Как убить своего мужа и другие полезные советы по домоводству, стр. 58
Он сграбастал меня в охапку, и я вдруг почувствовала себя как в убежище. Из глубины мятых складок его объятий мне показалось, я слышу, как он просит принять его обратно.
— Что?
Я резко отстранилась, чтобы посмотреть ему в глаза. Так резко, что недолго и позвоночник сломать.
И тогда муж в раскаянии бухнулся на колени:
— Пожалуйста, п-прими меня обратно. Не знаю, что н-на меня нашло. Должно быть, это все кризис среднего возраста.
— Хм-м… Откуда взяться кризису среднего возраста, если ты навечно застрял в подростковом?
— Я так виноват перед тобой. Поверь, будь я одной из своих с-собак, я давно попросил бы себя усыпить. Самый гуманный в-выход в моей ситуации. Я не должен был уходить от тебя к этой женщине.
— А где, кстати, Бьянка?
Надеюсь, в вертолете, несущемся прямо на высоковольтные провода.
— Я понял, что Бьянка… ну, что она любит только себя.
— Да уж, тут она вне конкуренции.
Большинство романов на стороне, если обнажаешь их суть, оказываются столь же нелепыми, как люди, раздетые до трусов. И случай моего мужа не исключение.
— Ей нужна п-пересадка скромности. — Он снова икнул.
— Ну ты-то, Рори, в доноры уж точно не годишься.
Рори рассмеялся:
— Видишь, какая ты у меня умная?
Его улыбка была как объятия. Мое сердце непокорно забилось. На мгновение мне показалось, что он и правда вот-вот трансформируется в человека, которого я когда-то полюбила.
— Я изменился, Кэсс, ей-богу.
И он опять по-медвежьи облапал меня.
Я всматривалась в его лицо. Может ли мужчина измениться? Может ли поменять свою сущность? Колесо — да. Масло в машине — да. Носки — реже. Но поведение? Ни за что. Тут требуется новое изобретение. Моногамный муж. Патент заявлен.
— Единственное, что в тебе изменилось, так это волосы в носу отросли, — ответила я.
На секунду он растерялся, но тут же овладел собой:
— Дай-ка я угадаю. Ты все еще держишь на меня зуб из-за всей этой истории под названием «ТЫ ПЕРЕСПАЛ С ДРУГОЙ ЖЕНЩИНОЙ». Если б ты тогда не потащила меня на эти дурацкие занятия, Кэсси!
— Эй! Я из тебя дурака не делала. Ты все сделал сам, своими собственными руками. Мы записались в группу, потому что были несчастливы. Это ты бросил меня. И знаешь, что я поняла? Ты мне не нужен. Я все равно тащила все на своем горбу. На самом деле без тебя хлопот стало гораздо меньше. Женщины больше не нуждаются в мужьях. Живи Джейн Остин в наше время, она писала бы о мистере Беннетте, пытающемся сбыть с рук четырех своих непристроенных сыновей.
Рори, который, как мне всегда думалось, способен заплакать только в одном случае — если местный футбольный стадион вдруг смоет с лица земли в результате жуткого всплеска глобального потепления, — шмыгнул носом.
— То, что я не всегда выражаю свои чувства, вовсе не означает, что их у меня нет.
Я попыталась снисходительно улыбнуться, но улыбка вышла чересчур вымученной.
— Мне бы очень хотелось пожалеть тебя, Рори, честное слово. Но я просто вымотана. Сказать по правде, во мне вообще уже ничего не осталось, даже депрессий.
— Ты… Ты меня больше не любишь?
Тяжелый вопрос. Он сжал губы, готовясь принять удар.
— Я просто не нуждаюсь в тебе больше, вот и все.
Я разбивала то, что еще оставалось от моего сердца, но впервые в жизни я чувствовала себя независимой. Я крепко стояла на двух ногах, и усесться мне на шею теперь было ох как непросто.
— Но… но… я… не смогу жить без тебя.
— О, еще как сможешь. Поставишь палатку, потрешь друг о друга два прутика, добудешь огонь, завалишь лося — или что там еще делаете вы, самцы?
И тут он сграбастал меня в охапку.
— Прими меня обратно.
Я не знала, куда деваться от его рук. Все равно что оказаться в тисках осьминога.
— Отстань, Рори. Видишь? Ты нисколько не изменился. Ты по-прежнему считаешь, что сексом можно решить все на свете.
— Но как еще мне доказать свою любовь к тебе?
— Как? Черт, хороший вопрос. Может, в суде? — предложила я, указывая мужу на дверь.
На следующий день он звонил не меньше десяти раз: спрашивал, можно ли пригласить детей и меня на рождественский ужин. Приглашение с запоздалым налетом вины. Но мы отмечали Рождество с моими родителями: те наконец помирились и как раз планировали потратить деньги, полученные по страховке за сгоревший сарайчик, на круиз по Средиземному морю. Я отправила Рори ответ по электронной почте. «Очень жаль. Не могу. Ложь не прощают».
Жестоко? Не знаю. Но одно я знаю наверняка: когда твой муж уходит от тебя к терапевтше, твои взгляды на то, что считается хорошими манерами, несколько меняются.
В официальном письме родителям учащихся школы Норд-Примроуз председатель Совета управляющих написал: «Я с глубоким сожалением вынужден сообщить об освобождении Клода Скрипа с поста директора начальной школы Норд-Примроуз по собственному желанию. Мы хотели бы поблагодарить мистера Скрипа за его выдающиеся заслуги на поприще…»
Ах, если б они только знали, как выдавались его заслуги в тот памятный для меня вечер.
Далее в письме говорилось о том, насколько хорошо показала себя наша школа по итогам прошедшего года.
«И это не единственная область, где он показал себя в лучшем виде», — подумала я с озорством.
Послание Совета управляющих заканчивалось фразой: «Временно исполняющей обязанности директора школы назначена миссис Кассандра О'Кэрролл, и мы выражаем надежду, что в ближайшем будущем эти обязанности станут для нее постоянными».
Занять пост директора путем шантажа — коварно, скажете вы? Возможно. Но жизнь преподала мне хороший урок арифметики, этому не учат в педагогических колледжах: когда неравенство не в твою пользу, своди счеты.
Часть пятая
Глава 1
Было бы завещание, а уж я постараюсь в нем оказаться
Телефонный звонок топором раскалывает череп. Ощупью нахожу трубку и хриплю «Алло».
Это Вера Джой, адвокат Джасмин.
— Какой сегодня день? — спрашиваю я, пытаясь собрать мозги в кучу. Январское небо за окном обляпано серыми облаками. Клочки утреннего тумана запутались в паутине ветвей.
— Понедельник. На сегодня назначено повторное слушание по делу Джасмин о выходе под залог.
Черт! Соображаю, что, пока я сочиняла свой опус, прошла неделя.
— Я все написала. — Широко зевая, подбираю с пола разбросанные листы. — Так, как я это помню.
— Встретимся в тюрьме. Надо оформить вам пропуск как моей ассистентке. Паспорт не забудьте.
Будучи и. о. директора, придумываю сама для себя невероятное объяснение, почему я не выйду сегодня на работу, утвердительно сама себе киваю и спешу в тюрьму.
Вера решительно входит в зал ожидания сталинистской тюрьмы (хотя даже Сталин счел бы такую архитектуру излишне брутальной), и я спрашиваю с порога, как там дела у Джаз. Мутные, глубоко посаженные глаза адвокатши мрачнеют.
— Честно сказать, не очень. Обвинение располагает показаниями некоего Билли Бостона, утверждающего, будто она пыталась нанять его для убийства мужа. — Каблуком сапога Вера втаптывает окурок, соблюдая требование таблички «Не курить». — Мерзавец выпущен под залог — какие-то махинации с социальными фондами, — так что, похоже, он решил предложить следствию сделку.
Она делает большой глоток двойного эспрессо из «Старбакс».
— Показания? Бостон? Да он, во-первых, рецидивист, а во-вторых, писатель. Все знают, что писатели зарабатывают себе на хлеб враньем!
Вера пожимает плечами.
— Как поступает женщина, когда в ее жизни есть кто-то, кого лучше бы не было? Она выбирает путь, кажущийся ей, уважаемой представительнице среднего класса, наиболее разумным: платит мужчине за эту работу. — Она делает паузу, чтобы выкашлять половину легкого, и тут же возмущается, что здесь нельзя курить. — Большинство убийц вычисляют по прямому мотиву, а убийство, совершенное кем-то посторонним, раскрыть намного сложнее. Любовник вписывается в схему просто идеально. Именно такую картинку нарисует перед судьей обвинение. И будет категорически возражать против выхода под залог, дабы Джасмин не имела возможности повлиять на свидетеля. Вы в состоянии раздобыть двадцать тысяч на тот маловероятный случай, если судья все-таки согласится на залог? Это гарантия, что Джасмин появится на судебном процессе.