Пуритане, стр. 13

Когда его преподобие дочитал памфлет Джастина, он заплакал. За тридцать один год пребывания в духовном сане с ним это случилось впервые. Два противоречивых чувства раздирали его на части. Как супруги в несчастливом браке, его вера и его церковь вступили в непримиримую борьбу. Прежде неразлучные, теперь они ненавидели друг друга. Сможет ли он отдать предпочтение одной и отказаться от другой?

Целый день Калмерс плакал и молился. Село солнце, и в комнате стало темно. Священник медленно, словно под бременем тяжкой ноши, поднялся из-за стола, положил памфлет в карман и бросил в огонь циркуляр епископа.

Дворяне из Корби доставили новую брошюру Джастина на север — в Питерборо, Лестер и Ноттингем. В Дерби, что западнее Ноттингема, отец девятерых детей прочел памфлет своей семье за ужином. Он произнес благодарственную молитву за родителей Джастина, воспитавших такого благородного и честного сына, и попросил Господа укрепить в вере его собственных детей.

Памфлеты отправились и на юг, в Лондон и Кентербери. Отсюда их повезли дальше, на юго-запад — в Бристоль, Эксетер и Плимут. В Эденфорде, маленьком городке на реке Экс, нотариус Эмброуз Дадли внимательно изучил каждое слово в запрещенной книге. Он пометил несколько характерных для автора фраз и, аккуратно сложив брошюру, сунул ее в свою Библию.

В Англии почти не осталось уголка, куда бы не попал памфлет Джастина: его читали матросы из Портсмута, свечники из Суиндона, адвокаты из Ипсуича и школьный учитель из Ковентри.

Юный посыльный Лода в Нортхэмптоне был первым, кто раздобыл для своего хозяина новое сочинение Джастина. Памятуя о наказе, юноша немедленно доставил памфлет в резиденцию епископа в Лондоне.

Собравшись с духом, молодой человек вручил опасную находку епископу. От своих товарищей он уже знал, в какую ярость приходит Вильям Лод при виде запрещенных книг. Но случившееся превзошло все его ожидания.

Епископ взял памфлет, наградил посыльного шиллингом [36] за прилежную работу и отпустил его. Лод хотел прочесть брошюру в одиночестве. Чувствуя некоторое разочарование из-за того, что ему не удалось лицезреть его светлость в гневе, юноша выскользнул в коридор, неплотно закрыв дверь. Он собирался понаблюдать за происходящим.

Епископ тяжело опустился в стоящее у камина кресло и погрузился в чтение. Он сидел тихо и неподвижно: не кричал, не швырялся разными предметами, не топал ногами. Посыльному было видно, как ритмично вздымается его грудь.

Потеряв всякую надежду, юноша хотел было уйти и вдруг увидел, как епископ выдернул из книги страницу, разорвал надвое и сунул в рот, а затем медленно, с мрачной решимостью разжевав бумагу, проглотил ее. И вновь вырвал лист и вновь начал жевать. Он жевал и глотал без остановки, страницу за страницей. Лицо Вильяма Лода побагровело, на лбу выступили крупные капли пота.

Гробовую тишину нарушал лишь хруст рвущейся бумаги и жуткие утробные звуки, издаваемые епископом, когда он глотал очередную страницу. Он разделался с памфлетом за несколько минут. Затем уставился на огонь… Его лицо все еще было красным и мокрым. И вдруг откуда-то, из самых недр его груди, вырвалось грозное ворчание. Постепенно оно стало членораздельным: «Буду нападать на них, как лишенная детей медведица, и раздирать вместилище сердца их, и поедать их там, как львица; полевые звери будут терзать их» [37].

Глава 6

Морган-холл — роскошное поместье Морганов, ставшее яблоком раздора двух поколений, — был построен в елизаветинскую эпоху. Особняк возвели в соответствии со вкусами владельца-мореплавателя. Деньги на строительство будущий хозяин дома добыл грабежом испанских кораблей (морское пиратство поощрялось королевой). Новое поколение Морганов, которое куда больше интересовали богатство и положение в обществе, стремилось переделать особняк под себя.

Здание построил в 1590 году один из героев английского флота — адмирал Амос Бронсон Морган. Сын кораблестроителя из Плимута, он был человеком необычным, всю жизнь занимался самообразованием и слыл заядлым книгочеем. Его считали непревзойденным специалистом в области кораблестроения и знатоком древнегреческой литературы.

Столь обширными познаниями Амос Морган был обязан своему отцу. Чему-то Морган-старший научил сына сам, остальное Амос освоил вопреки (или благодаря) его запретам.

Эдвард Морган добился успеха без чьей-либо помощи или поддержки. Чтение книг он считал пустой тратой времени. Он не пускал Амоса в школу, полагая, что всему научит сына сам. Мальчик осваивал арифметику, складывая цены поставляемых материалов и суммы в ведомостях на выплату зарплаты рабочим, а высшей математикой занимался, рассчитывая плавучесть судов. Решение проблем по распределению мест в доках заменяло ему уроки логики. Вместо букваря он читал подшивки заказов на изготовление продукции, графики поставок древесины и товарные накладные. Когда Амосу исполнилось пятнадцать, он знал о судостроении все.

Несмотря на отцовские запреты, Амос пристрастился к чтению. Подростком он набрасывался на книги со страстью, которую его сверстники обычно направляют на девушек. Он мечтал поступить в Оксфордский университет с его великолепными библиотеками и преподавателями, облаченными в длинные мантии, но Эдвард Морган и слышать об этом не желал. Вопреки здравому смыслу отец запрещал сыну заниматься тем, что тому особенно удавалось, даже если речь шла об учебе. По его мнению, мальчик знал все, что требуется для семейного бизнеса, — и хватит.

Большую часть своего заработка Амос тратил на книги, которые покупал у местного книготорговца в Плимуте. По ночам или в свободную от работы в доках минуту он погружался в запретное чтение. Греческая литература очаровала юношу. Его любимцем был Гомер, более всего Амоса пленяла история странствий Одиссея. Он читал эту книгу столько раз, что мог закрыв глаза цитировать наизусть целые страницы. Гомер помог молодому человеку понять: его призвание — мореплавание, а не судостроение.

Впервые с морскими приключениями Амос Морган столкнулся на борту «Миньона». Семья Джона Хокинса [38], капитана «Миньона», сколотила состояние, торгуя чернокожими рабами.

Однажды весной, пока Эдвард Морган вел со старшим Хокинсом переговоры об условиях контракта на строительство четырех кораблей, Амос решил обсудить свое будущее с Хокинсом-младшим. Целеустремленность юноши произвела впечатление на Джона, и он принял Амоса в члены экипажа. Узнав о договоре, который заключили молодые люди, Эдвард Морган впал в такую ярость, что едва не разорвал контракт на строительство кораблей. Но юноша был уже не в том возрасте, когда отец может удерживать сына. Амос Морган дорого заплатил за свою настойчивость: отец не разговаривал с ним до конца своих дней.

Трудности морской жизни, длительные стоянки во время ремонта судов в порту Сан-Хуан быстро помогли сдружиться двадцатишестилетнему Джону Хокинсу, совсем юному Амосу и умудренному опытом Хокинсу-старшему.

У Хокинса было десять кораблей. Они надолго уходили в Карибское море, где, не считаясь с правилами торговли, установленными Испанией, меняли африканских рабов на сахарный тростник из Вест-Индии, золото и шкуры. Испанцы полагали, что Новый Свет принадлежит им, и требовали соблюдать законы своей страны. Англичане относились к притязаниям испанцев с демонстративным пренебрежением и не упускали случая совершить набег на их земли или нарушить установленные правила.

На следующий день после того, как корабли Джона Хокинса встали на якорь у Сан-Хуана, показались испанские галеоны [39]. Капитан одного из них попросил Хокинса оказать ему любезность и позволить войти в гавань для пополнения запасов. Испанский флот перекрыл вход в гавань, не оставив Хокинсу выбора. Он передвинул свои корабли поближе друг к другу, пропуская испанцев в порт. Не успели англичане бросить якорь, как на их суда со всех сторон напали вооруженные испанские матросы. Англичане были разбиты.