Юность Поллианны (Поллианна вырастает), стр. 34

— Правда? А я думала, что мама была красивой! — воскликнула Поллианна с неподдельным удивлением.

Джон Пендлтон насмешливо улыбнулся:

— Да, красивой она была.

Поллианна удивилась ещё больше.

— Тогда я вообще не могу понять, как же я на неё похожа?

Собеседник её от души расхохотался.

— Поллианна, да ты… Нет-нет, ничего. Ты бедная, страшненькая уродина.

Поллианна покраснела и с искренним укором посмотрела в его весёлые глаза.

— Пожалуйста, мистер Пендлтон, не смотрите так на меня и не шутите этим. Я бы очень хотела быть красивой, хотя, может быть, это и звучит глупо. Кроме того, есть зеркало, оно не обманывает.

— Тогда я посоветовал бы тебе посмотреться в него, когда ты разговариваешь, — нравоучительно заметил Джон.

Поллианна широко раскрыла глаза.

— То же самое мне и Джимми сказал! — воскликнула она.

— В самом деле? Вот проказник! — ворчливым тоном проговорил Джон Пендлтон. Затем, с присущей ему одному манерой внезапно меняться, тихо сказал: — У тебе мамины глаза и улыбка, Поллианна. Для меня ты просто красавица.

Глаза у неё наполнились горячими слезами. Она молчала.

Как бы ни радовали Поллианну такие разговоры, они не походили на беседы с Джимми. Ни ей, ни ему не было нужды говорить. С Джимми она всегда чувствовала себя уверенно и уютно, а уж обмениваются ли они словами, не имело для них значения. Ей не нужно было ни напрягаться, ни волноваться, ни сочувствовать — Джимми был таким большим и сильным. Он не горевал о потерянном племяннике, не плакался об утрате безмятежного детства. Он не должен был передвигаться на костылях, на которые тяжело смотреть и даже о них думать. С ним можно было чувствовать себя радостно, счастливо, свободно. Словом, в его присутствии она просто отдыхала…

ПРИВЯЗАН К ДВУМ ПАЛКАМ

Случилось это в последний день загородной жизни, и Поллианна об этом жалела — прежде ни одно облачко не бросило свою безжалостную тень на их путешествие. Она беспомощно вздыхала и бормотала:

— Ах, если бы мы вернулись домой ещё позавчера, тогда бы этого не было.

Но «позавчера» они домой не уехали, потому-то всё это произошло, и вот каким образом.

Рано утром они отправились в двухмильный поход к речке.

— Перед отъездом мы ещё нажарим рыбы, — сказал Джимми. Остальные с радостью согласились.

Поэтому, завернув бутерброды и прихватив с собой удочки, они отправились пораньше. Смеясь и подшучивая друг над другом, все шли по узенькой тропинке через лес.

Впереди шёл Джимми, он лучше всех знал дорогу.

Сначала Поллианна следовала за ним, но постепенно отстала и пошла вместе с Джеми, который был последним. Ей показалось, что на лице его появилось выражение, которое появлялось только тогда, когда он пытался сделать что-то, превышающее его силы. Знала она и то, что больнее всего его обидит, если заметит его слабость. Наконец, она знала, что от неё он скорее примет помощь, чем от кого бы то ни было другого, когда на пути попадётся бревно или большой камень. Поэтому при первой же возможности она постаралась незаметно, шаг за шагом, отстать, пока не поравнялась с ним. Лицо его озарилось улыбкой, в глазах появилась уверенность, и они перебрались через ветку, преграждавшую им дорогу. Конечно, Поллианна попросила «помочь ей, а то она не перешагнёт».

Когда лес закончился, путь их пролегал вдоль длинной каменной ограды, за которой простирались зелёные пастбища, залитые ярким солнцем, а вдали виднелись живописные домики фермеров. На одном из таких пастбищ Поллианна вдруг увидела золотистые шары золотарника, мимо которых просто не могла пройти.

— Джеми, подожди! Я сейчас сорву их, — живо крикнула она. — Получится чудесный букет для обеденного стола! — и, проворно вскарабкавшись на ограду, она спрыгнула по другую сторону.

Золотарник был волшебный. За одним кустиком, она увидела другой, за ним — ещё один, подальше, и каждый был красивее, чем тот, который она сорвала. В алом свитере на зелёном ковре густой травы, с букетом ярко-жёлтых цветов, Поллианна выглядела очень привлекательно. Она смеялась, перебрасывалась с Джеми репликами — и вдруг, набрав две охапки цветов, услышала страшный рёв разъярённого буйвола, отчаянные вопли Джеми и топот приближающихся копыт.

Что случилось потом, она не могла бы объяснить. Она помнила, что бросила свои цветы и бросилась бежать так, как никогда в жизни, в сторону стены, к Джеми. Она слышала, что позади стучат копыта, всё ближе, ближе и ближе. Смутно, безнадёжно далеко она видела искажённое ужасом лицо, слышала душераздирающий крик. Вдруг откуда-то донёсся другой голос, голос Джимми, уверенный и отважный. Продолжая бежать, она слышала за спиной глухие удары копыт и тяжёлое дыхание. Она споткнулась, чуть не упала, резко качнулась вправо и опять бросилась вперёд. Силы её почти иссякли, но тут, совсем рядом, она услыхала ободряющий голос Джимми, а в следующее мгновение почувствовала, как её ноги оторвались от земли и её прижали к чему-то, колотящемуся с огромной силой. Всё плыло как в кошмарном сне — душераздирающий крик, горячее, тяжёлое дыхание, перестук тяжёлых копыт… Вдруг она почувствовала, что взлетает вверх и, на руках у Джимми, ощутила горячее дыхание зверя, пронёсшегося дальше. Неизвестно как она оказалась по другую сторону забора. Склонившись над ней, стоял Джимми и умолял её сказать хоть что-нибудь, иначе он не поверит, что она жива.

Истерически смеясь и всхлипывая, она вырвалась из его рук и встала на ноги.

— Конечно, жива! Спасибо, Джимми. Я ничего, я… всё в порядке. Ох, как я была рада, рада, рада услышать твой голос! Как ты догадался? — спрашивала она.

— Ерунда! Я просто… — нечленораздельный удушливый крик прервал его слова.

Повернувшись, он увидел Джеми, лежащего ничком недалеко от них.

Поллианна поспешила к нему.

— Джеми! Джеми, что случилось? — закричала она. — Ты упал? Ты ударился?

Ответа не последовало.

— Что такое, старик? Ты ушибся? — тревожно спросил Джимми. — Тебе больно?

Джеми молчал. Затем неожиданно он напрягся и повернулся. Тогда они увидели его лицо и отступили в недоумении.

— Больно? Больно ли мне? — у него перехватило голос, он подавился и протянул с поспешностью руки. — Неужели вы думаете, что не больно это видеть, когда ничего не можешь сделать? Совершенно беспомощный, привязанный к этим двум палкам… Да во всём мире нет такой боли!

— Но… но… Джеми, — робко начала Поллианна.

— Не надо! — срывающимся голосом прервал её он, стараясь встать на ноги. — Я не хотел делать сцену, — и заковылял по узкой тропинке, ведущей к лагерю.

С минуту, в оцепенении, Поллианна и Джимми молча смотрели ему вслед.

— Вот-те на! — выдохнул Джимми и с лёгкой дрожью в голосе добавил: — Да… тяжко ему!

— Я даже не подумала! Благодарила тебя прямо у него на глазах, — всхлипнула Поллианна. — А ладони! Ты не видел их? Они все в крови, он так сжал руки, что ногти вонзились в тело. — Поллианна повернулась и почти вслепую побрела по тропинке.

— Поллианна, куда ты? — крикнул Джимми.

— К Джеми, конечно! Ты думаешь, я его оставлю в таком состоянии? Пойдём, мы должны убедить его, чтобы он вернулся обратно.

Со вздохом, который совершенно не относился к Джеми, он пошёл за ней.

ДЖИММИ ПРОСНУЛСЯ

Внешне все давали понять, что жизнь в лесу просто замечательная, но внутренне…

Иногда Поллианна задумывалась, случилось это только с ней или на самом деле было что-то особое, необъяснимое между всеми? Она-то это чувствовала, и иногда ей казалось, что это чувствовали и другие. Причиной всему, считала она, был тот последний день, когда так неудачно пошли к реке.

Конечно, они с Джимми легко догнали Джеми и, правда, не сразу, убедили его пойти вместе со всеми. Но, несмотря на отчаянные попытки вести себя так, словно ничего не произошло, ни у кого это не получилось. Поллианна, Джеми и Джимми даже перестарались, а остальные, не зная точно, в чём дело, недоуменно поглядывали на них, сознавая, что что-то не так. Словом, ни о каком веселье не могло быть и речи.