Мэр, стр. 84

Старательный адвокат указал все, что смог выведать: автомобиль «Ауди S-8L», квартиру, обстановку в квартире, загородный дом и обстановку, дачу, гаражное место на две машины, бытовую технику по списку и даже клюшки для гольфа. Потребовала сторона истца также и всю одежду и обувь Сабуровой А.И. Такая тщательность и щепетильность в перечислении имущества объяснялась очень просто: адвокат, составлявший иск, помнил, что получает двадцать процентов от всего выморочного имущества.

Отвечать на подобные иски Игорь Лущенко не мог, не хотел и просто не собирался, но по рекомендации Павлова все же решил участвовать в этом неприятном деле. Естественно, не лично, а через представителя. Он попросил Артема продолжить защиту и выступить в качестве адвоката и представителя в суде. А по невероятному стечению обстоятельств, что часто становится правилом, дело о наследстве досталось судье Ладе Данильченко, той самой, с которой судья Колтунов, по старой памяти, когда-то обсуждал свои разногласия с председателем суда Егориной.

Лада вначале слегка испугалась, но затем любопытство, профессионализм и судейский долг взяли верх. Ей было интересно посмотреть на Павлова и, конечно же, на его оппонента Кротова. Поговаривали, что они даже когда-то учились вместе и чуть ли не ухаживали за одной и той же девушкой. Вроде бы она была дочерью ректора. А вот пути их разошлись, чтобы спустя десяток лет вновь свести двух матерых волков адвокатуры у одного барьера. Лада приняла дело и назначила первую встречу сторон.

На собеседовании, которое обычно предшествует каждому судебному заседанию, Толя Кротов делал заискивающие глаза и пытался показать Павлову, насколько он сочувствует мэру-вдовцу. Через каждое слово добавлял:

– Я всего лишь выполняю свою работу. Я всего лишь представляю интересы моего доверителя. Я не могу ничего решать. Я обязан лишь поддерживать позицию моего доверителя…

От этих бесконечных «я, я, я» закружилась голова даже у судьи. Лада хлопнула по столу папкой «Дело» с ботиночными тесемками:

– Так! Остановитесь, стороны! Давайте по сути. Я обязана вас спросить, готовы ли вы решить дело миром? Истец?

– О да! Конечно же, ваша честь. Мы готовы.

– Что же вы предлагаете в качестве компромисса и мирового соглашения? – Судья Данильченко с любопытством разглядывала потеющего Кротова.

Он судорожно перебирал листочки, очевидно не находя нужного. На стол посыпались листки с записями, которые увидели и Лада, и Павлов. Не увидеть их было невозможно, так как на отдельных страничках разного размера жирным шрифтом были выведены похожие друг на друга надписи:

Последние фразы «1 млрд.», «ОДИН МИЛЛИАРД», «ЯРД!!!» в разных вариациях были написаны на двух страницах сверху донизу и обведены много, много раз. Судья, вытаращив глаза, непроизвольно поглядела на Павлова, который удивился не меньше ее, но встретил взгляд совершенно бесстрастно. И в его папке, как и в бумагах любого коллеги по цеху, можно было найти нечто похожее, возможно, в более приличном исполнении.

Бухгалтерия

Кротов судорожно сгребал бумажки в портфель. Пот капал с его рыхлого лица, а он все не мог справиться с документами. Судья потеряла терпение:

– Послушайте, господин адвокат! Может, вам дать время разобраться в своей… бухгалтерии?! – Она ехидно хмыкнула. – Вы готовы сформулировать?

– Да-да! Готов! Готов. Вот у меня здесь. Где-то. А! Вот! – Кротов победно выдернул из вороха бумаг листок с длинным отпечатанным перечнем: – Вот список всего имущества трагически погибшей Алены Игоревны. Поверьте, мне так же тяжело, как и близким! Поверьте! Но воля моего доверителя основана на законе. И, поверьте, если бы она не была законной, то я не стал бы даже обращаться в суд. Поверьте!

Последнее слово он произнес совсем уже неуверенно. Ведь общеизвестно, что если человек без конца твердит «поверьте, поверьте», то либо он мошенник, либо крайне неуверенная в себе и правоте своего дела личность.

Выглядел он жалко и противно. Даже судья Данильченко, которая, по информации источников Павлова, тоже могла быть «промотивирована» на нужное решение, и то скривилась, передернулась, словно наступила на жабу. Она снова спросила Толю:

– Все же поясните, адвокат Кротов, вы что предлагаете? Вернуть все имущество? Так я вас поняла?

– Да, ваша честь! Других вариантов нет. Мой доверитель настаивает на таком решении. И поверьте…

Лада, прерывая новую тираду, подняла руку:

– Верим, верим! Не корысти ради, а токмо волею пославшего вас доверителя, – передразнила она адвоката, повторив известное заклинание из бессмертного романа «Двенадцать стульев».

Артем улыбнулся. Он оценил ее эрудированность и точность ответа на стенания Толи. Тот молча утирал пот, заливающий его глаза, рот и воротничок рубахи, который даже не застегивался на его короткой мощной шее. Судья кивнула Павлову – мол, что скажете? Он встал, поправил пиджак и заложил руки за спину. Так было удобнее отвечать человеку, которому не хотелось бы подавать руки.

– Требования истца нам понятны. Исполняя указания моего клиента, – он подчеркнул слово «клиент», противопоставив его Толиному «доверителю», – я постараюсь доказать, что имущество, находящееся у моего клиента, принадлежит ему на абсолютно законных основаниях. Предложение истцов не содержит никакого намека на компромисс и является скорее ультиматумом, а не мировым соглашением. С таких предложений не начинают мирные переговоры. Такими ультиматумами начинают войну или судебную тяжбу. Мы готовы на мировую, но при условии раздела совместно нажитого имущества.

– Ха! Какое «совместно нажитое»?! Откуда?! Кто он и кто она?!

Толя, разгорячившись, замахал руками, показывая размеры и масштабы значимости Алены и Игоря Петровича. Он так сильно махнул рукой, что пот с его ладони брызнул судье в лицо. Лада непроизвольно сжалась и зажмурилась. Затем тряхнула головой и брезгливо стала стирать рукой жирные едкие капли:

– Аккуратнее в движениях! Адвокат!

Но Толя уже продолжал свою речь:

– Никакого совместного имущества нет. Он всегда был чиновником. Жил на зарплату и за счет жены-предпринимательницы. Все оформлено на Алену Игоревну. Он же – нищий. Плюс ко всему еще и уголовник. Да-да! Преступник! Я могу так сказать теперь! Ведь презумпция невиновности существует до тех пор, пока суд не доказал обратное. Ну, вы меня понимаете?! Так вот, поверьте, если бы я защищал Лущенко, то тоже, как мой дорогой коллега Павлов, настаивал бы на его невиновности. Но, ваша честь! Ведь мы знаем решение суда! Так ведь?! Он – преступник! Ну и что же, что он на свободе?! Неважно! Он осужден! Я всегда…

Судья решила прервать речовку и ударила молотком по столу. От неожиданности Толя плюхнулся на стул и втянул голову. Его воротничок уже перестал впитывать льющийся пот и просто набухал, грозя взорваться, как грелка с водой.

– Стойте! Вы увлеклись. Мы не обсуждаем уголовное дело мэра. Бывшего мэра… – судья поправилась. – Мы даже не перешли к сути исковых требований. У нас сегодня со-бе-се-до-ва-ни-е. Понятно, стороны?

Оба адвоката кивнули.

– Так вот. Если стороны не готовы закончить дело миром, то дело будет слушаться в городском суде при участии представителей сторон под моим, то есть федерального судьи Данильченко, председательством. Как председательствующий в процессе, предлагаю сторонам согласовать свою занятость и назначить судебное заседание, ну… скажем… – Она стала перелистывать календарь, выбирая дату и время. – Как вы, стороны, смотрите на то, чтобы на среду? Следующая неделя? В 10.00, нет, даже можно в 9.30? Все могут? – она оглядела адвокатов.

– В девять тридцать в среду. Да, могу. – Павлов пометил в своем ежедневнике дату и время, зачеркнув запланированную встречу с какими-то журналистами.