Русь окаянная, стр. 24

— Это еще что такое?

— Это тактика китайцев. Постепенное поедание чего-либо, подобно тому, как шелковичный червь поедает листья. Плавно и незаметно.

— Но на это уйдут десятилетия, — грустно сказал Александр Петрович.

— А куда вы торопитесь? — насмешливо спросил Бардин. — Может быть, у вас в Думе буфет плохой?

— Это уже цинизм, голубчик, — в свою очередь констатировал Бирюков, очень довольный тем, что оппонент раскрылся и позволил нанести удар. — И теперь я имею право сделать вывод, что вы совсем не тот, за кого себя выдаете.

Кардинал посмотрел на собеседника с нескрываемым интересом:

— Похоже, вы не теряете зря времени, уважаемый. Вы действительно кое-чему научились. Ну да ладно, не буду развращать вас комплиментами.

— Опоздали, друг мой. Я развратился, еще когда был курсантом-первокурсником.

— А вот это уже действительно цинизм, голубчик! Профессор дал понять, что разговор на серьезные темы окончен. И тем не менее он все же добавил:

— Знаете что, познакомьте меня с этим самым Рублевским.

Глава 3. «Бездна»

Веселов нажал кнопку селектора. «Слушаю, Владимир Иванович», — раздался голос секретарши. «Кофе, — коротко бросил замминистра, — и не соединяй меня ни с кем».

Задумчиво прихлебывая напиток, Веселов перебирал в памяти события последних месяцев. Это началось как-то внезапно со звонков по мобильному телефону, который он постоянно носил с собой. Звонивший на «алло» замминистра не отвечал, но звонил аккуратно, причем в одно и то же время. Затем Владимир Иванович почувствовал (не заметил, а именно почувствовал), что за ним наблюдают. Первое, что пришло ему в голову, это то, что он находится в разработке одной из спецслужб или прокуратуры в связи с каким-нибудь «злоупотреблением служебным положением», как сейчас называлось вульгарное взяточничество. Это не особенно испугало его, поскольку все суммы, получаемые им в виде «комиссий» за оказанные различным банкам и структурам услуги в области подпитки из государственного бюджета, он честно делил с курировавшими его работниками прокуратуры и ФСБ. Другими словами, если «посторонние» схватили где-то след, то «свои» прикроют. Кроме того, «свои» заранее предупреждали его о всех деликатных моментах. Если же его «на крючок» подцепила одна из преступных группировок, то и это было нестрашно. Во-первых, силовики не дадут пропасть курочке, несущей золотые яички, а во-вторых, с руководителями наиболее мощных московских группировок давно были установлены вполне дружеские и деловые отношения. Да и подцепить его было невозможно. Вся его недвижимость числилась за родственниками, деньги лежали в западных банках на счетах проверенных людей. Но сам факт, что за ним кто-то следит, вызывал раздражение и легкую тревогу.

Однажды, когда он обедал в ресторане с деловым партнером, какой-то молодой человек встал недалеко от их столика, а раскрашенная девица, выскочившая невесть откуда, как чертик из табакерки, начала его фотографировать. Наверняка в кадре оказался и Владимир Иванович. На собеседника Веселова это не произвело особого впечатления, а Владимиру Ивановичу стало неуютно, как если бы его засняли голым в бане.

В один прекрасный день в министерство на его имя пришел пакет. Распечатав его, замминистра обнаружил книжку под названием «Бездна» какого-то неизвестного автора. Обложка не оставляла сомнений, что перед ним вульгарный детектив с обязательной эротической приправой. Такие на всех лотках в метро лежали в огромном количестве. Веселов бездумно бросил ее в ящик стола и случайно вспомнил об этом, собирая бумаги для служебной командировки в США. Он сунул книгу в портфель, чтобы убить время в полете, и после завтрака в самолете, когда все газеты, розданные стюардессой, были просмотрены, Веселов раскрыл детектив и углубился в чтение. Он надеялся, что через десять-пятнадцать минут этот экземпляр бульварной литературы погрузит его в спокойный глубокий сон. Но сна не получилось. Через полчаса Владимир Иванович читал уже с таким напряжением, с каким не изучал даже важные правительственные документы, имевшие непосредственное отношение к его бизнесу. В книге описывался криминальный чиновничий мир, причем в одном из высокопоставленных героев детектива он узнал себя, хотя имя и фамилия были изменены. Самым страшным было даже не то, что здесь детально описывались незаконные финансовые операции пятилетней давности, которые он провернул, еще будучи начальником отдела, а то, что говорилось и о тех, что в настоящий момент были в стадии реализации. В сообщниках героя, прототипом которого он был, без труда узнавались все участники афер, включая прикрытие в ФСБ и прокуратуре. В других персонажах он узнавал своих коллег. Вот два замминистра, а вот министр и два вице-премьера, чьи поручения он выполнял бесплатно, но с долей негодования, поскольку мысленно подсчитал, сколько они на этом сорвут.

В Нью-Йорк Веселов прибыл в полном смятении, и его коллеги не могли понять, что случилось с всегда энергичным и самоуверенным главой делегации. Переговоры он вел вяло и категорически отказался встречаться в неофициальной обстановке с представителями американских деловых кругов. Было очевидно, что его мысли были где-то далеко, он невпопад отвечал на простейшие вопросы американцев и, чего никогда с ним не случалось, даже уступил ведение переговоров своему коллеге, который был ниже его по должности.

Вечером, вместо того чтобы идти на банкет, который американские банки всегда устраивали для российских чиновников, памятуя о тех временах, когда российский чиновник был бедным человеком, и между собой называя это мероприятие «Halyava for Russians» (халява для русских), Владимир Иванович заперся в своем номере и продолжил чтение «Бездны». Дочитав первую часть, он узнал очень много интересного о деятельности руководителей государства и даже о работе своих подчиненных. Кроме того, он упрочил свои знания в области криминального мира и схем перекачки «грязных» денег за рубеж.

Дискомфорт рос, а когда Веселов перешел ко второй части романа, в его сознании зашевелилось чувство, именуемое страхом. Вторая часть описывала смену режима в России, приход к власти жесткого правителя и установление диктаторской формы правления. Все главные герои «Бездны» оказались в тюремных камерах, и он, Веселов Владимир Иванович, уже сидел на допросе у следователя, скрывать от которого что-либо было бессмысленно, поскольку всю информацию тот уже и так имел.

А тут еще проклятый телефон звонил исправно, и кто-то тяжело дышал в трубку. Словом, в Москву замминистра вернулся в ужасном состоянии, выражавшемся в смеси злобы и страха.

Все это он вспоминал, пытаясь не упускать никаких деталей. И чем больше деталей он вспоминал, тем сильнее он чувствовал, что находится «на крючке». Самые безобидные эпизоды выглядели проявлениями «разработки» неизвестных. Докурив сигарету и допив кофе, он снял трубку «вертушки» и набрал номер своего надежного партнера, замминистра внутренних дел Анатолия Романовича Покасова.

— Слушаю, — раздался сочный баритон генерала.

— Здорово, дружище, — приветливо сказал Веселов.

— О, какие люди! Как съездил?

— Нормально. Все нормально.

— Как же, как же. Наслышан. Что новенького?

— Повидаться нужно, Романыч.

— Что-нибудь срочное? — Голос генерала стал серьезным.

— Да, и я хотел бы, чтобы Виктор Васильевич присутствовал.

— Даже так… Что-нибудь серьезное?

— По-моему, да.

— Так, дай подумать. В двадцать два ноль-ноль в сауне. Идет?

— Нет. Через час у меня.

— Да что случилось?

— Увидишь.

— Ты меня вконец заинтриговал. Ладно. Сейчас созвонюсь с Василичем. Через час жди.