Очаровательный Синий Чулок, стр. 29

Чувственные губы… Куда он смотрел раньше? Почему не заметил? Похоже, это будет мучить его еще долго.

– Вас сопроводит Василий Васильевич Базилюк. Вы с ним уже знакомы. Он поможет донести вещи.

Кирилл ждал возражений, но вместо этого услышал:

– Большое спасибо.

«Блефует? Или не собиралась сбегать?»

– А я?! – Ксюша громыхнула стулом и подскочила. – Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! Я тоже хочу поехать вместе с Василием Васильевичем к Софье Филипповне! Я тоже хочу! Один разочек, пожалуйста!

– Кирилл Андреевич, разрешите. – Соня наклонила голову набок и умоляюще приподняла брови. «Я знаю, вы боитесь, что я сбегу. Зря. Я вообще-то никуда не собираюсь», – вот какие слова были написаны на ее лице.

– Ксюша, тебя ждет школа, – резко ответил он.

– Папочка, какая школа? Уже десятый час.

– Успеешь ко второму или третьему уроку.

– К физкультуре, что ли?

Сделав глоток холодного чая, послав куда подальше абсолютно все, уняв бурю в душе, Комлев признал поражение. Он сделал это хладнокровно и осознанно – его твердое «нет» могло прозвучать, и оно прозвучит, но не сейчас.

– Ладно, поезжай.

Ксюша, превратившись в ангелочка, прижала руки к груди, улыбнулась до ушей, возвела глаза к потолку и вдохновенно произнесла:

– О, спасибо! Я и не мечтала о таком счастье. – Затем вернулась к завтраку и деловито добавила: – Только мы не будем торопиться, мне хочется все хорошенько рассмотреть.

«Вот видите, как просто сделать ребенка счастливым, разве идеальная гувернантка вам посоветует плохого?» – говорила ироничная усмешка Сони.

«Завтра ты покинешь этот дом», – отвечало спокойствие в глазах Комлева.

«Это будет завтра, а сегодня я здесь».

«Лишь по моей воле».

«Нет, по своей. Ну, Кирилл Андреевич, не наденете же вы на меня наручники?»

«Надену. Хочешь проверить?»

Немой диалог затянулся бы на вечность, но в столовую, собираясь убрать посуду, вплыла Ольга Федоровна. Ее взгляд упал на «незнакомую» девушку, и тонкие брови удивленно подскочили на лоб. Непонятно… Никто же не приходил… Или она пропустила? Остановившись, экономка замерла, смутно ощущая напряжение, повисшее над столом. Девушка была роскошной, от нее исходили уверенность, сила и красота.

– Ольга Федоровна, разве вы не узнали? – раздался непринужденный голос Ксюши. – Это же Софья Филипповна, моя гувернантка.

Глава 11

Павел пожарил рачков на костре, хотя пожарил – громко сказано. Нанизав их на тонкие ветки, опалив огнем, он протянул готовый завтрак Валентине со щедрой фразой «кушать подано».

– Мне вашей жалости не надо.

– Да бросьте, я поделил поровну.

– Во-первых, семь пополам делится плохо, – усмехнулась Валя, – во-вторых, вы оставили себе две штуки, а мне отдаете пять. Где вы так поровну научились делить? Я поймала одного и съем одного.

– То есть вы подумали, что я добрый? – приступая к первому раку, спросил Павел. Он не собирался спорить и уговаривать – не тот случай.

– Нет, – пожала плечиком Валя. – Вы просто хотите подчеркнуть, что я слабая женщина, а вы сильный мужчина.

– Полагаете, это нуждается в подчеркивании?

– Я сильная, очень сильная.

– Знаю, – спокойно ответил Павел.

Валя скривила губы и слопала свой более чем скромный завтрак за считаные секунды. Конечно, хотелось еще (пятьдесят раз по стольку же), но гордость и упертость, как всегда, держались за руки и стояли плечо к плечу.

– Когда мы уже дойдем до того места, где нас ждут? – спросила она, пытаясь привести волосы в порядок.

– Завтра к обеду.

– Но… разве не сегодня?

Павел оторвался от трапезы, помолчал немного, а потом предложил:

– Поешьте, впереди долгий путь.

– Спасибо, нет.

«Кто бы сомневался», – мысленно усмехнулся он, а вслух спросил нарочно серьезно:

– Мы как-то медленно идем, вам не кажется? Может, вы специально тянете время, чтобы провести со мной еще ночь в джунглях?

В душе Валентины медленно начала подниматься свирепая буря: заклубились пески, полыхнул огонь, грянул гром, и колючий ветер смешал чувства и желания. О! Павел Этлис задал вопрос специально, надеясь задеть ее, конечно же, он не думает так, но вот от этого не легче! Почему он вообще встретился ей? Откуда взялся? Она совершила тяжкий грех, о котором запамятовала, и происходящее – расплата? Или у Ее величества судьбы был выходной и карты легли как попало? Валентина сжала кулаки и прострелила Павла убийственным взглядом.

– Да, – решительно и твердо заявила она, – представьте, я мечтаю о вас с первой встречи. Увидела и влюбилась по уши! Вы женаты? Свободны?

– Свободен, – легко ответил он, пряча улыбку.

– Отлично!

Бросив ветку в костер, Павел поднялся и подошел к Вале. Захлебнувшись негодованием, подбирая какую-нибудь сверхобидную острую фразу, она воинственно стояла, сжав кулаки, точно полководец перед великим сражением. Будет бой, будут палить пушки, и воздух пропитается дымом и порохом.

Она бы с радостью посмеялась над Павлом, продемонстрировала, насколько он ей безразличен как мужчина (да разве возможно питать к такому человеку особенные чувства?). Но, наверное, где-то есть женщина (и не одна?), которая любила его или любит. И для нее он был или есть самый лучший на свете.

Валя нахмурилась, ей вдруг стало неприятно – настроение изменило цвет, тон, но лишь на мгновение. Какие глупые мысли лезут в голову, настойчивые, хваткие… Ну уж нет! Неважно, скольким женщинам Павел Этлис задурил голову! Какая разница, скольким наобещал золотые горы, а потом наверняка развернулся и ушел. Он плохой. Плохой. Плохой. И сейчас необходимо сказать ему нечто обидное, чтобы он понял, как она к нему относится.

Павел приблизился к Вале и… притянул ее к себе левой рукой. Крепко прижал, заглянул в глаза, заметил в них усталость, злость, отчаяние, гордость… Он еще в вертолете предчувствовал эту минуту, и в тот момент его душа дрогнула, а тепло заполнило ее до краев – невероятное, давно позабытое ощущение нежности… против которого не попрешь…

Дотронувшись ладонью до Валиной щеки, Павел стал целовать ее в губы. От изумления она приоткрыла рот, и он нагло воспользовался этим. Она напряглась, сделала вялую попытку отстраниться и сразу расслабилась, будто потеряла силу и волю.

«Иди ко мне, иди ко мне», – мысленно твердил он, хотя «воробей» уже находился в его сильных руках.

Валя не могла объяснить, что с ней происходит, и не только с ней… Почему подкашиваются ноги, немеют руки и в груди уже не бушует буря, а тихо, медленно падает белый пух? Откуда он взялся? Будто дети долго дрались подушками, а потом… Она же собиралась разорвать Павла Этлиса на кусочки, продемонстрировать свое равнодушие, победить, посмеяться… И какое право он имел подходить и целовать ее?

Вопросы далеким эхом доносились до сознания, не касаясь ничего. Чувства замерли, уютное состояние невесомости охватило тело. Не сразу, но она ответила на поцелуй… робко, по-девчоночьи… и замерла, позволяя Павлу продолжать. Его руки уже поднимались вверх по спине, настаивали, просили…

«Это не считается, этого нет», – подумала Валя, вздрогнув, и резко отстранилась.

– Вы нарочно, – прошептала она, не вникая в смысл собственных слов.

– Да, признаю, спланировал давно и в мельчайших подробностях, – сухо произнес Павел и отошел к почти потухшему костру. Раздавил ботинком угли и посмотрел на Валю. Ему хотелось вернуться и прижать ее к себе еще раз, успокоить, утешить, стереть ту неловкость, которую она сейчас испытывала, но делать этого он не стал. – Мы идем дальше или остаемся здесь? – спросил он, добавив голосу веселые ноты.

– Идем. И чем быстрее, тем лучше.

Шагая вдоль ручья, желая отвлечься от случившегося, Валя думала о работе. Нужно сделать это, необходимо выполнить то, не забыть позвонить тому-то… Но мысли предательски расползались в разные стороны, а взгляд постоянно фокусировался на Павле.