Мошка в зенице Господней, стр. 96
ПРОЩАНИЕ
Линкор Его Императорского Величества «Ленин» был загружен под завязку и забит командой «Мак-Артура» и учеными, которые все оказались теперь на его борту. Члены его команды довольствовались одним гамаком на двоих-троих человек, звездные пехотинцы спали в коридорах, а офицеры набивались по трое в каюты, предназначенные для одного. Кроме того, на ангарной палубе находились артефакты мошкитов, спасенные с «Мак-Артура», которые Кутузов требовал держать в вакууме, под постоянной охраной и с периодическими осмотрами. На борту корабля совершенно не было места, где могла бы собраться вся его команда.
Корабль должен был оставаться в боевой готовности до тех пор, пока не покинет систему Мошки, даже во время похоронной службы, проведенной Дэвидом Харди и священником «Ленина» Джорджем Алексисом. Для каждого это была довольно необычная ситуация, хотя для экипажа корабля стало традиционным собираться, когда это возможно, а похоронные службы часто проводились на кораблях в состоянии боевой готовности. Надев черную епитрахиль и повернувшись к служебнику, который один из рядовых держал открытым перед ним, Дэвид Харди думал, что, вероятно, проводил больше реквиемов, чем обычных собраний.
По кораблю пронесся трубный звук.
– Экипаж, вольно! – негромко скомандовал главный боцман.
– Дай им вечный покой, о, Господи! – пропел Харди.
– И пусть свет вечно светит над ними, – отозвался Алексис. Все стихи и ответы на них были знакомы каждому, кто достаточно долго пробыл в Военным Флоте.
– Я – Воскресение и Жизнь, сказал Господь. Кто бы ни поверил в меня, даже если умрет, будет жить; кто бы ни жил, веря в меня, никогда не умрет.
Служба продолжалась. Члены команды отвечали со своих боевых постов, и по всему кораблю разносилось негромкое бормотание.
– И услышал я голос с небес, сказавший мне: – Отныне благословляю мертвых, которые умерли во имя Господа. Пусть отдохнут они от трудов своих.
Отдохнут, подумал Род и содрогнулся. Я видел множество погибших кораблей, и множество людей под моим командованием забиралось на сотни парсеков от дома. Почему же я думаю именно об этом? Он глубоко вздохнул, но стеснение в груди не прошло.
Огни по всему кораблю потускнели, и записанные голоса хора Имперского Военного Оркестра запели гимн, к которому присоединились и члены экипажа. «Грядет день гнева и гибели, когда смешаются слова Дэвида и Сивиллы, а небеса и миры под ними обратятся в прах…»
Сивилла? – подумал Род, – О, Боже, что за древность? Гимн продолжался и продолжался, закончившись гимном мужских голосов.
Верю ли я в это? – задумался Род. – Харди верит, об этом ясно говорит его лицо. И Келли, готовый выбросить своих друзей через торпедный аппарат наружу, тоже верит. Почему я не могу верить, как они? Но я же верю, не так ли? Я всегда верил, что у этой вселенной должна быть какая-то цель? Вот, например, Бари. Это даже не его религия, но все равно служба захватила его. Интересно, о чем он сейчас думает?
Гораций Бари внимательно смотрел на торпедный аппарат. Четыре тела и голова! Голова звездного пехотинца, которую Домовые использовал для своего троянского коня. Бари видел это только один раз, пробираясь через пространство в облаке тумана, битого стекла и дрыгающихся и умирающих Домовых. Он помнил квадратные челюсти, широкие вялые рты, блестящие мертвые глаза. Да будет милостив к ним Аллах, и пусть легионы Его опустятся на Мошку…
Сэлли воспринимает это лучше, чем я, подумал Род, а она штатский человек. Мы оба любили этих парней… Почему меня не беспокоит судьба остальных? Пятеро звездных пехотинцев погибли, выводя с «Мак-Артура» гражданских. Все было бы не так плохо, если бы гардемарины погибли в бою. Я был готов к потерям, когда послал катер со спасательным отрядом. Я не был уверен, что парни вообще смогут покинуть «Мак-Артур». Но они сделали это и были уже в безопасности!
– О, Боже всемогущий, прими души наших ушедших братьев, а мы доверим их тела глубинам космоса, не сомневаясь в их воскресении и вечной жизни у нашего Господа Иисуса Христа…
Келли нажал на ключ, и последовало мягкое хууш-ш, потом еще и еще – всего пять раз. Из двадцати семи погибших и пропавших без вести удалось найти только четыре тела и одну голову.
– Экипаж, внимание! Пли!
– Огонь!
Интересно, как воспримут это мошкиты? – подумал Род. Три бортовых залпа, направленных в никуда… за исключением третьего, испарившего тела, выброшенные секунду назад. На этом настоял адмирал, и никто не стал с ним спорить.
Трубные звуки замерли вдали, когда трубачи «Ленина» и «Мак-Артура» закончили свой дуэт. На мгновение корабль замер.
– Экипаж, разойдись!
Офицеры молча выходили из торпедного отсека. Огни в коридорах вновь ярко вспыхнули, и люди заторопились обратно на свои места по боевому распорядку или к переполненным местам отдыха. Продолжается обычная жизнь Военного Флота, – подумал Род. Похоронная служба – это тоже часть КНИГИ. Там есть правила для всего: рождения на борту корабля, регистрации брака, похорон – с телами или без, а также и для капитана, потерявшего свой корабль. КНИГА требует для него военного трибунала.
– Род, подождите минутку, пожалуйста.
Он остановился на зов Сэлли. Они стояли в коридоре, а остальные офицеры и члены команды огибали их с двух сторон. Род хотел присоединиться к ним, вернуться к уединению своей каюты, где никто не спросит у него, что произошло на борту «Мак-Артура». И все-таки это была Сэлли, и какая-то его часть хотела поговорить с ней или хотя бы подойти к ней…
– Род, доктор Хорват сказал, что мошкиты отправили послов нам навстречу в точку Безумного Эдди, но адмирал Кутузов не позволяет им подниматься на борт! Это правда?
Проклятие! – подумал он. Мошкиты, снова мошкиты…
– Да, это правда, – и он повернулся, чтобы уйти.
– Род, подождите! Нужно же что-то делать! Род, куда вы идете? – она смотрела ему вслед, пока он быстро уходил прочь. Что же мне теперь делать? – терзала ее мысль.
Дверь каюты Блейна была закрыта, но индикатор показывал, что она не заблокирована. Кевин Реннер заколебался, затем постучал. Никакого ответа. Он подождал и постучал снова.
– Войдите.
Реннер открыл дверь. Было довольно странно входить прямо в каюту Блейна: никакого часового на посту, никакой таинственной атмосферы, которая окружает капитана.
– Капитан, вы не против, если я присоединюсь к вам?
– Нет. Я могу чем-то помочь вам? – Блейна явно не интересовал этот вопрос. Он не смотрел на Реннера, и Кевин задумался, что произошло бы, отнесись он к этому вежливому предложению серьезно. Например, он мог бы попросить выпить…
Впрочем, нет. Сейчас не время воздействовать на капитана – пока не время. Реннер сел и огляделся по сторонам.
Каюта Блейна была большой. На корабле имелось всего четыре мужчин и одна женщина, имевшие каюты в полном своем распоряжении, и Блейн не использовал преимуществ драгоценного пространства. Похоже было, что он часами сидит на своем кресле, вероятно, с тех самых пор, как кончилась похоронная служба. Он явно не менял позы. Он позаимствовал у капитана Михайлова один из его мундиров, который явно ему не подходил, и сейчас был одет в него.
Они сидели молча, и Блейн вглядывался в некое внутреннее пространство-время, недоступное его посетителю.
– Я перечитал работу Бакмена, – наугад сказал Реннер. Ему нужно было как-то начать разговор, а это, вероятно, не было связано с мошкитами.
– Да? Ну, и как? – вежливо спросил Блейн.
– По-моему, чересчур. Он говорит, что может доказать, будто в Угольном Мешке формируется протозвезда. Через тысячи лет она будет светить своим светом. Правда, он не может доказать этого мне, потому что я не знаю математики.
– Угу.
– Как поживаете? – Реннер вовсе не выказывал желания уходить. – Наслаждаетесь освобождением от обязанностей?
Блейн, наконец, поднял голову.
– Кевин, почему эти парни попытались войти в атмосферу?