Духи времени, стр. 4
Глава 2
Талахасси удовлетворенно вздохнула, и Джейсон засмеялся.
— Для мрачного цыпленка ты, несомненно, съела недурной китайский обед, — прокомментировал он.
— Я люблю «Дыхание Конга», я люблю свежую свинину, я люблю…
— Гадательные печенья? — Он разломил одно и развернул бумажку, лежавшую внутри, с видом судьи, объявляющего приговор.
— Хорошо, хорошо, это вполне подходит. «Пища лечит голод, знание лечит невежество». Какая веская мысль вложена в это!
Талахасси предъявила свою собственную бумажку.
— Как странно…
— Что странно? Они положили в твое печенье меню нашего банкета, Талли?
— Нет, — ответила она слегка отсутствующе и прочла:
— "Дракон порождает Дракона, Феникс порождает Феникса".
— Я не вижу в этом ничего необычного. Просто еще один способ высказывания «подобное порождает подобное».
— Это также может иметь и другое значение. Дракон являлся символом императора — никто более не смел использовать его. А феникс был тем же для императрицы.
Это может означать, что члены королевской семьи могут порождать только членов королевской семьи.
— Как раз то, что я сказал, не правда ли? — спросил Джейсон, внимательно наблюдая за ней.
— Я не знаю — ох, полагаю, что это так.
Но почему у нее было это минутное странное ощущение, что записка в гадательном печенье, которая содержала всего лишь древнее высказывание, имела для нее особенное значение?
— Послушай, я ничего не говорил, потому что чувствовал, что ты не хочешь разговаривать об этом, — Джейсон оборвал ее раздумья. — Но что ты собираешься делать с этим Кэри? Ясно, что он будет с тобой вести себя свински, если сможет. Я удивляюсь, почему?
Талахасси с самого начала обеда до его конца старалась выбросить свое столкновение с доктором Кэри из памяти. Но ей придется посмотреть в лицо этому раньше или позже, так почему бы не сделать это теперь, тем более что Джейсон открыто повел разговор об этом.
— Может быть, потому, — ответила она откровенно, — что я — темнокожая. Но, думаю, прежде всего потому, что я — женщина. Существует много докторов наук, и не все они — белые, которые обижают женщину, посмевшую вторгнуться в их собственную область. Вот одна из причин, мой дорогой, почему мы боремся за эмансипацию! Ты слышал об амазонках, призывающих вновь возродить матриархат? Как это ни странно, некая разновидность матриархата существовала и в Африке, очень долгое время. Когда в Европе королева могла быть передвинута, подобно шахматной фигуре на доске какого-нибудь интригана, королевы далеко к югу предводительствовали своими собственными армиями и обладали таким влиянием, о каком белая женщина не смела и мечтать. В каждом королевстве было три господствующих женщины, если не больше — королева-мать, необязательно мать правящего короля, но, по сути, самая значительная женщина королевской семьи предшествующего поколения; сестра короля, потому что только она могла родить наследника королевской власти — сыновья короля, как правило, в счет не шли; и его первая жена. Например, в Ашанти жены короля должны были собирать налоги и имели собственную, очень надежную охрану, слуг и тому подобное, чтобы заниматься этим делом.
— Итак.., если Кэри — эксперт по африканской истории, каким он считается, — отметил Джейсон, — он, вероятно, знает все это. Может быть, именно поэтому и хочет унизить тебя, прежде чем ты возьмешь, по праву своего рождения, руководство отделом в свои руки. Но, — теперь Джейсон стал серьезным, — будь осторожной с ним, Талли. Думаю, он может быть опасным человеком, если выставляет это напоказ.
Она кивнула.
— Я знаю, и ничего не может быть хуже, чем политика конфронтации. К счастью, доктор Гринли достаточно долго наблюдал за моей работой, чтобы знать, на что я способна.
Джейсон, уже почти половина десятого! — она взглянула на свои часики.
— Нож, которым свежуют слона, должен быть не большим, а острым!
Она пристально взглянула на Джейсона.
— Теперь объясни, что ты этим хотела сказать?
— Нам досталась какая-то доля мудрости Востока, — он жестом указал на разбросанные остатки печенья. — Я же имею кое-что из наследия нашего собственного племени. Другими словами, следи за каждым своим шагом.
— Я, вероятно, буду делать это непрерывно, пока не отдавлю себе ноги, — согласилась она, вставая. — Я люблю обоих Гринли и поэтому не стану раскачивать лодку, чтобы не причинить неприятности доктору Джою.
Когда Джейсон отпирал дверь ее квартиры, они услышали изнутри настойчивый, пронзительный телефонный звонок.
— Ox! — Она резким движением распахнула дверь и пробежала через темную гостиную, стремясь как можно быстрее схватить трубку телефона, который издавал продолжительный требовательный звонок.
— Талахасси? — это был доктор Джой, и он говорил необычным, напряженным голосом.
— Да.
— Хвала создателю, что я нашел вас. Не можете ли вы приехать в музей прямо сейчас? Я не стал бы вас просить, но дело крайне важное. — Затем линия отключилась так внезапно, что она, испугавшись, на мгновение застыла на месте. Для доктора Гринли такой образ действия был необычен…
— Кто это?
— Доктор Гринли. — Она положила трубку. — Он только что попросил меня приехать в музей — в такое-то время! — и повесил трубку. Что-то случилось! Это очевидно!
— Я довезу тебя. — Джейсон последовал за ней и запер дверь, взяв ключ из ее руки. Она чувствовал себя слегка ошеломленной. За два года работы — сначала как младший ассистент, потом как самостоятельный специалист — такого никогда не случалось. Сейчас она была встревожена так же, как и тогда, когда чувствовала присутствие той тени третьего, которого, конечно, никогда не было там, сопровождавшего ее по музею.
— Случилось что-то ужасно скверное, — пробормотала она, когда Джейсон уселся в автомобиле рядом с ней и, запустив двигатель, начал выводить машину со стоянки.
— Уверен, это Кэри, — отозвался он.
Но что мог доктор Кэри сделать или сказать такого, что бы заставило доктора Джоя вызвать ее ночью в музей? Она ничего не могла придумать и была все еще сбита с толку, когда Джейсон доставил ее к той же самой задней двери, в которую они входили несколькими часами раньше. Теперь в вестибюле было светло, а прямо за дверью ожидал Хауэс. Он распахнул ее.
— Поднимайтесь прямо наверх, мисс Митфорд. Лифт ждет.
Джейсон двинулся было следом, но Талахасси остановила его.
— Нет, ты останешься здесь, Джейс — если это касается работы отдела, я совершу более чем дурацкую ошибку, впутав в это постороннего.
— Ты уверена? — Он был озабочен, и в голосе сквозило сомнение.
Она энергично кивнула, надеясь, что этого достаточно, чтобы успокоить его.
— Уверена. И если разговор затянется, я позвоню вниз, и мистер Хауэс передаст тебе. Я же знаю, что ты улетаешь рано утром. Так будет правильно, мистер Хауэс?
— Безусловно, мисс.
Когда Талахасси вошла в лифт, она ожидала ощутить это другое присутствие. Но здесь не было ничего, кроме легкого ощущения сверхъестественного, всегда характерного для музея, когда он закрывался для публики и большинство обслуживающего персонала уходило, усиленного, возможно, потому, что была ночь. Гроза, которая давно собиралась, все еще не разразилась, хотя небо снаружи было по-прежнему затянуто тучами, и теперь девушка услышала, даже через толстые стены, окружавшие ее, раскаты, которые могли быть только отдаленным громом.
Гром барабанов — почему-то это выражение проскользнуло в ее мозгу в то время, когда она нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, ожидая, пока лифт доберется до пятого этажа. Барабаны так много значили в Африке — знаменитые «говорящие барабаны», чьи умело подобранные звуки действительно могли далеко передавать сообщения, так, что знающие могли понимать их…
Дверь лифта открылась, и она окинула взглядом просторный холл. За матовым стеклом двери кабинета доктора Гринли горел свет. Талахасси обнаружила, что дышит учащенно, как будто только что бежала. Она заставила себя идти более медленно. Она не собиралась врываться в кабинет доктора Гринли, как беззаботный ребенок, которого позвали поиграть.