Остров Ифалук, стр. 55

Вопрос о влиянии опускания морского дна на рост рифов (хотя это явление с несомненностью установлено для некоторых районов), видимо, решается не так просто, как казалось Дарвину: его преемники установили, что с изменением уровня дна меняется и уровень воды в море. В ледниковые периоды уровень океана понижался и часть его вод оказалась замкнутой в громадных глетчерах, которые занимали свыше шестой части земной поверхности. Когда море отступало, верхние части рифов обнажались и погибали. Ветер, дождь и море, по-видимому, «подрезали» многие рифы и сравнивали их с новым уровнем моря. Возможно, что в результате охлаждения океанов полностью погибли кораллы в краевых зонах, но в других местах, ниже поверхности воды, коралловые колонии, очевидно, продолжали непрерывно расти. По мере медленного таяния глетчеров и дальнейшего опускания дна на базе старых рифов вырастали «новые», вероятно, со скоростью от одного до четырех миллиметров в год. Образцы керна, взятые на Бикини, указывают на то, что этот риф обнажался и снова затоплялся водой несколько раз, хотя остается неясным, в какой степени это зависело от опускания и поднятия морского дна и в какой — от изменения уровня моря.

Восстановление истории прошлого кораллового острова всегда требует некоторых домыслов, но геологам часто приходится работать на основе неполных данных. По мнению Джоша, на Ифалуке подводные террасы, расположенные за внешним краем рифа на глубине десять саженей, и некоторые части лагунного дна свидетельствуют о том, что прежний уровень моря, вероятно, в последний ледниковый период «подрезал» до этого уровня некогда более высокий атолл. Впоследствии море поднялось и атолловый риф тоже вырос до нового уровня, возможно, близкого к теперешней его высоте. Известковые образования на глубине пяти с половиной саженей вблизи берега лагуны и в судоходном проходе могут, как предполагал Джош, отражать более позднее и менее значительное падение уровня моря, за которым снова следовало поднятие воды и рост рифов.

Вполне вероятно, что во время этого последнего поднятия атолл достиг высоты, несколько превосходящей нынешний уровень моря и рифа. Джош нашел на Фалалапе остатки спрессовавшейся гальки, расположенные на два с половиной фута выше современной линии прилива, и приподнятый гребень (наверное, остатки рифа) на рифовом флете к востоку от южной оконечности Фаларика. По его мнению, это доказывало, что не больше чем несколько тысяч лет назад уровень моря был приблизительно на метр выше современного. На многих других атоллах Тихого океана тоже есть подобные массивы и возвышения из твердых рифовых пород, выступающие над поверхностью моря. Они указывают на то, что море еще не поднялось до своей наибольшей высоты со времени последнего ледникового периода. Мы живем в «хвосте» ледникового периода, так как глетчеры еще тают, поднимая уровень морей всего мира на шесть десятых миллиметра в год.

Выходит, что, согласно одной точке зрения, сегодняшние атоллы представляют собой сравнительно недавние образования, датируемые последним ледниковым периодом; согласно другой — они гораздо древнее, но современные рифы и островки развивались на основе более старых.

Все это не объясняет, почему так много атоллов сохраняют центральные лагуны. Мы знаем, подобно Дарвину и его предшественникам, что рифы растут быстрее всего на наружных краях. Если риф круглый, образуется чашеобразная структура. Осадочные породы, переносимые через края и отлагающиеся в центре, тормозят здесь рост большинства кораллов. Но в ледниковые периоды происходит периодическое обнажение рифов. Под воздействием выветривания они как бы срезаются, а образующиеся осадки постепенно заполняют лагуны. Естественно предположить, что должно существовать много атоллов с заполненными лагунами — коралловых островов, напоминающих скорее тарелки, чем кольца. Однако такие атоллы встречаются редко.

На самом деле лагуны все же заполняются, но это, вероятно, очень медленный процесс. Лагуны небольших атоллов вроде Ифалука заполняются быстрее; во всяком случае маленькие атоллы имеют более мелкие лагуны. Однако геологов озадачило то, что на большей части Тихого океана у более крупных атоллов лагуны имеют почти одну и ту же глубину — тридцать-сорок пять саженей. Возможно, что эта глубина указывает уровень, ниже которого действие волн не может взбалтывать и уносить осадки. Более вероятно, что она связана с понижением уровня океана в течение огромного периода наступления ледника. Как и во многих областях научной работы, здесь больше вопросов, чем ответов, и большинству исследователей это нравится.

Глава XVI

Волеаи и тилимвол

Я дремал на своей койке, улавливая одним ухом тихие звуки просыпающегося Ифалука. Рассвет наступил, но все вокруг еще тонуло в легкой дымке. Микронезийский скворец хрипло крикнул, ему ответил петух из какого-то сарая в Фалепенахе. Из-под полуоткрытых век я увидел пару загорелых ног, татуированных рядами голубых дельфинов. Они остановились у Фан Напа. В следующее мгновение голова Яни просунулась под навес плетеной крыши.

Некоторое время он внимательно вглядывался в сумрак, так как не мог разглядеть, кто спит под москитной сеткой. «Дон? — прошептал он так, чтобы не разбудить остальных. — Дон?» — «Привет, брат, что случилось?» — сказал я на моем лучшем ифалукском языке, который понимал фактически только Яни.

У него были новости. На западе показались четыре каноэ. Они виднелись пока на горизонте, далеко за Элангалапом. Вероятно, они шли из Волеаи.

Как только каноэ показались, Том с постоянными помощниками Боба ушел на «Вате». На лодке есть подвесной мотор, следовательно, они уже далеко за Элангалапом, а это значило, что если мы хотим вообще куда-нибудь ехать, то должны грести на «Бвупе». Я натянул шорты, взял бинокль и вышел с Яни на берег лагуны.

Каноэ все еще казались едва заметными точками. Удивительно, как их вообще разглядели в утренней дымке. Глаз ифалукцев имеет сверхъестественную способность различать мельчайшие точки на горизонте. Вероятно, кто-то увидел каноэ с вершины кокосовой пальмы. Я оставил Яни с биноклем, а сам пошел, чтобы записать данные о погоде, измерить температуру воды в море и лагуне. Когда я вернулся, Боб и Тед уже встали.

Рассуждать было не о чем. Рабочий день или нерабочий, но всем нам хотелось встретить гостей. Забыв про завтрак, мы вскочили в «Бвуп» вместе с Яни и братом Тома, Магалеисеи. Двое налегли на весла, а остальные помогали гребками; скоро лодка миновала проход и вышла в открытое море южнее островка Элла.

Там мы остановились. Если не считать легкой зыби, море было таким же спокойным, как и лагуна. Здесь уже собралось несколько ифалукских каноэ. Медленно проплыл мимо старый Гауаизиг, кивнув нам лысеющей головой. Спина к спине с ним в узком каноэ сидел маленький мальчик и прилежно вычерпывал воду.

Путешественники были все еще в полумиле от нас; каноэ медленно приближались, соблюдая строй в одну линию. В свете утреннего солнца на фоне облаков паруса, сплетенные из листьев пандануса, выделялись золотистыми треугольниками. Черные каноэ казались слишком маленькими и утлыми для путешествия в открытом море. «Ват» обошел Эллу и приближался со стороны Элангалапа.

В нескольких сотнях ярдов от нас появились два каноэ. На них спустили паруса, быстро обернув их вокруг опущенных мачт. Гребки опустили в воду, чтобы остановить лодки. Узкие корпуса легко покачивались на зыби, выставив аутригеры, уравновешенные высокими платформами, выступающими с противоположной стороны.

Подплыло третье каноэ и присоединилось к первым двум. Яни коснулся моей руки и кивнул головой в сторону темной фигуры на платформе. Это, по словам Яни, был самый главный вождь Волеаи. Мы направили «Бвуп» в сторону его судна. Вождь — коренастый мужчина лет пятидесяти с лишним, с короткими седыми волосами и умеренным брюшком, восседал на платформе, как на троне. Увидев, что мы приближаемся, он быстро снял венок из цветов и натянул на голову довольно древний тропический шлем. Он разрешил нам сделать несколько снимков и с изяществом преподнес команде «Бвупа» пять сигарет и несколько кокосовых орехов. Мы поблагодарили его; орехи были началом завтрака, а получать сигареты нам для разнообразия показалось приятнее, чем раздавать.