Берегись ястреба, стр. 29

— Он сам пришел ко мне в руки, хотя мой род не доверяет колдовству. Но этот меч пришелся мне по руке, словно специально для меня сделан. Это еще один знак, что я должен быть участником поиска. На мне тоже лежит обет — доставить этот меч туда, где им можно будет воспользоваться, владеть им. Не знаю, но, может быть, человек, которого звали Нирель, умер, а я теперь кто-то другой. Но если это так, то я должен узнать, кто я теперь. А сейчас, леди, тебе нужно уснуть, потому что ты выдержала схватку, которая истощила бы силы любого воина. А пернатый брат, хоть и охотился днем, лучший часовой, поэтому нам нет надобности караулить. Завтра, может быть, мы пройдем другими тропами, но это будет завтра, и не стоит думать о зле, которое может ждать впереди.

Тирта действительно устала. Голос сокольничего смягчился, утратил обычную резкость. Он, казалось, уносит девушку — но не в то темное место, которое она ищет, не в пустоту несуществования, а к обновлению тела и духа.

Алон, закутавшись в одеяло, которое было скатано за седлом торгианца, лег рядом, так что Тирте не нужно было даже вытягивать руку, чтобы коснуться его.

Она слышала шаги в темноте и знала, что сокольничий тоже укладывается на отдых. Тирта по-прежнему не понимала, что произошло сегодня вечером. Но она слишком устала, чтобы думать об этом. Утром будет достаточно времени для раздумий.

Когда она снова открыла глаза, ей было тепло.

Солнечный луч упал ей на щеку, прорвавшись сквозь листву над головой. Потребовалось немало решимости и силы воли, чтобы подняться и откинуть плащ.

В первое мгновение — мгновение удивления и смущения — она подумала, что, несмотря на все свои слова, эти двое послушались ее и пошли своим путем: она никого не увидела. Потом заметила седла и поняла, что никуда они не ушли. Рядом с ней на широком листе лежали два длинных белых корня, недавно отмытых от земли: на них еще были видны капли воды. А рядом с ними фляжка с водой.

Тирта узнала корни, которые время от времени выкапывал Алон. Сырые, они рассыпчатые и чуть острые, но вполне съедобны. Девушка поела и напилась. Оказывается, она едва не умирала с голоду. Потом с трудом встала, держась за ствол дерева, под которым лежала. Послышался шелест ветвей, показался Алон. Лицо его прояснилось, когда он увидел ее.

Он прошел по небольшой поляне, на которой они разбили лагерь, схватил Тирту за руки, прижал их к себе.

— Тирта, как ты себя чувствуешь? — он смотрел ей в глаза, и в его взгляде появилось удовлетворение. — Ты спала, о, как ты спала!

Она посмотрела на солнце и неожиданно почувствовала себя виноватой.

— Сколько я проспала?

— Сейчас полдень. Но неважно. Мастер меча сказал, что это хорошо. Он считает, что нам лучше подождать здесь, пока те проходят через лес. Крылатый Воин следит за ними и ищет других, которые могут оказаться здесь. Мастер меча на охоте. Он поставил силки и уже поймал двух луговых куропаток. Он считает, что здесь мы можем развести костер.

Алон скорчил гримасу.

— Мне не нравится сырая зайчатина. Это будет получше. — Выпустив ее руки, он принялся за работу. Подобрал ветки, которые выронил, увидев ее, отобрал из них самые сухие, те, что легко загорятся и не дадут дыма.

Когда вернулся сокольничий, у него с пояса свисали две жирные птицы. Он рассказал, что нашел небольшую долину, отвел туда лошадей и стреножил.

Там хорошая трава.

— Мы потеряли день, — сказала Тирта, глядя, как он сдирает с птиц шкуру и ловко насаживает на прутья. А Алон тем временем уже развел костер.

— Время не потрачено, — успокоил он. — Пусть те уйдут вперед. Мы двинемся вечером. Я не стал бы идти днем открыто. Приближается буря, она нас еще лучше укроет. — Он показался Тирте прежним, спокойным и отчужденным, занятым только тем, что считает своим долгом. И она была удовлетворена этим.

Собственная независимость в этот момент показалась ей удобным плащом, который не хочется снимать.

12

Ночь была безлунная, небо затянули тучи, из них шел мелкий дождь, проникая под одежду. Тирта настояла на том, чтобы ехать на торгианце. Алон ехал вместе с ней, она укутала его своим плащом. Они старались держаться в тени деревьев, используя любые укрытия. В сумерках Крылатый Воин сообщил, что те, за кем он следит, углубились в лес, не оставив ни часовых, ни шпионов.

Трое путников по-прежнему не были уверены, что их не заметили и что впереди не ждет засада. Поэтому двигались они медленно, сокольничий, как всегда, впереди. Он действовал привычным образом, как много раз в прошлом, подумала Тирта.

Наверно, уже миновала полночь, когда они приблизились к заросшей кустами старой лесной дороге.

В темноте лес, со своей густой тенью, казался еще более угрожающим, и Тирта держалась вдвойне настороже, стараясь заметить следы наблюдения за ними.

Конечно, она не решалась слишком далеко посылать мысль, чтобы не привлечь внимание тех, кто еще не подозревает об их появлении. Вполне вероятно, что тут есть такие, кто может уловить по ее мысли их присутствие.

Мальчик сидел спокойно, он не издал ни звука за все часы, пока они медленно и осторожно приближались к цели. Но когда сокольничий направил своего пони на лесную дорогу, Алон пошевелился, послышался его еле уловимый шепот:

— Это место живет… — Он говорил так, словно сам не понимает смысла своих слов, вернее, понимает, но не может подобрать соответствующее выражение.

Тирта склонила голову, так что ее губы оказались рядом с ухом Алона.

— За нами следят? — говорила она как можно тише.

— Кажется… еще нет, — ответил он.

Она сама все время смотрела по сторонам, искала то существо, которое видела в своем путешествии в трансе. Она была уверена, что это существо принадлежит Тьме, что оно очень далеко от природы человека. Если оно выйдет к ним… Девушка взяла себя в руки, она не поддастся страху.

Ехавший впереди сокольничий был почти не заметен. Сокол присоединился к нему при входе в лес и теперь сидел на луке седла. Но если зрение не позволяло ей видеть, мысленно девушка легко следила за пони воина и за своей кобылой, шедшей сзади.

Лошади ближе подошли друг к другу, насколько можно было на такой узкой дороге.

Справа блеснул бледный слабый свет. Сердце Тирты на мгновение забилось сильнее, но она увидела, что это камень, один из тех дорожных камней, которые она видела в трансе. Свечение ей не понравилось: похоже на призрачный свет некоторых грибов, отвратительных зловонных образований, которые, как считается, растут на непогребенных телах.

Нависающие ветви частично защищали от дождя, и Тирта смогла немного откинуть капюшон, чтобы лучше видеть. Алон пошевелился в ее руках. Он тронул ее за руку, предупреждая.

Да!

То, чего она ждала с момента, как они въехали в лес, приближалось. Пока что оно почти не ощущало их присутствие. Может, просто кружит, как часовой.

Но кожу Тирты закололо, она почувствовала, как ее охватывает смертельный холод. Как и то чудовище, что пыталось добраться до них с сокольничим в горах, это существо не из их мира. И его появление действует как сильный мысленный удар.

Тирта не могла сказать, уловил ли сокольничий то же самое. Но здесь дорога слегка расширилась, и торгианец сам, без ее принуждения, поравнялся с пони.

Тирта решилась отпустить на мгновение Алона и коснулась рукой спутника.

Он не ответил на ее прикосновение. Но девушка знала, что воин понял ее предупреждение, что он и сам знает об угрозе. Они еще могут отступить, уйти из этого полного тьмы места. Но это ничего не решит, потому что обет прочно держит ее. И это единственная дорога, по которой она должна пройти.

Лошади двинулись вперед. Попадалось все больше светящихся камней, некоторые, как часовые, стояли вдоль дороги, другие виднелись в глубине леса. Тирта, напряженно выпрямившись в седле, пыталась с помощью своего Дара определить, откуда исходит угроза.