Мертвый петух, стр. 19

Я пристально посмотрела на Витольда. Он действительно так переживал из-за смерти Хильке и Беаты, или ему просто нравилось себя жалеть? По всей вероятности, то, что произошло с Беатой, не так уж сильно его огорчило. Иначе он опять искал бы утешения в одиночестве, а не мчался сюда, чтобы поделиться со мной сенсационной новостью.

— Могу ли я еще что-то для тебя сделать? — спросил он. — Сходить в магазин, заварить чай, побыть твоей сиделкой, просто утешить?

Я поймала его на слове, зная, что он рассчитывал получить вежливый отказ.

— В доме совсем не осталось сока, а при кишечном гриппе полагается много пить. Ты не мог бы купить несколько бутылок?

Витольд тут же пошел на попятный:

— При таких заболеваниях сок противопоказан, лучше пить чай.

— Жаль, именно от чая меня начинает тошнить, — вздохнула я. — По собственному опыту знаю, что при рвоте помогает кола.

Тут он улыбнулся так, что мое сердце начало таять.

— Ну хорошо, завтра я привезу тебе сок и колу. Но сейчас я должен идти, нужно немного поддержать детей Беаты. Только не вставай! — Он коснулся моего плеча, мягко заставив лечь обратно на подушки, и исчез.

Я тут же почувствовала себя намного лучше. Ужасные картины, все время стоявшие перед глазами, рассеялись. Теперь я думала только об одном: завтра он придет опять и снова будет мне улыбаться. Все будет хорошо, просто не нужно раскисать.

Две ночи подряд я глаз сомкнуть не могла, а тут сразу же заснула крепким, целительным сном.

Глава 5

В одиннадцать часов я проснулась, заставила себя съесть тост и выпить побольше чая, который всегда оказывал на меня благотворное воздействие. Сегодня нужно будет часто и понемногу есть, что-бы устранить кислый запах из пустого желудка. Потом я приняла ванну, вымыла голову и высушила волосы феном. С утра Витольда можно было не ждать — у него уроки. Оставалось только гадать, появится он сразу же после обеда или придет позднее. В два часа я надела шелковую пижаму, убрала чашку из-под чая, потом опять достала ее и еще раз почистила зубы. В шесть нервы у меня были на пределе. Тут наконец раздался телефонный звонок — это был Витольд. «Струсил, наверное», — подумала я.

— Ну как, Розмари Луиза Тира, тебе сегодня получше? — спросил он.

— Едва ли, — прошептала я.

— Ну тогда я к тебе заскочу ненадолго, как только освобожусь. Сегодня у меня еще куча дел.

Я снова кинулась к зеркалу. «Розмари, — сказала я себе, — ты слишком тощая. Мужчинам нравятся пышные формы, а у тебя этого нет и в помине».

Однако сегодня вид у меня был уже не такой отталкивающий, как вчера. Теперь были хоть какие-то шансы завоевать его благосклонность.

Около восьми Витольд наконец появился. Еще на лестнице он закричал нарочито бодрым голосом:

— Еда с доставкой на дом!

Похоже, он не заметил, что сегодня я предстала перед ним уже в более или менее человеческом виде.

Пройдя на кухню с сумкой, Витольд достал из нее свои покупки: колу, яблочный сок и сухарики.

— А вот кое-что для истерзанной души, — сказал он и вытащил из кармана куртки магнитофонную кассету. — Поразительно прекрасная, грустная музыка. Песни Брамса. Когда мне было совсем плохо, я часто их слушал. У меня такой метод борьбы с депрессией: нужно лить слезы над чужим несчастьем, если тебя самого снедает горе.

Я поблагодарила его, хотя уже успела наплакаться над собственными бедами. Только грустной музыки мне не хватало! Впрочем, откуда Витольду было все это знать?

— Пойдем в комнату, — сказал он, — не стой на кухне. Ну-ка, ложись на диван — я побуду с тобой еще несколько минут.

Я расположилась на диване в самой живописной позе: ни дать ни взять Гете в Кампанье [18].

— Вчера я отвратительно выглядела, наверное, тот визит доставил тебе мало удовольствия, — пробормотала я.

— Что поделать, когда болеешь, уже не до внешности.

Казалось, Витольд не обратил внимания на мои слова.

— Знаешь, мне тоже очень плохо от того, что Беаты больше нет, — вдруг начал он.

Неужели мне придется выслушивать его излияния? Да, так будет лучше.

— Тира, я хочу признаться тебе кое в чем, как очень хорошему другу. Я влюбился.

Я изо всех сил старалась сохранить хладнокровие. В конце концов, чего-то подобного следовало ожидать. Но надо было как-то прореагировать на его откровения.

— Я тоже любила Беату, — тихо сказала я, нисколько не покривив душой.

— Она была очень хорошим человеком, — сказал Витольд. — У чудесной дочери была чудесная мать.

Теперь я ничего не понимала:

— Неужели Лесси?

— Да нет же! Лесси милая девушка, но я отношусь к ней по-дружески. Речь идет о Вивиан!

Я молча уставилась на него. Витольд засмеялся:

— Да, Тира, это так. Я влюблен в Вивиан. Благодаря тебе я познакомился с Беатой, а затем и с ее очаровательной дочерью.

Я пробормотала:

— Но Вивиан еще совсем ребенок!

— Я тебя умоляю! — Витольд почувствовал мою досаду, и в его голосе послышалось раздражение. — Это красивая молодая женщина, ей двадцать шесть лет, а что касается зрелости, то это постепенно придет, если она начнет встречаться с человеком моего возраста.

Слезы покатились у меня по щекам. Беата, твоя смерть оказалась совершенно напрасной!

Витольд посмотрел на меня несколько озадаченно.

— Послушай, — заметил он, — тебе плохо, а я несу какую-то сентиментальную чушь. Наверное, тебе кажется ужасным, что я рассказываю о своих чувствах, ведь после смерти Хильке прошло так мало времени. Вообще-то я не хотел никому об этом говорить, но ты и так знаешь обо мне больше, чем все мои друзья, вместе взятые. Вот я и решил быть с тобой откровенным.

Всхлипывая, я спросила:

— А Беата об этом знала?

— Вначале Вивиан не хотела ей говорить, поскольку боялась, что матери это не понравится, ведь я намного старше ее. Беата никогда не приставала к детям с расспросами, но, думаю, она догадывалась. Ведь каждый раз, приезжая в гости к матери, Вивиан брала у нее машину и навещала меня. Во всяком случае, за день до трагедии Вивиан ей все рассказала.

Это было возмутительно! Я перестала хныкать, потому что в голову мне пришла гениальная мысль:

— Ах, Витольд, разве ты не догадываешься, что Беата была в тебя влюблена?

Казалось, у него сейчас отвалится челюсть.

— Нет, в это невозможно поверить! Она сама тебе об этом сказала?

— Да, она доверилась мне. Наверное, решила, что твои визиты связаны с желанием чаще видеть ее.

Витольд смотрел на меня с изумлением. Он пытался осознать услышанное.

— Думаю, Беата почувствовала себя глубоко уязвленной, — неумолимо продолжала я, — когда Вивиан рассказала ей о ваших отношениях.

— Ради Бога! — ужаснулся Витольд. — Ты же не думаешь, что она покончила с жизнью из-за меня?

Я молча пожала плечами. Витольд, похоже, страдал нарциссизмом. Он всерьез поверил, что от несчастной любви к нему можно броситься вниз с башни.

— Тира, умоляю тебя, — воскликнул он взволнованно, — ни за что не говори об этом Вивиан! Она так впечатлительна, что наверняка будет винить себя в смерти матери!

— Конечно, я не собираюсь рассказывать ей об этом. Но если позвонят из полиции, то я не смогу это скрывать. Все-таки это один из возможных мотивов ее поступка.

Витольд сидел на моем синем ковре и размышлял:

— Как же я мог не заметить! Ну конечно! Я будто ослеп! Теперь припоминаю множество ситуаций, когда она очень странно на меня смотрела. Ну почему все мужчины такие толстокожие?

Зазвонил телефон. Это была Вивиан.

— Привет, Рози, — сказала она своим слегка высокомерным тоном, — могу я поговорить с Райнером, если он еще у тебя?

Я передала трубку Витольду. Он несколько раз ответил «да» и «нет», и наконец произнес:

— Тогда до завтра. Береги себя. Спокойной ночи. Казалось, он хотел оправдаться передо мной за этот звонок. Он якобы хотел навестить Вивиан после обеда, но там собрались почти все родственники: отец Беаты, две ее сестры и два брата. Тогда он решил заехать за ней вечером, чтобы она хоть немного подышала свежим воздухом. Но теперь оказывается, что прибыл еще и архитектор, бывший муж Беаты. Он попросил всех троих детей остаться дома, чтобы составить текст некролога.