Пуритане, стр. 68
В полубессознательном состоянии он почувствовал, что его перевернули. Кто-то обыскивал карманы и шарил под рубашкой.
— Он же сказал, что у него нет денег… — протянул унылый голос.
— Не знаю, не знаю, — ответил ему другой, скрипучий. — Он ведь герой. У героев всегда водятся деньжата.
Не найдя, чем поживиться, грабитель со скрипучим голосом пнул Энди в бок.
— Оставь его в покое, — сказал его приятель.
— Поделом ему, — возразил скрипучий голос. — Герой должен быть при деньгах.
Стеная, Энди лежал в грязи под дождем. Небольшая ямка рядом с его щекой за несколько минут наполнилась водой, которая хлынула ему в рот и в нос. Кашляя и отплевываясь, он перевернулся на спину и потер шею, затем с трудом — ноги скользили и вязли в грязи — встал.
По лужам Энди побрел по Олдгэйт-Хай-стрит и повернул на юг, к Темзе. Он дошел до Тауэр-Хилл и оказался на том самом месте перед эшафотом, где стоял во время казни.
Прямо под эшафотом он увидел сверток со своими вещами. Должно быть, его оставили здесь прислужники Лода, после того как Энди убежал. Он сразу почувствовал, что ему не хватает сабли. Верой и правдой она служила деду, а его подвела. Так же, как он подвел Кристофера Мэтьюза.
Энди опустился на колени, чтобы проверить содержимое свертка. Одежда. Мешочек с деньгами. Должно быть, его положил епископ. Он пересчитал монеты. Сумма была довольно значительной. «Герои должны быть при деньгах», — вспомнив слова грабителя, он горько усмехнулся. В самом низу лежала Библия, подарок Лода, та самая, которая не нравилась пуританам и которую он читал Нелл и Дженни, когда они плели кружево у окна, выходящего на Главную улицу.
Юноша заплакал.
Обессиленный, Энди поднялся по ступенькам на эшафот и встал там, где находилась плаха. Хлестал ливень, потоки воды стекали по его лицу и рукам. Энди знобило, он промерз до костей… Молодому человеку казалось, что теперь холод подбирается к самому сердцу. Он не противился этому. Он был не прочь, чтобы его сердце замерзло и разум окоченел. Он больше не хотел думать и чувствовать.
Он посмотрел на пустой помост. Никто не аплодировал его смелости и не кричал от восторга. Никто не превозносил его за то, что из-за него погиб человек, виновный лишь в том, что любил своих близких и хотел служить Богу.
Энди опустился на четвереньки и увидел на дереве пятна. Это была кровь Кристофера Мэтьюза… Кровь невинного… Она так глубоко впиталась в дерево, что ее не смыл даже дождь. Энди потер доски рукой, но пятна остались. Он стащил рубашку и принялся драить и скрести дерево что было сил. Но кровь Кристофера Мэтьюза не исчезла. Ее нельзя было смыть. Дальше ему придется жить с этим пятном.
Не сошел ли он с ума? До осуществления его мечты рукой подать. Нужно лишь вернуться в дом епископа и получить по заслугам; обнять Лода, поблагодарить, принять награды и продолжать играть роль героя Англии. Но Энди больше не хотелось ни славы, ни богатства, словно чары были разрушены и золото, которое он искал, обратилось в пепел.
Эти чары разрушил Кристофер Мэтьюз. Он не обладал сокровищами короля и епископа, но Энди не встречал человека богаче. Теперь, когда золото превратилось в пепел, у Энди Моргана не осталось ничего, кроме горьких сожалений об ушедшем и воспоминаний об ошибках, которые он никогда не сможет исправить.
Воспоминания о застенчивой улыбке Нелл, стоящей среди развалин старого замка…
Воспоминания о том, как ему улыбнулся маленький Томас…
Мэтьюз, защищающий его от обвинений Дадли…
Поцелуи Дженни за завесой темно-каштановых волос…
Старый Сайрес Ферман с телом мертвой жены на руках…
Полуобнаженный Элиот, выплясывающий на берегу реки…
Лод, жестоко истязающий свою жертву в «Звездной палате»…
Изуродованное тело маленького сына лорда Честерфилда…
И опять Кристофер Мэтьюз… Вот он поднимает просветленное лицо к небу и говорит: «Благодарю тебя, Господь!»
— Я не понимаю! — выкрикнул Энди в небо. — Как он мог говорить такое? Как можно испытывать благодарность, когда твои враги торжествуют? Как он мог радоваться, если был обречен на смерть?
Рыдая, Энди молотил кулаками по эшафоту. Потом он вспомнил слова викария: «Жители Эденфорда должны бежать из Англии. Береги моих дочерей! Скажи им, что отец любит их».
Энди покачал головой.
— Я не могу это сделать!
— «…бежать из Англии. Береги моих дочерей».
— Они не станут меня слушать!
— «…бежать из Англии».
— Они убьют меня, если я вернусь!
— «Не воинством и не силою, но Духом Моим, говорит Господь Саваоф»!
— Нет! Это невозможно!
— «Не воинством и не силою, но Духом Моим, говорит Господь Саваоф»!
— Нет, — плакал он.
— «И не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить; а бойтесь более Того, Кто может и душу и тело погубить в геенне».
— Господи, помоги же мне! — взмолился Энди. — Прости мне то, что я натворил.
Энди Морган упал ничком на эшафот. Дождь громко барабанил по деревянным доскам.
— «Не воинством».
— Господи, научи меня любить.
— «Не силою».
— Господи, дай мне силу.
— «Но Духом Моим».
— Господи, научи меня не думать о себе.
Он говорил с Богом, пока не встало солнце.
В тот день умерли двое. Кристофер Мэтьюз был казнен на Тауэр-Хилл и покинул этот мир. Энди Морган понял, что он тоже умер.
Глава 21
Никакие завоеватели не могли бы разорить Эденфорд больше, чем «Звездная палата». Она уничтожила его лидера. Она разрушила городское хозяйство. Она сломила дух горожан. Штраф, который был наложен на эденфордцев в соответствии с приговором, лишил их возможности управлять своей жизнью.
Каждый шаг обитателей городка контролировали представители короля. Мастерские, денежные средства, оборудование — на все был наложен арест до тех пор, пока казна не получит десять тысяч фунтов штрафа. Арест был наложен на мастерскую Дэвида Купера, на инструменты, которыми пользовались Нелл и Дженни при изготовлении кружев, на все предприятия лорда Честерфилда — начиная с пастбищ и заканчивая складами с сержем. Была повышена арендная плата и установлен порядок выплаты штрафа. Взимание платежей осуществлялось таким образом: сначала выплачивались деньги в пользу короны — корабельный налог и штраф, наложенный на Кристофера Мэтьюза. Следующими по очередности шли арендная плата и ограниченная доля прибыли для лорда Честерфилда. (Честерфилду не удалось добиться повышения своей доли. Ему объяснили, что он должен расплачиваться за то, что назначил викарием пуританина. Кроме того, король хотел получить деньги как можно быстрее.) Оставшаяся ничтожная часть доходов отдавалась жителям городка.
Своим управляющим в Эденфорде король назначил главного констебля Дэвида Хоффмана. Такое решение было вполне объяснимо: Хоффман, будучи истинным блюстителем правопорядка, ревностно исполнял свои обязанности, стремясь поддерживать мир и желая обеспечить собственную безопасность.
Службы в городке теперь проводил англиканский епископ, который помимо Эденфорда получал жалованье в Тивертоне и Халбертоне. Новый священник незамедлительно переместил алтарь к восточной стене и обнес его ограждением. Богослужение проводилось в строгом соответствии с предписаниями «Книги общей молитвы». Это означало отсутствие проповедей и вечерней службы. Вместо этого горожанам предлагалось по воскресеньям играть в спортивные игры, перечисленные в «Книге спортивных развлечений» короля Якова.
Нынешний Эденфорд сильно отличался от того оживленного городка, который Энди Морган впервые увидел меньше года назад. Эту разницу молодой человек заметил уже с холма. Сидя на развалинах разрушенного замка, он наблюдал за хлопочущими внизу горожанами. Их плечи ссутулились. Здороваясь, они не радовались встрече. Городок словно потускнел, утратил надежду и желание жить.
Тягостное настроение усугубляло и то, что в Эденфорде появились новые жители, в первую очередь главный констебль, который вразвалку прохаживался по улицам. Он шествовал по городу как король, в сопровождении вооруженной охраны. Стражники были расставлены повсюду, и непосвященному могло показаться, что Эденфорд захвачен иноземной армией. Энди заметил и еще одного нового жителя, Элиота Веннера. Узнать его было легко. Буйная шевелюра и самоуверенная манера держаться резко отличали его от скромно одетых, понурых эденфордцев. «По крайней мере, он не ходит здесь в набедренной повязке», — подумал Энди.