Очаровательный Синий Чулок, стр. 34

Но выплеснуть новую порцию гнева Фаина Григорьевна не успела.

– Мама, вернись, пожалуйста, к столу! – раздался резкий голос Кирилла, – полагаю, вы все выяснили. Достаточно. – Он помолчал немного. – Мне тоже есть о чем поговорить с Софьей Филипповной.

Комлев вышел на передний план и встал около скамейки.

– Нет, недостаточно! – взвизгнула Фаина Григорьевна, смешно подскочив на месте. – Ты не знаешь всей правды, она тебе рассказала лишь то, что ей было выгодно!

Соня мгновенно поняла, о чем пойдет речь, но это ее лишь подзадорило. «Давайте, выкладывайте. Я хочу увидеть в глазах господина Комлева вопрос, удивление, а может, кое-что еще».

– Я больше не желаю обсуждать это, – заявил Кирилл.

– Нет уж, послушай… Она, – Фаина Григорьевна указала на Соню длинным сухим пальцем, – самая обыкновенная… О! Воспитание не позволяет мне произнести это слово! Я очень беспокоилась за тебя, Кирилл. И сейчас беспокоюсь! Ты вечно окружен каким-то сбродом! Я, как мать, должна была разузнать о твоих отношениях с Лорой, чтобы оградить… – Фаина Григорьевна вынула платок из кармана и сделала попытку обмахнуться им, как веером. Попытка провалилась – платок обмяк и уныло повис. – Неважно, неважно! – буквально выплюнула она и с горячностью продолжила: – Я договорилась с Софьей Одинцовой не только о том, что она будет приглядывать за тобой. Она пообещала мне, что отобьет тебя у Лоры. Вскружит голову! А потом исчезнет навсегда! Ясно? Влюбит и бросит! И за эту услугу она запросила ни много ни мало, а шестьсот тысяч рублей. Так кто она после этого? И почему ты до сих пор не вышвырнул ее из дома? Пожалуйста, вышвырни прямо сейчас! Она расчетлива до мозга костей и обманывает тебя! И ты еще обижаешься на меня?

«Да, Фаина Григорьевна, – насмешливо подумала Соня, – обижаться на вас никак нельзя, ибо вы – сама простота и доброта!»

Кирилл повернулся к ней, и их взгляды встретились. В его глазах мелькало удивление и…

– Мама, вернись, пожалуйста, к столу, – грозно произнес Комлев, не оборачиваясь. – А с Софьей Филипповной я сам разберусь.

– Хорошо, я уйду. Домой. Прямо сейчас! – с чувством выполненного долга воскликнула Фаина Григорьевна. – И я очень надеюсь, что уже сегодня эта авантюристка окажется на улице! Я горжусь тобой, сын мой! – пафосно добавила она и, одернув пиджак командирскими движениями, немедленно удалилась.

Кирилл приблизился к Соне и взял ее за локоть.

– Моя мать сказала правду?

– Да.

– Вы так в себе уверены?

– Да.

– Шестьсот тысяч… Хорошая сумма.

– Я рада, что вы одобрили мои требования.

Он смотрел на Соню и никак не мог разгадать ее, прикоснуться к душе и одержать уверенную победу. Лишь тонкий аромат духов влетал в легкие и наполнял его собственную душу непокоем. Уже привычным непокоем. Вот она стоит перед ним, красивая, уверенная, открытая, и ни один мускул не вздрагивает на ее лице, ни одна вспышка сожаления или страха не меняет цвет огромных карих глаз. Глаз, которых еще недавно ей приходилось прятать, чтобы никто не увидел в ней вот такую женщину.

– Значит, вы на все готовы ради денег? – резанул Комлев, пытаясь обидеть ее.

– С чего вы взяли? – Соня улыбнулась мягко и чуть наклонила голову набок. – Деньги – вообще ерунда. Есть вещи более важные и ценные.

– Вы сначала пробрались в мой дом, затем в сердце Ксюши. Вы не просто согласились шпионить для моей матери, но и собирались играть чувствами. Как далеко вы готовы зайти за шестьсот тысяч? – Комлев сделал последний маленький шаг, разделяющий их, и резко взял Соню за локоть. Теперь она находилась в его власти и походила на яркую дивную птицу, пойманную коршуном. – Так как далеко вы готовы зайти?

«Представляете: вечер, свечи, звучит музыка, мужчина и женщина… И они обязательно влюблены! Вероятно, они долго не понимали… ну… что любят, а потом… А потом уже жить друг без друга не смогли! Наверное, она даже злилась на него первое время, а он ее не замечал. Возможно… Не знаю! Но первый поцелуй обязательно должен произойти тут! Понимаете?»

Слова, некогда сказанные Ксюшей в зимнем саду, пронеслись у Сони в голове, оставляя после себя тихий звон колокольчиков. Она не соглашалась с этими словами, не помнила их и не звала. Но они пронеслись. Почти неуловимое воспоминание, восторг ребенка, постоянно придумывающего то одно, то другое. «Нет, это не моя история. – Соня не отвела взгляда и продолжила смотреть в лицо Комлеву. – К вам у меня не может быть никакой любви, Кирилл Андреевич. Вы ворвались в мою жизнь и испортили ее. Вы…»

– Далеко, очень далеко я готова зайти, – услышала она свой ледяной голос и вдруг почувствовала тепло человека, которому могла пожелать лишь зла. Руки, ноги, грудь, живот, плечи впитывали тепло его тела… Против воли, против желаний, против разума и души. Казалось, мгновение растягивается на вечность.

Кирилл смотрел на Соню и крепко держал ее. Даже если бы он попытался, то не смог бы разжать окаменевших рук. Она обжигала его, притягивала, манила… Нет, наоборот, она не впускала его в свой мир! А он уже не мог стоять за дверью и ждать… Между ними было слишком много и одновременно – почти ничего.

Наклонившись, Кирилл стремительно коснулся губами Сониных губ. И сразу горячая волна пронеслась по телу, руки ослабили хватку, сердце сильно забилось. Он судорожно обхватил ее талию. Ему стало легче, но лишь на миг, а он и не хотел легче… не хотел…

Кирилл почувствовал ее руки на своих плечах и стал целовать нежнее, растягивая удовольствие, будто пытался поблагодарить за ответный порыв. «Не отпущу… не сейчас», – коротко подумал он, вновь прижимая ее к себе.

Поцелуй для Сони показался обжигающим – на грани добра и зла. Она, уверенная в себе, потеряла контроль над происходящим в мгновение. Комлев задавил ее не решительными действиями, не силой, не взглядом, а обезоружил теплом собственного тела. У Сони закружилась голова… вкус его губ, руки… дыхание и нетерпение… Это была власть, его власть над ней. Пугающая, обезоруживающая.

– Кирилл! – тишину разорвал визгливый крик Лоры. – Что здесь происходит?!

– Приперлась, – прошептала Ксюша, вжимая голову в плечи. – Приперлась и все испортила.

Малышке и так было не очень хорошо видно за зарослями колючих, пахнущих елкой кустарников, а тут пришлось чуть ли не на пол ложиться (а то заметят!).

«Целовались… обалдеть… теперь он, наверное, ее не уволит. Нельзя же увольнять после поцелуев».

Ксюша улыбнулась и ползком стала отступать к узкой двери, ведущей в кухню.

– Целовались, – счастливо повторила она. – Це-ло-ва-лись…

Глава 13

Лора не могла поверить собственным глазам: она вернулась к себе домой или попала в кадр триллера? Ее мужчина (с головы до ног ее!) целует какую-то…

Красное платье… Она ничего не понимает… Она ничего не понимает!

– Кирилл! – крикнула Лора на тон тише и решительно направилась к застывшей «сладкой парочке». Расстояние было небольшим, но она успела передумать многое: «он выпил, он просто выпил», «он вообще не соображает, что делает», «он не виноват, эта сучка на него набросилась», «откуда вообще она взялась?», «спокойно, спокойно, я его не отдам!».

Сегодня Кирилл ей не звонил – это знак или случайность? Он скучал? Похоже, нет.

Лора подошла, когда Комлев отпустил Соню, но шага назад не сделал. Он по-прежнему стоял очень близко, лишь сдвинул брови и чуть приподнял голову. По выражению его лица нельзя было догадаться, сожалеет он о случившемся или нет – мысли и чувства оставались загадкой.

Зато Соня шагнула назад, потому что уже пришла в себя и потому что… ее плохо видно. Не тот ракурс. «Зря я, что, ли наряжалась и красилась полчаса, – улыбнулась она. – Здравствуй, Лора, здравствуй». О поцелуе лучше забыть, о нем она подумает позднее, когда останется одна. Хотелось бы сказать: «Да, это часть моей мести», но себя обманывать трудно, а значит, необходимо подготовиться, подобрать нужные слова и убедить себя… что ей не понравилось. Ни капли.