Колонисты, стр. 24

— Я уплачу по счету, — Присцилла хлопнула ладонью по одному из счетов, лежащих на столе, — не раньше, чем получу вот это, — и она сердито ткнула пальцем во вторую бумагу.

Кузнец встрепенулся: он начал что-то соображать.

— Уж верьте мне, юная леди, — сказал он, насмешливо разглядывая девушку, — расчеты эти — не женского ума дело. Слишком они сложны.

После этих слов Сатклифф собрался было встать и уйти, но не сумел — Присцилла ему помешала.

— Может, вы объясните мне кое-что, мистер Сатклифф, — сказала она, кивнув на бумаги. — Поправьте меня, если я ошибаюсь. На обоих счетах указана одна и та же дата, один и тот же перечень работ и одна и та же сумма.

— Послушайте, леди…

— Мисс Морган!

Грязные щеки кузнеца порозовели.

— Послушайте, мисс Морган. Скажите своему папе…

— Мой отец умер, — прервала его Присцилла. — Мой старший брат умер. Мужа у меня нет. Дела семьи веду я, и я хочу получить ответ на свой вопрос. Вы не только пытались обмануть меня, вы не выполнили свою работу!

Стул Сатклиффа угрожающе заскрежетал по полу. В мгновение ока кузнец был на ногах. Над хрупкой Присциллой нависла его мощная фигура. В ту же самую минуту Питер выскочил из-за стойки и встал между ними.

— Не лезь, Гиббс! — предупредил Сатклифф. — Эта соплячка назвала меня лжецом!

Питер взял со стола счета и внимательно просмотрел их.

— Похоже, она права, Джейк, — сказал он. — Счета одинаковые, и на одном из них есть отметка об уплате. Это ведь твоя подпись?

Кузнец огляделся. Посетители таверны во все глаза следили за происходящим. Шумно вздохнув, Сатклифф взял в руки счета.

— Видишь? — Питер указал ему на подпись.

— Вижу. Ну да, вроде бы подпись моя, — буркнул кузнец и громко, так, чтобы это слышали все, добавил: — Должно быть, подмастерье что-то напутал и выписал счет еще раз.

— А подковать лошадь тоже забыл подмастерье? — язвительно осведомилась Присцилла.

Сатклифф быстро глянул на нее и хлопнул себя по лбу.

— Теперь я вспомнил! Ну точно: я сам подковал эту лошадь! И пусть кто-нибудь попробует сказать мне, что я вру!

В продолжение всего разговора миниатюрная Присцилла глядела на Гиббса и Сатклиффа снизу вверх и от этого злилась еще больше. До чего же плохо быть женщиной! Кузнец считал, что он прав, лишь потому, что он мужчина, а хозяина таверны удивляло то, что она осмелилась предъявлять Сатклиффу претензии. Как бы повел себя в подобной ситуации мужчина? Возможно, ударил бы обидчика. Хотя вряд ли бы это помогло. И Присцилла решила поступить иначе. Взяв подписанный счет у Питера Гиббса, она вышла из таверны. Не успела она дойти до дверей, как Джейк Сатклифф начал поносить девушку на все лады. Такой женщине нужен муж, который сумеет ее приструнить. И он знает, кто сможет это сделать.

Спустя мгновение входная дверь таверны с грохотом распахнулась, и на пороге возникла Присцилла Морган. Держа в руке поводья, она вела за собой понурую лошадь. Посетители таверны сначала вытаращили глаза, а потом начали смеяться; кое-кому из них даже пришлось встать и уступить дорогу лошади. Следуя за хозяйкой, животное послушно приблизилось к онемевшим от изумления Сатклиффу и Гиббсу. Присцилла нагнулась и, приподняв переднюю ногу лошади, продемонстрировала кузнецу ее копыто.

— Взгляните на это, мистер Сатклифф, — сказала она, указывая на старую, разбитую подкову. — Вы по-прежнему утверждаете, что недавно подковали мою лошадь?

После этого случая Питер Гиббс еще очень долго развлекал своих посетителей рассказом о рыжей девушке, понурой лошади и посрамленном кузнеце. По его словам, Джейку Сатклиффу ничего не оставалось, как незамедлительно поменять подкову.

Когда Присцилла покинула таверну, Питер Гиббс вновь взялся за почту. Внезапно он вспомнил о письмах, которые собирался отдать этой забавной девушке. Оба письма сиротливо лежали на стойке. Одно из них было адресовано Констанции Морган, другое — Пенелопе Чонси. Отправителем был Филип Морган.

Питер Гиббс разобрал почту, чтобы переслать письма адресатам. Письма Филипа Моргана он положил в карман.

Глава 9

Сидя в экипаже, в который была запряжена только что подкованная лошадь, Присцилла наслаждалась своей победой. Когда карета свернула с Тримаунт-стрит на Скул-стрит, девушка откинулась на спинку сиденья и посмотрела в окно.

Прямо перед ней находилась Королевская часовня — первая англиканская церковь, построенная в Бостоне. Эту церковь возвел несколько десятилетий назад губернатор Эндрос [16]. Его направили в Новый Свет для того, чтобы ограничить растущую независимость колоний. Эндрос не давал колонистам жить спокойно, и они до сих пор поминали его недобрым словом.

Напротив Королевской часовни [17], на склоне холма, стоял такой роскошный дом, что Присцилла не смогла удержаться от искушения рассмотреть его получше. Высунувшись в окно кареты, она приказала Джозефу придержать лошадь. Этот дом, напоминающий средневековый замок, которому не хватало только башен и крепостного рва, принадлежал Фэньюлисам, семье богатых торговцев. Присцилла была поражена его размерами. Немного дальше, на холме, привольно раскинулись пышные сады. Девушка представила, каково жить в таком великолепии. Бог даст, когда-нибудь она узнает об этом не понаслышке.

Сразу же за владениями Фэньюлисов Джозеф свернул на Бикэн-стрит. Экипаж миновал несколько особняков с чудесными садами — впрочем, ни одно из этих зданий не могло сравниться с обиталищем Фэньюлисов — и подъехал к дому Коула. От улицы дом мистера Коула отделяла чугунная ограда с колоннами из белого кирпича. Железные ворота вели к крутой, широкой каменной лестнице. Поскольку дом стоял на холме, из его окон открывался великолепный вид на город и залив. За домом рос сказочно красивый многоярусный фруктовый сад.

Внешне дом Дэниэла Коула мало чем отличался от других построек, расположенных в этой части Бостона. Вот только он почему-то вызывал в памяти слово «безвкусица». Над входом на торчащем из стены крюке висел огромный оловянный чайник, намекающий на то, каким образом Дэниэл Коул сколотил свое состояние. Такое вульгарное украшение, вполне уместное над дверью какой-нибудь мастерской, находящейся в Южном Бостоне, здесь, на Бикэн-стрит, смотрелось просто нелепо. Но таков уж был Дэниэл Коул. Один из самых богатых жителей города не обладал ни вкусом, ни хорошими манерами.

Как только экипаж с грохотом подкатил к дверям дома мистера Коула, от приподнято-боевого настроения Присциллы не осталось и следа. Навстречу девушке вышел слуга — мешковатый чернокожий мужчина.

— Мисс Морган, — обратился он к Присцилле. — Будьте любезны, пройдите в гостиную. Хозяин ждет вас.

Однако девушка не желала переступать порог этого дома. За Констанцией был послан Джозеф. Не прошло и минуты, как он вернулся. Дэниэл Коул настаивал, чтобы она поднялась наверх.

Присцилле ничего не оставалось, как последовать за слугой в гостиную — просторную светлую комнату с огромным окном, которое выходило на залив.

— Мистер Коул сейчас придет, — почтительно произнес слуга и, поклонившись, удалился.

Оставшись одна, девушка огляделась. В этой комнате все дышало богатством. Взгляд Присциллы быстро перебегал с предмета на предмет: бронзовая люстра, картины в роскошных рамах, книги в переплетах из телячьей кожи, изящные французские столики, китайские вазы. Столько дорогих вещей сразу ей еще не случалось видеть. Сказать по правде, ее это впечатлило (за что она тут же на себя разозлилась). Она всегда презирала Дэниэла Коула, и чем больше она с ним общалась, тем меньше он ей нравился. Но гостиная была просто великолепна. И — что удивительно — ее обстановка свидетельствовала о вкусе и культуре хозяина.

В ожидании мистера Коула Присцилла принялась прохаживаться по комнате, с наслаждением рассматривая ее изящное убранство. В конце концов она остановилась у окна — около него полукругом стояли диван и два кресла. От открывшегося перед ней вида у девушки перехватило дыхание. Не отрывая взгляда от туманно-голубых далей залива, она рассеянно опустилась на диван.