Мэр, стр. 45
Чирков, соглашаясь, кивнул:
– Знаешь, Алена, почему кукушонок в гнезде один остается?
– Знаю, – буркнула Алена, – выкидывает он остальных. Рефлекс у него такой.
Чирков невесело улыбнулся.
– Нет, Алена, он не всех и не сразу выкидывает, а только тех, кто ему на хвост ненароком наступит. Твой Игорь и рад бы сыграть в кукушонка, но только он им всем на хвост наступит.
Алена с грохотом швырнула вилку на стол:
– Не мути, Слава! Не надо мне вот этих твоих баек! Лучше скажи, кто меня заказал? Фрид? Батанин? Кто?!
– Окстись, – укоризненно посмотрел на бывшую сокурсницу Чирков, – они приличные люди… каждый – на своей «трубе».
– Тогда что происходит? – впилась в него взглядом Алена. – Я что – нарушила договор? Что молчишь?! Я хоть что-то нарушила?!
– Нет.
– Тогда в чем дело? Мы же договорились: на этом регионе сижу я! И только я!
– Да сиди ради бога! – хлопнул рукой по столу Станислав. – Я тебе хоть слово сказал?! Сиди!
Алена моргнула:
– А как же Игорь?
Чирков застонал, схватил со стола салфетку и тут же ее отшвырнул.
– Слушай! Чего ты от меня хочешь?! Чтоб я в каждую прокурорскую проверку нос совал? Так мне его быстро шеф укоротит! Я – не легавый! Не Скуратов! Я – менеджер! Ты слышишь?! Ме-не-джер! Мое дело – создать на местах административный ресурс! Ровно столько, чтоб вам, гребаной «опоре страны», легче было на региональные рынки садиться! Чтоб не мешали вам всякие Джунгаровы со своими местными законами! Всякие Козины, если я правильно фамилию запомнил! Остальное – не мое дело! Не мое!
Алена откинулась на спинку стула:
– И что, Игоря будут сажать, а мне на это смотреть? Или посоветуешь нового мужа подыскать? Из тех, кого ты на город поставишь…
Чирков опешил и вдруг ответил со смехом:
– Слушай! А ведь это – выход! Хе-хе-хе…
Алена вскочила и с грохотом отодвинула стул.
– Я своего Игоря на эту беззаконную расправу не отдам.
Чирков закашлялся и развел руками:
– Прости, Алена, но твой Игорь сам виноват. Нельзя дразнить бойцовых собак, если ты с ними в одном вольере. Они для того и заведены, чтобы в стране порядок был. А законный или незаконный – не так уж и важно: главное, чтобы порядок.
Особый порядок
С давних пор юристы ведут ожесточенный спор, может ли правосудие заключать сделки с преступниками. Ну, или с теми, кто хоть пока еще не признан таковым, но согласен без излишних судебных расходов и траты времени получить клеймо и договориться, каким оно будет. Не считая случаев, когда обвиняемый, помогая следствию, рассчитывает на смягчение наказания, в отношении раскаявшихся или просто признавших вину суд может закончиться, едва начавшись.
Делается это просто. Обвиняемому достаточно на первом же судебном заседании заявить, что он готов признать свою вину и соглашается на так называемый «особый порядок». Особый, потому что отличается необычайно высокой скоростью свершения правосудия. Порядок, потому что установлен уголовно-процессуальным законом.
Особый порядок востребован. Следователи, обязанные собирать и оправдывающие человека доказательства, предпочитают ограничиваться лишь изобличающими. Как результат, качество следствия тотально падает, а судам все чаще и чаще приходится либо исключать такое обвинение, либо закрывать глаза на ошибки и недочеты, а также – что самое страшное – незаметно их «восполнять». Да, законом это запрещено, однако, увы, практикуется повсеместно.
Положение суда вообще незавидно. Принимая дело, судья сразу же пытается оценить перспективу его слушания. Если перспектива из-за явных нарушений слишком туманна, мудрый судья постарается поскорее от него избавиться – любым доступным способом. Можно уйти в отпуск и перекинуть дело коллеге. Можно заболеть. Если это не удается, можно вернуть дело в прокуратуру для устранения недостатков. И прежде большинство возвращенных в прокуратуру дел просто умирали и прекращались. Теперь все сложнее, и вернуть такое дело можно лишь «для устранения препятствий, мешающих рассмотрению уголовного дела в суде».
Да, если посмотреть внимательно, то в любом уголовном деле тьма таких препятствий, но не все судьи их таковыми считают, либо не все руководители судов позволяют своим подчиненным гонять и так перегруженных прокуроров. Крайней точкой возврата следует считать предварительное заседание, на котором у подсудимого остается шанс быстро выскочить из суда, хотя бы с условным сроком. Именно на этом заседании тому, кто признает свою вину, судья может сразу же предложить и наказание. Конечно, с согласия прокуратуры. Заседание превращается в небольшой междусобойчик, на котором все вместе решают, как поступить с подсудимым. Суть такого полюбовного решения Павлов и начал объяснять подзащитному – пункт за пунктом – с азов.
– Следствие идет вовсю, и суд над вами все равно состоится. Хотите вы этого или нет. И в вашем положении многие идут на официальную сделку с правосудием.
Брови Лущенко взметнулись вверх.
– Это еще что за… ерунда?
– Вы имеете право ходатайствовать об особом порядке. Еще до начала слушания дела…
– Что это значит? Тройка? – пытливо прищурился мэр. – Как при Сталине?
Павлов поморщился:
– Никакая это не тройка! Это как бы сокращенный судебный процесс. Обвиняемый признает себя виновным, а суд за это не слушает дело целиком.
– А зачем? – поразился Лущенко.
– Иногда дела идут годами, – развел руками Павлов, – а здесь – раз-два – и за денек все готово: и обвинение, и признание, и приговор.
Потрясенный Игорь Петрович покачал головой. Он и не представлял, что такое возможно.
– Кстати, о тройке, – улыбнулся Павлов. – Тройка может быть тоже. Если вы пожелаете. Только не та, не сталинская, – рассмеялся он, – а наша, современная. Три профессиональных судьи. И только вам выбирать – довериться одному или просить троих.
– А в чем разница? – заинтересовался мэр. – Ну… кроме количества?
– О-о-о… – покачал головой Павлов. – Количество судей имеет огромное значение. Троим сложнее договариваться. Сложнее выносить решение. Троих сложнее запугать, задавить, купить, наконец. И я бы советовал вам просить троих судей.
– М-да… – Мэр явно раздумывал.
Игорь Петрович никогда еще не выбирал судей – тем более для себя самого.
– Тогда уж надо требовать присяжных! – внезапно воодушевился он. – Пятнадцать человек, все из народа, тем более наверняка большинство за меня голосовали! А? Ну, как?
Мэр поглаживал себя по заросшему бородой лицу. Он был доволен своей выдумкой. Павлов, прося терпения и мудрости у небес, поднял глаза к потолку:
– Так! Игорь Петрович! Объясняю. На присяжных вы не имеете права.
Мэр удивленно и возмущенно пыхнул.
– Не перебивайте! Пожалуйста! – Павлов, прося, молитвенно сложил руки. – Ваше дело не может слушаться с участием присяжных заседателей. Другая у вашего дела категория…
Лущенко опешил. Такого удара судьбы он не ждал.
– И кстати, не пятнадцать, а двенадцать! Далее! – продолжил Павлов. – На предварительном судебном заседании необходимо принять два главных решения. Первое: признаваться или нет!
– Мне не в чем признаваться! – вспылил мэр.
– Значит, вам не следует соглашаться на особый порядок. Ваш интерес: требовать полных слушаний по существу.
Он сделал паузу, желая убедиться, понял клиент сказанное или нет.
– Второе: слушать дело с одним судьей, вручив ему ключи и судьбу, либо требовать назначения трех профессиональных судей. – Он улыбнулся: – Естественно, раздав каждому по кусочку мозаики. Пусть складывают.
Павлову показалось такое сравнение очень необычным и образным. Но мэр лишь недовольно морщился – от обилия новой, не нужной в обычной жизни информации, от слишком быстрого объяснения адвоката и даже от этой образности.
– Какая еще мозаика, Артемий Андреевич! – отмахнулся он. – Это для вас процесс всего лишь мозаика. А я знаю лишь одно. Я не ви-но-ват!