Сабриэль, стр. 28

— Пожалуйста, пожалуйста, просто Сабриэль, — устало сказала девушка. — Я ведь только что закончила школу, мне всего лишь восемнадцать лет! Какая я миледи!

— Сабриэль, — послушно сказал Тачстоун. — Я попытаюсь запомнить. Но «миледи» — это так привычно. Это напоминает мне о моем месте в мире. Мне так легче.

— А мне все равно, легче вам или труднее! — огрызнулась Сабриэль. — Перестаньте называть меня миледи и рассуждать как слабоумный! Будьте самим собой. Ведите себя нормально. Мне не нужен камердинер. Мне нужен полезный друг!

— Очень хорошо, Сабриэль, — с выражением сказал Тачстоун. Было видно, что он разозлился, но, по крайней мере, это избавит его от униженности, решила Сабриэль.

— Что ты думаешь насчет этой двери? — спросила она у Моггета.

— Я думаю, — сказал кот, поглаживая хвостом ноги Сабриэль, — что надо ее толкнуть. Надо, чтобы ты и Тачстоун толкнули створки двери.

— Толкнули?

— А почему бы и нет? — сказал Тачстоун, пожимая плечами. Он подошел к створке и приложил ладони на окованное металлом дерево. Сабриэль после минутного раздумья сделала то же самое.

— Раз, два, три, толкайте! — воскликнул Моггет.

Сабриэль толкнула на счет «три», а Тачстоун — на «толкайте».

Двери со скрипом открылись, в комнату ворвался солнечный свет, и в его лучах заплясали пылинки.

— Странно, — сказал Тачстоун. Дерево под его ладонями вибрировало, как натянутые струны лютни.

— Я слышу голоса, — в этот же момент воскликнула Сабриэль, уловив слова, смех и пение.

Они вышли, ладонями защищая глаза от яркого солнца, чувствуя на лицах острый прохладный ветерок, вдыхая свежий запах сосен, который прочистил их ноздри от подземной пыли. Моггет трижды чихнул и стал быстро бегать по кругу. Позади тихо закрылись створки двери.

Они стояли на небольшой поляне посреди соснового леса, где деревья были высажены в определенном порядке, как на плантации. Земля была устлана ковром из сосновых иголок, повсюду валялись сосновые шишки.

— Уотчвуд, — сказал Тачстоун. Он несколько раз глубоко вздохнул и посмотрел на небо. — Сейчас зима или ранняя весна?

— Зима, — ответила Сабриэль. — Там, недалеко от Стены, шел очень сильный снег. Здесь немного теплее.

— Большая часть Стены, Лонг Клиф и дом Аборсена расположены на Южном плато, — объяснил Моггет, — то есть на высоте от тысячи до двух тысяч футов над уровнем моря. А то место, где мы сейчас находимся, — ниже уровня моря.

— Все это очень интересно, — перебила его Сабриэль. — Но лучше бы кто-нибудь из вас рассказал то, что мне действительно хотелось бы знать, например, что такое Великие Хартии?

— Я не могу, — одновременно проговорили и Моггет, и Тачстоун.

Затем Тачстоун быстро продолжил:

— На нас лежит заклинание: тот, кто не является магом Хартии, но достаточно тесно связан с Хартией, может об этом говорить. Это может быть ребенок, крещенный со знаками Хартии, но еще не повзрослевший…

— А ты умнее, чем я думал, — сказал Моггет.

— Ребенок, — сказала Сабриэль. — Откуда ребенок может об этом знать?

— Если бы у тебя было соответствующее образование, ты бы тоже знала, — сказал Моггет.

— Возможно, — согласилась Сабриэль. — Но подозреваю, что то, чему меня выучили в Анселстьерре, здесь, в Старом Королевстве, спасло мою жизнь. Хватит об этом. Куда мы теперь двинемся?

Тачстоун посмотрел на небо, голубое над поляной и темное над соснами. Солнце, хорошо видимое Над деревьями, двигалось к зениту. Тачстоун глянул на тени от сосен и сказал:

— На Восток. Там будут Камни Хартии, много Камней… Они ведут к восточной опушке Уотчвуда. Все это место пронизано магией.

Между камнями повсюду вилась дорожка, проложенная зверями. В тени сосен было прохладно, но приятно. Камни Хартии успокаивающе действовали и на Сабриэль, и на Тачстоуна, они служили маяками в море деревьев.

Ни один из Камней не был разбит, и это успокоило Сабриэль, которая часто вспоминала разбитый, в кровавых пятнах Камень Расколотого Креста.

Последний Камень стоял на опушке леса, на гранитном обрыве. Он был ярдов тридцать — сорок высотой и обозначал конец леса и обрыв к низине.

Сабриэль, Тачстоун и Моггет стояли около Камня и смотрели вперед, на огромное серо-голубое море, безостановочно накатывающее волны к берегу. Внизу лежали плоские поля Ньюстоува, пронизанные сетью каналов. Сама деревня находилась в миле от них, тоже на высоком утесе.

— Поля затоплены, — озадаченно произнес Тачстоун. Казалось, он не верил своим глазам.

Сабриэль проследила за его взглядом и увидела — то, что она принимала за посевы, на самом деле было наносами и водой. Молчаливо стояли неработающие мельницы и насосы. Похожие на лист клевера флюгеры неподвижно возвышались на верхушках башен, несмотря на то что с моря дул ветер.

— Но насосы были заколдованы! — воскликнул Тачстоун. — Они должны были работать только от дуновения ветра…

— На полях нет людей, с этой стороны деревни — ни одного человека, — добавил Моггет.

— Должно быть, Камень Хартии Ньюстоува расколот, — сказала Сабриэль, сжав губы. — Я чувствую, что ветер несет зловоние. В деревне Смерть.

— Самый быстрый путь к Билайзеру — по морю. Я смогу управлять лодкой, — сказал Тачстоун. — Но если в деревне Смерть, может быть, мы…

— Мы спустимся вниз и достанем лодку, — строго заявила Сабриэль. — Пока еще солнце стоит высоко.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

По затопленному полю шла мощеная дорожка, по колено залитая водой. Только дренажные канавы, расположенные выше уровня воды, были сухими по краям, но они вели не к деревне, а на восток. Поэтому Сабриэль и Тачстоун пошли по затопленной дорожке. Лучше всех было Моггету: он вспрыгнул на руки к Сабриэль и теперь лежал на ее плечах, как белый пушистый воротник.

Из-за воды и грязи двигались очень медленно. До сухого места они добирались почти целый час и вышли к началу деревни уже после полудня. Зимнее солнце не особенно грело, но небо было чистое.

Они осторожно подошли к деревне, угнездившейся на утесе. Она состояла из тридцати уютных кирпичных домиков с крышами из деревянных плиток. Какие-то домики были покрашены яркой краской, другие стояли мрачными, серыми от ветра и дождей.

Временами в полной тишине раздавалось завывание ветра и крики чаек. Сабриэль и Тачстоун плечом к плечу шли по главной улице, обнажив мечи и внимательно вглядываясь в закрытые двери и окна домов. Оба были испуганы и нервничали, от этого их подташнивало, и по спине бежали мурашки. Сабриэль все время чувствовала присутствие Смерти. Слабые обитатели Смерти, прячась от солнечного света, были где-то близко, в домах или в подвалах.

В конце главной улицы, на самом высоком месте утеса, на клочке хорошо подстриженной травы стоял Камень Хартии. Отломанная половина Камня черными гранитными осколками валялась на зеленой траве. Перед камнем лежало тело человека: его руки и ноги были связаны, из перерезанного горла вытекла кровь жертвоприношения.

Сабриэль опустилась на колени, глядя на поверженный Камень. Она чувствовала, что он разбит недавно, но дверь в Смерть уже была открыта. Сабриэль почти ощущала холод течения реки, которое лизало землю около камня, пытаясь выхватить из воздуха тепло и жизнь. Она знала, что совсем недалеко бродит и привидение, голодное, только и ждущее ночи, чтобы наброситься на живых.

Как она и предполагала, труп принадлежал магу Хартии, погибшему три-четыре дня назад. К удивлению Сабриэль, умершей была женщина средних лет, широкоплечая, мускулистая, с коротко стриженными русыми волосами, присыпанными песком и залитыми кровью.

— Деревенский целитель, — сказал Моггет, понюхав ее браслет.

Сабриэль наклонилась, чтобы рассмотреть браслет. Он был из бронзы с вкраплением зеленых камней, образующих знаки Хартии, теперь уже мертвых, потому что по бронзе пролилась кровь, и под металлом браслета не бился пульс.

— Эта женщина была убита три-четыре дня тому назад. Тогда же был расколот Камень, — объявила Сабриэль.