Юность Поллианны (Поллианна вырастает), стр. 42

Ответа не последовало. Джон Пендлтон вошёл в беседку и тяжело опустился на плетёный стул, даже не дождавшись, пока сядет Поллианна. Для него это было очень необычно. Поллианна, украдкой бросив на него нервный взгляд, вдруг увидела его таким недовольным и неумолимым, что моментально вспомнила это же выражение в своём далёком детстве и непроизвольно вскрикнула.

Джон Пендлтон не обратил на это внимания. Он был поглощён своими мыслями. Наконец он поднял голову и мрачно посмотрел в недоумевающие глаза.

— Поллианна…

— Да, мистер Пендлтон.

— Ты помнишь, каким я был много лет назад, когда ты впервые меня встретила?

— Д-да, я… д-думаю, что помню.

— Приятный человек, да?

Несмотря на всё своё волнение, Поллианна слабо улыбнулась.

— Вы… вы мне нравились. — Только услышав эти слова, она поняла, что они могут значить. Ей захотелось вернуть их обратно или исправить, и она чуть не добавила: «Я имела в виду, вы мне нравились тогда!» — но вовремя остановилась. С замиранием сердца она ждала следующих слов, которые не замедлили последовать.

— Я знаю, спасибо. Это меня и спасло. Я часто думаю, Поллианна, поняла ли ты, что твоя детская любовь и вера сделали для меня?

Поллианна смущённо запротестовала, но, улыбаясь, он остановил её.

— Да, ты меня спасла. Ты, и никто другой. Интересно, помнишь ли ты и другое, — продолжал он после минутного молчания, во время которого Поллианна украдкой поглядывала на дверь. — Интересно, помнишь ли ты, как я однажды сказал тебе, что ничто, кроме женской руки и присутствия ребёнка, не может сделать жилище домом?

Поллианна почувствовала, как кровь хлынула ей в лицо.

— Д-да… н-нет… то есть помню, — проговорила она. — Но я… я не думаю, что это всегда так. Я хотела сказать, что… что ваш дом теперь… очень хороший и…

— О моём доме я и говорю, — торопливо перебил её Пендлтон. — Поллианна, ты знаешь, какой дом я однажды хотел иметь и кто растоптал мои надежды. Не думай, дорогая, что я обвиняю твою мать. Нет, я не сужу её. Она просто послушалась веления сердца, и это правильно… Она, во всяком случае, сделала разумный выбор, что ясно доказывает мрачная жизнь, которой я потом жил. И после всего этого, Поллианна, разве не странно, — добавил Джон Пендлтон, и в голосе его послышалась нежность, — что маленькая ручка её собственной дочери наконец привела меня на тропинку счастья?..

Поллианна нервно облизнула пересохшие губы.

— Ох, мистер Пендлтон, я… я…

И опять он прервал её ласковым жестом:

— Да, это ты, Поллианна, твоя маленькая ручка, много лет назад… Ты и твоя игра в радость.

— Ох! — Поллианна немного расслабилась. Ужас стал медленно гаснуть в её глазах.

— Все эти годы я постепенно превращался в другого человека. Но есть одна вещь, которой я не изменил, моя дорогая. — Он замолчал, отвернулся, а затем печально повернулся и нежно посмотрел ей в глаза. — Я продолжаю думать, что необходима женская рука или присутствие ребёнка, чтобы жилище стало домом.

— Да, но у вас есть ребёнок, — попыталась возразить Поллианна, и ужас опять наполнил её взгляд. — У вас есть Джимми, вы знаете.

Он странно рассмеялся.

— Я знаю, но… даже ты не скажешь, что Джимми сейчас ребёнок.

— Н-нет… конечно, нет.

— Кроме того, Поллианна, я уже решил. Мне нужна рука женщины и её сердце. — Голос его вдруг дрогнул и стих.

— О-ох, в самом деле? — Поллианна сжала пальцы что было силы. Однако ей казалось, что Джон Пендлтон ничего не слышит и не видит. Он поднялся на ноги и стал нервно прохаживаться по маленькой беседке.

— Поллианна, — наконец остановился он и посмотрел ей в лицо, — если… если бы ты была на моём месте и хотела бы предложить женщине, которую ты любишь, прийти и превратить старую, серую груду камней в Дом, что бы ты сделала?

Поллианна наполовину поднялась со стула. Её широко открытые глаза тоскливо смотрели на дверь.

— Мистер Пендлтон, я бы не сделала совсем-совсем ничего! — она опять не могла найти нужных слов, и они наскакивали друг на дружку. — Я уверена, что вы намного счастливее так, как есть.

Он уставился на неё удивлённо и в нерешительности, затем грустно засмеялся.

— Ради Бога, Поллианна, что же тут плохого? — спросил он.

— П-плохого? — Поллианна выглядела так, будто она сейчас убежит.

— Может, ты просто хочешь смягчить удар? Ты хочешь сказать, что она всё равно не согласится выйти за меня замуж?

— О-ох, н-нет, нет, конечно! Она скажет «да», она должна сказать «да», вы же знаете, — объяснила Поллианна, содрогаясь от ужаса.

— Но я думала, я имею в виду… если она вас не любит, вы будете гораздо счастливее без неё… — и, взглянув на выражение его лица, она замолчала.

— Я бы не любил её, Поллианна, если б она не любила меня, — продолжал Джон Пендлтон. — Кроме того, это не молоденькая девушка, она взрослый человек и прекрасно знает, что делает. — Голос его звучал грустно и доверчиво.

— Ой! — воскликнула Поллианна. Придавленное счастье вдруг вспыхнуло в её глазах. — Значит, вы любите… — почти со сверхъестественной силой она удержала готовые сорваться с её счастливых уст слова «кого-то другого».

— Люблю? А о чём же мы говорим? — рассмеялся Джон Пендлтон с лёгким огорчением. — Так вот, может ли она полюбить меня? Тут я рассчитывал на твою помощь, Поллианна. Понимаешь, вы очень дружны.

— В самом деле? — колокольчиком прозвучал Поллианнин смех. — Тогда она просто должна любить вас. Мы её заставим! Да, а кто она?

Опять наступила длинная пауза.

— Разве ты не догадываешься?.. — удивился он. — Миссис Кэрью.

— Ох! — выдохнула Поллианна с восторженной радостью. — Как чудесно! Я так рада, рада, рада!

Через час Поллианна отправила Джимми письмо, запутанное и бессвязное — целую серию незаконченных, не имеющих смысла, но смущённо-радостных фраз, из которых он узнал очень много. А больше, конечно, из того, что осталось ненаписанным. Да и разве он нуждался в чём-либо ещё?

«Джимми, он меня не любит! Это другая. Я не должна говорить тебе, кто это, но её зовут не Поллианна».

У Джимми едва хватало времени, чтобы успеть на семичасовой поезд, отправляющийся в Белдингсвилль, но он успел на него.

ПОСЛЕ ДОЛГИХ ЛЕТ

Отправив письмо Джимми, Поллианна была настолько счастлива, что не могла удержать своих чувств. Всякий раз, прежде чем отправиться спать, она заходила в тётину комнату справиться, не нужно ли ей чего. В эту же ночь, после обычных вопросов, она повернулась, чтобы выключить свет, но что-то заставило её вернуться. Затаив дыхание, она опустилась возле неё на колени.

— Тётя Полли, я так счастлива… я должна кому-то рассказать. Я расскажу вам, можно?

— Мне? Что ты хочешь мне рассказать, дитя? Конечно, можно. Только… это хорошая новость?

— Ну конечно, дорогая… Надеюсь… — покраснела Поллианна. — Я думаю, это обрадует вас немножко, из-за меня, понимаете? Джимми когда-нибудь сам всё расскажет, как полагается. Но я хочу сказать первая.

— Джимми? — лицо у миссис Чилтон изменилось.

— Да, когда… когда он… будет просить… — заикаясь, проговорила Поллианна, сильно покраснев. — Ой, я так счастлива! Я просто должна была вам сказать.

— Просить у меня твоей руки?! — Миссис Чилтон подтянулась и села. — Поллианна, ты имеешь в виду, что возникло что-то серьёзное между тобой и Джимми Бином?

Поллианна в испуге отклонилась.

— Как, тётя? Я думала, Джимми вам нравится!

— Да, когда он на своём месте. Но не его место — быть мужем моей племянницы!

— Тётя Полли!

— Успокойся, успокойся, дитя, не удивляйся так. Это явный вздор. Я рада, что могу всё остановить, пока не зашло слишком далеко.

— Тётя Полли, это зашло далеко, — с дрожью в голосе проговорила Поллианна. — Я… я полюбила его так сильно…

— Значит, придётся разлюбить. Никогда, никогда я не соглашусь на твой брак с Джимми Бином!