Секретный план Элис, стр. 24

– Но ты же хотела в эту школу, – сказала я. – Ты рассказывала всем нам, что просто умоляла родителей тебя отпустить.

Мелисса заплакала еще сильнее:

– Я знаю, но теперь я передумала, а родители сказали, что я поеду туда в любом случае, потому что они уже заплатили часть денег за мое обучение. Так что у меня нет выбора. Мне будет так одиноко там. Все мои друзья будут развлекаться здесь, а я буду далеко от них, одна, сама по себе, – она снова зарыдала.

– Но ты найдешь новых друзей. – Честно говоря, я и сама не верила своим словам. У Мелиссы, конечно, были друзья в нашем классе, но год от года их становилось все меньше и меньше. Раньше с ней дружили Грейс и Луиза, но теперь даже они не выдержали. А в средней школе будет еще меньше тех, кого Мелисса сможет одурачить своей модной одеждой и милым личиком. Может быть, все ее прежние друзья наконец-то смогут увидеть в ней того недоброго человека, который прячется за красивыми платьями? Интересно, можно сказать Мелиссе, чтобы она стала чуть лучше, и при этом не ранить ее чувства?

Но ничего путного не приходило мне в голову, поэтому я поднялась с пола и заговорила очень быстро, как всегда делала моя мама, когда пыталась отвлечь Рози после ее очередного падения:

– Вставай, ты должна умыться, пока кто-нибудь не вошел сюда. И не волнуйся – до сентября еще уйма времени. А когда он придет, ты будешь так восхищена бассейном и хоккейной площадкой, что скоро о нас забудешь.

Мелисса медленно встала и поправила волосы. Я достала из кармана стираный-перестираный носовой платок. На секунду я задумалась, не решаясь предложить его Мелиссе, ведь она пользовалась только миленькими розовыми ароматизированными платочками. Интересно, воспользуется ли она случаем, чтобы унизить меня еще раз? Но потом я поняла, что теперь мне все равно. Чего я никак не могла понять, так это того, почему я боялась Мелиссу раньше, все время переживая, что она скажет обо мне или моей семье. Почему ее мнение вообще играло роль?

Я протянула платок:

– Вот, возьми.

Мелисса помедлила мгновение, а затем взяла платок и вытерла им глаза. Потом она умылась и вышла за мной из туалета.

– Спасибо, Мэган, – прошептала Мелисса. – Ты очень добра.

Я пожала плечами:

– Все в порядке.

Мелисса медленно направилась к своим друзьям. С каждым шагом она шла все быстрее, похоже, к ней возвращалась прежняя уверенность, и когда она подошла к ним, то уже отбрасывала волосы тем же картинным жестом, как будто ничего и не случилось. Я не могла дождаться, чтобы рассказать обо всем Элис.

– Хм, – задумалась подруга, когда я поведала о приключении в туалете. – Кажется, несмотря ни на что, Мелисса все-таки человек.

Я засмеялась:

– Кто бы мог подумать?

Элис тоже рассмеялась, а потом наигранно хлопнула себя по губам:

– Но нам не стоит смеяться над ней. Бедняжка действительно расстроена.

Я кивнула:

– Ага.

– Может быть, это не ее вина, что она такая. Просто родители не научили ее, как себя вести.

Я снова кивнула:

– И она просто не может быть другой.

А потом мне в голову пришла по-настоящему ужасная мысль:

– Только не говори, что мы теперь должны полюбить Мелиссу.

Элис задумалась на мгновение, затем отрицательно помотала головой:

– Не-а. Любить Мелиссу – это уже слишком. Как насчет того, чтобы просто не ненавидеть ее?

Я улыбнулась:

– Согласна. А теперь пойдем, осталось пять минут до конца перемены, а мисс О’Хёрлихи обещала тест по математике. Деление в столбик – твое любимое.

– Фу! – простонала Элис. – Жду не дождусь каникул!

Глава двадцать седьмая

Через две недели состоялся выпускной. Это было просто здорово! Вся школа пришла посмотреть на нас, а также родители, младшие братья и сестры. Большинство из нас оделось в ту же одежду, что и в день конфирмации, но, конечно же, только не Мелисса, которая непременно должна была выделиться.

– Ты посмотри на нее, – шепнула мне Элис. – Платье еще более уродское, чем в день конфирмации. Я и не думала, что такие бывают. Где она вообще его откопала?

Я манерно протянула:

– Один о-о-очень модный бутик в Париже!

Вдруг Элис толкнула меня:

– Мы совсем забыли. Если помнишь, мы собирались жалеть ее и больше не подшучивать.

Я вздохнула. Как тяжело перестать ненавидеть кого-то, если ты только этим и занималась на протяжении почти восьми последних лет. Мимо нас прошествовала Мелисса, чуть не падая на своих высоченных каблуках. Я улыбнулась ей, а Элис даже сумела произнести:

– Ты чудесно выглядишь, Мелисса!

И это было сказано без издевки и усмешки! У Элис прогресс!

В одиннадцать часов мы собрались для торжественной церемонии в зале. Прошла, кажется, вечность, пока все заняли свои места. Младшеклассники выглядели совсем крошечными, усевшись по-турецки на пол. Не может быть, чтобы мы с Элис когда-то были такими же маленькими. На следующий год Рози точно так же будет сидеть здесь. Как жаль, что я этого не увижу.

Когда, наконец, все угомонились, директриса произнесла длинную речь:

– Должна сказать, что шестой класс – это основа всей школьной программы, – сказала она, наконец, после долгого и нудного вступления. – Не могу припомнить, чтобы когда-либо шестиклассники были такими умными и талантливыми, как вы, мальчики и девочки.

Все одобрительно захлопали, притворившись, что не помнят, что точно такие же слова директриса говорила о каждом выпуске, начиная со времени, когда мы были самыми младшими в школе.

Когда она, наконец, закончила, мы принялись играть на наших дудочках [9]. (Мне удалось исполнить «Эдельвейс» без единой ошибки.) Мы играли, казалось, целую вечность, пока младшеклассники не начали шататься от скуки по залу.

Когда музыкальная часть завершилась, каждый был обязан выступить, рассказав о своих лучших школьных воспоминаниях. У большинства мальчишек лучшими воспоминаниями стали воспоминания о том, как кто-то из младшеклассников описался или кого-то стошнило. Но, к счастью, никто даже и не вспомнил поездку в парк «Фота». (Может быть, мисс О’Хёрлихи заранее предупредила их не упоминать об этом?)

Элис вспомнила, что когда мы учились в первом классе, она разбила банки с краской, а я помогала ей убираться. Я была рада, что она вспомнила что-то связанное со мной, даже несмотря на то что я вообще не помнила о том происшествии.

Мое воспоминание было связано с недавно минувшим, я рассказала, что жутко обрадовалась, когда Элис вернулась из Дублина.

Заключительной частью церемонии стала песня, которую мы репетировали несколько недель подряд. Песня была про друзей. Когда мы дошли до куплета, в котором говорилось, что друзья остаются рядом, несмотря ни на что, Элис нашла мою руку и до боли сжала ее.

Мы спели припев чуть ли не пятьдесят раз, и когда, наконец, закончили петь, то у всех навернулись на глаза слезы. Для большинства из нас это были слезы радости, но бедная Мелисса рыдала так, как будто приключилось что-то очень трагичное. Элис подошла к ней и по-дружески обняла. Мелисса же от неожиданности даже перестала плакать.

После церемонии мы все лакомились тортом, а потом пришло время расходиться по домам. Наш класс в полном составе отправлялся в боулинг, а затем в кинотеатр. Мы с Элис подошли к моим родителям, чтобы попрощаться. У мамы были красные от слез глаза. Мне следовало догадаться, что она будет единственной мамой, которая не сможет удержаться и проревет всю церемонию. Я сказала ей, что ухожу с остальными одноклассниками, а мама так крепко обняла меня, словно я отправлялась на другой конец земного шара, а не в боулинг, который находился в пяти минутах ходьбы от школы.

– Моя малышка, – запричитала она. – Как быстро бежит время! Кажется, еще только вчера ты пошла в первый класс!

К счастью, Рози протиснулась между нами и недовольно сморщила носик:

– Это я твоя малышка! Мэган – уже большая!