Если этот мальчишка каким-то образом очутился на корабле и теперь он здесь, в Лондоне, чем это грозит Омбре и его планам? Рискнет ли Сланк упомянуть об этом? Тогда, на острове, Омбра предостерегал его, чтобы он не смел увлекаться своей ненавистью к мальчишке — ненавистью, которая была близка к одержимости. Так стоит ли теперь рисковать, упоминая о своих подозрениях, раз у него нет никаких доказательств, кроме обглоданной косточки и пары яблочных огрызков? И тем не менее Омбра сам явно подозревал, что на корабле творится что-то неладное. Недаром он требовал устраивать обыски и удваивать число вахтенных…