Рухнама, стр. 21
Исторический путь туркменского народа — это славный путь борьбы. В последние два столетия в чем только ни обвиняли туркмен, называя их бандитами, разбойниками, басмачами. Клеймо «басмачи», прочно закрепившееся за туркменами в тридцатые годы прошлого столетия, было ничем иным, как способом очернения народа, восставшего против насилия и порабощения.
Мои дорогие соотечественники!
Мы должны научиться извлекать уроки из прошлого, ибо наша легендарная история — это самая ценная школа воспитания.
Путь туркмен — долгий путь. Это путь, который проложили наши предки и который привел нас к независимости. Это путь, который вдохновляет нас к дальнейшему движению дорогой мира, добра и справедливости.
Путь туркмен — это путь в Золотой век, это путь, осененный разумом и светом!
Глава III
Истоки туркменской нации
Мои дорогие соотечественники!
Быть нацией, безраздельно принадлежать ей, черпать силы и вдохновение из единого источника духа — величайшее благо для народа и для каждого отдельного человека. Но быть нацией, то есть цельным народом, возможно только при наличии национальной Родины, в условиях самостоятельного государства.
Все мечты туркмен о едином государстве, которые они вынашивали последние семь-восемь веков, были вызваны стремлением защитить, не отдать на поругание святая святых — свой национальный дух, который был для туркмен всем — пропуском в этот мир, охранной грамотой, чистой молитвой…
…»Беки туркмен огузов, услышьте нас, если Небо не задавит нас, если земля не разверзнется, никто не сможет разрушить дом туркменского народа». Эта надпись, высеченная на каменной плите, была обнаружена в 1889 году в Западной Сибири, в долине реки Орхон. Через несколько лет ученым удалось установить, что на всех обнаруженных памятниках письменности надписи сделаны на древнетуркменском алфавите — элипбие. У нашего народа и по сей день живо выражение «словно на камне высечено».
Задумываясь над истоками туркменской нации, я часто задаю себе вопрос: откуда у туркмен такая тяга к отчему дому, отчей земле? Откуда такая неистребимая любовь ко всему, что окружает туркмена с момента его появления на свет до сошествия в могилу?
Эти раздумья вновь переносят меня в детство. Встречая мужчин, чем-то напоминавших отца, я испытывал тоску и боль разлуки. Женщины, похожие на маму, будили в моем сердце горечь сиротства. Туркмены не зря говорят: «Ребенок без отца — сирота, без матери — обездоленный».
Став немного старше, поумнев и научившись отличать черное от белого, я сделал для себя открытие: моя Родина тоже обездолена, обездолен и ее народ. Конечно, я не проливал откровенных слез, но жил с постоянной болью в сердце. Как пленный рвется домой, как безутешный сирота ищет своих родителей или хотя бы близких родственников, так и я, погрузившись в мир книг, выискивал в них души своих отважных предков.
… Крепнущее могущество Тогрул бека и Чагры бека вызывает беспокойство туркменского султана Махмута Газневи, правителя Запада и Востока, покорившего Индию. Чтобы получше узнать о делах туркмен-сельджуков, Махмут Газневи приглашает в гости одного из сельджукских ханов. К султану направляется Ысраил хан с десятью тысячью всадниками. Прознав об этом, султан посылает гонца с сообщением, что не нуждается в помощи, что его жест продиктован лишь гостеприимством. Ысраил является с тремястами всадниками. Султан по достоинству встречает его.
— Сколько же воинов вы сможете выставить, если нам в самом деле потребуется помощь? — спрашивает он у гостя. Ысраил достает из колчана одну стрелу.
— Направьте эту стрелу, и из Балкана прибудет тридцать тысяч воинов!
— А если понадобится больше?
— Тогда отправьте эту стрелу, и прибудет еще десять тысяч вооруженных всадников.
— Если же нам понадобится очень большое войско?
— Выпустите эту стрелу в Балканские горы, и прибудет сто тысяч воинов!
— Но если еще больше?!
— Отправьте это в Туркменистан, и получите хоть пятьсот тысяч воинов! — Ысраил подал совсем другую стрелу.
… Мое сердце разрывается от волнения. Сердар только одного туркменского племени в состоянии выставить полумиллионное войско! Каким же огромным должен быть народ, владеющий такой армией!..
С отчаянием, наворачивающим на мои глаза слезы, я говорю себе: «Эх, если бы не проклятая орда Чингисхана!.. Если бы она не пронеслась вихрем, сметая и уничтожая все на своем пути, над многотысячным Куняургенчем, Мару-Шаху-Джаханом, Шахрисламом, Абивердом, Амулом, Земми, Дехистаном… Если бы она прошла в стороне от Огузбоя (Узбоя), на который, словно жемчужины на нитку, были нанизаны города и села… Если бы не были уничтожены, сожжены великолепные библиотеки с тысячами книг… Эх, каким бы могущественным был бы сейчас Туркменистан, какая бы у него была слава в мире!»
Я и по сей день предаюсь этим горьким раздумьям, хотя понимаю, что история не знает сослагательного наклонения. История — чреда событий и явлений, следующих порой причудливо, но всегда неизбежно…
В эпосе «Гёроглы» визирь Балыбега говорит своему султану: «Мой султан, если вы хотите покорить туркмен, сделать их своими рабами, усвойте истину: в первую очередь их надо спустить с коней».
И враг в конце концов усвоил это. В конце XIX века туркмен спустили с их резвых коней…
Еще в мальчишестве я осознал, кто такие туркмены и что значит для человека Родина. Однажды меня осенило: «Рано умнеет тот, кто познал страдания». Я написал эти слова в своем дневнике и в дальнейшем часто находил в них утешение. Много позже я убедился, что любая душевная рана со временем затягивается, оставляя после себя лишь рубцы.
Очень рано я понял, что из себя представляет человек. На моем пути встречались люди, которые находили только тебе необходимые слова. Таких людей я воспринимал как добрых ангелов, а их слова жадно проглатывал, как куски только что вынутой из тамдыра горячей лепешки, которую, обжигаясь, отправляешь в рот.
Но мне встречались и другие люди. Их лица были холодны и неприветливы, как снежная пурга, из их уст вылетали только колючие слова, которые ранили в самое сердце. Я был слишком мал и слаб, чтобы противостоять таким людям, я не мог ответить им тем же, они были старше и сильнее меня. Мне не оставалось ничего другого, как выдергивать из сердца стрелы ядовитых слов и отбрасывать их подальше…
… Провожая своего ребенка в дальнюю дорогу, мать дает ему лепешку. Но у меня нет матери, и я уезжаю, взяв с собою в сердце волшебное слово «туркмен»…
Перед отправкой в дальний путь напутствие дает отец, но у меня нет отца, а потому благословение я получаю от своей Родины…
Оказывается, я и не сирота вовсе. Да и может ли чувствовать себя сиротой человек, имеющий такого прадеда, как Огуз хан, такого учителя, как Горкут ата, такого старшего брата, как Гёроглы, такого мудрого наставника, как Махтумкули?!
Сев за написание Рухнама, я погрузился в прошлое, чтобы найти, отыскать ответ на вопрос: где, в чем истоки жизнелюбия и долголетия народа, сумевшего не только противостоять жестоким налетам Искандера Зулькарнайна, коварного Чингисхана, хромого Темирлана и многих других агрессоров, но и сохранить, донести до сегодняшних дней все то святое, что было унаследовано от великого предка Огуз хана туркмена: свое имя, достоинство, традиции и обычаи, культурное и духовное достояние?
В моих раздумьях мне слышится голос Огуз хана:
— Где зародилась нация, появится река, место, облюбованное народом, превратится в страну, а все, что дорого и желанно народу, станет святым!
Ему вторит дух Горкут ата:
— То, что одобряет народ, чему он поклоняется и что живет в его сердце и душе, — священно!
Дух Гёроглы бека:
— Счастье народа в возможности беззаветно любить и отстаивать свою Родину. Счастлив народ, имеющий собственный ясный путь.
С новой, глубинной силой звучат для меня знакомые строки Махтумкули: