Летчик для особых поручений (с илл.), стр. 18

— Вот… — сказал Алёшка. — Это пока всё. Конец я ещё не придумал.

Хранитель посидел, не говоря ни слова, щёлкнул пальцами, неторопливо поднялся.

— Что ж, Алёша… Конца ты ещё не знаешь. Потом напишешь. Больше спорить не будем. Клипер твой.

Алёшка молчал смущённо и обрадованно. Хранитель шагнул к столу, потрогал чайник.

— Согрелся. Давай поужинаем. Потом укладывайся. Переночуешь, а утром домой.

— Но я же могу опоздать!

— Вряд ли. Ну-ка, покажи билет… Нет, брат, с таким билетом никуда не опоздаешь. Садись к столу.

Алёшка был очень голодный. Он съел две булки с колбасой и маслом, выпил три стакана сладкого чая. Навалилась на него ватная усталость. И только одна мысль беспокоила Алёшку: «Где же кораблик?»

Хранитель принёс и развернул раскладушку. Дал Алёшке рыжее мохнатое одеяло.

— Ложись. Я сейчас… — и вышел.

Алёшка лёг. Над ним, высоко, было маленькое оконце, в которое смотрели две белые звезды. Пахло морем и мокрыми береговыми камнями — совсем не так, как обычно пахнет в подвалах. Алёшка зажмурился и сразу представил, что лежит он среди скал, у самой воды. «А маленьким кораблям кажется, наверно, что они стоят в гавани», — подумал Алёшка.

Вернулся Хранитель. Он принёс и поставил на стол модель клипера. Алёшка благодарно улыбнулся.

— Послушай, — сказал Хранитель. — А ты уверен, что у Маши ему будет лучше, чем в музее? Здесь он среди кораблей. Свой среди своих. Днём сюда приходят сотни мальчишек и моряков. Они радовались бы, глядя на него… А Маша будет радоваться? Будет его любить?

— Будет.

— Ты уверен, что не ошибся?

— Я уверен.

— Ну, спи…

Глава тринадцатая

Солнечный луч был тёплый и пушистый, как котёнок. Он прыгнул в оконце и разбудил Алёшку.

Хранителя не было. В углу стучали корабельные часы с медным ободком. Стрелки показывали семь.

Алёшка вскочил. Клипер стоял на столе. Рядом лежал Алёшкин Зелёный Билет. Красным карандашом, твёрдыми буквами было написано на краю билета — «ЖЕЛАЮ УДАЧИ».

«Спасибо», — подумал Алёшка.

Тут же лежала половинка батона, стоял на плитке тёплый чайник. Но есть не хотелось. Алёшка взял клипер и по длинному, уходящему вверх коридору вышел на улицу.

Улица лежала в тени. Она была старинная и такая узкая, что небо вверху казалось щелью. В этой синей неровной щели между острыми треугольниками крыш пролетали жёлтые облака. Очень маленькие и быстрые.

«Значит, вверху есть ветер, — подумал Алёшка. — Но почему облака летят в разные стороны, одни туда, другие сюда, третьи вообще неизвестно куда?»

Небольшой ветерок пробежал и по улице. Паруса у клипера надулись, и он потянулся вперёд, будто улететь хотел. Но Алёшка держал кораблик аккуратно и прочно.

Он шагал мимо серых и розовых домов, мимо крылатых каменных львов, под скрипучими жестяными вывесками и старыми фонарями. Вспомнил Алёшка, что не спросил у Хранителя, как пройти на станцию, но не стал жалеть об этом. До сих пор дорога сама приводила его куда надо.

Улица была извилистая: за поворотом опять поворот, и всё дома, дома… И вдруг Алёшке показалось, что синяя щель неба упала до земли и надвое расколола город. Это в конце улицы сверкнуло море.

Алёшка вздрогнул, постоял секунду и рванулся навстречу синему блеску. Паруса кораблика надулись в другую сторону, прижались к мачтам от встречного воздуха.

Алёшка думал, что улица сразу приведёт его на берег. Но когда кончились дома, между ними и морем Легла площадь.

На площади стояли башни.

И Алёшка опять остановился. Ну, представьте себе такую картину: вверху громадное синее небо, впереди громадное синее море, у моря широкая-широкая площадь, а на площади — башни, будто собранные из сказок и морских романов.

Они были очень разные: из серых глыб, из оранжевых кирпичей и даже из белого мрамора. Одни — глухие и суровые, как крепости, другие — праздничные, будто дворцы. То с зубцами наверху, то с острыми крышами, шпилями и флюгерами, с балконами и узорными окнами. А некоторые из них были просто большие маячные башни. Вокруг одной из них от земли до самого верха винтом взбегала лестница с трубчатыми медными перилами. На верхней площадке башни стояла корабельная мачта.

Алёшка так загляделся, что даже забыл про море. Он тихо пошёл по площади и был, как Гулливер, попавший в страну великанов. Великаны спали. На площади лежала тишина, только Алёшкины шаги щёлкали по плитам ракушечника да шумело море.

Квадратные плиты устилали площадь. В трещинах росла трава. Разная трава, но больше всего — жёсткие высокие кустики с мелкими розовыми цветами. Башни стояли далеко друг от друга, каждая сама по себе. Алёшка, запрокинув голову, обходил их одну за другой, и казалось, что башни чуть качаются. Блестели вверху линзы маячных фонарей, чернело кружево антенн и полоскались на ветру пёстрые сигнальные флаги. В разные стороны, пересекая друг другу путь, бежали облака. А внизу ветра не было. Только всё громче делался набегающий шум.

И Алёшка увидел, что близко подошёл к морю.

Крупные волны бежали к берегу — белые гривы на синих гребнях. Берег был низкий, и площадь лежала почти вровень с морем. Плиты с незаметным уклоном уходили в воду. Волны накатывались на них и разбегались далеко по площади. У могучих фундаментов башен, у маленьких дубовых дверей в каменных нишах закипали водовороты. Потом вода нехотя отступала — вся в длинных полосах угасающей пены. Водоросли застревали в трещинах плит, а принесённые на площадь крабы торопились назад, за убегающей водой.

Алёшка пошел по мокрому ракушечнику — навстречу морю, и накатившаяся волна залила его сандалии, замочила брюки. «Надо бы подвернуть штаны», — подумал Алёшка. Но не стал. Пришлось бы выпустить из ладоней клипер, а его могло унести водой.

Ближе всех к морю стояла серая башня-маяк. У неё было высокое крыльцо с перилами, похожими на поручни капитанского мостика. Худенький загорелый мальчик в красных плавках вышел на крыльцо. Он весело сощурился на солнце и с верхней ступеньки прыгнул на плиты. Волна тут же залила его ноги до колен. Потом она отбежала, а мальчик засмеялся и, шлёпая босыми ногами по камням, пошёл туда, где стоял Алёшка.

Сначала он не видел Алёшку. А потом заметил, остановился, стал серьёзным и подошёл ближе. Глядя то на кораблик, то Алёшке в лицо, он медленно сказал:

— Какой красивый…

Это он не с завистью сказал, а будто спрашивал Алёшку: «Ты рад, что у тебя такой замечательный кораблик?»

— Да, — сказал Алёшка. — Он всем нравится. Это клипер.

— Я знаю. Мне дедушка обещал сделать клипер, да всё некогда ему. Ну, я попрошу, чтобы поторопился.

Мальчик был ростом Алёшке до плеча, но не казался маленьким. Он был, видимо, смелый и весёлый мальчишка.

— А кто твой дедушка? — спросил Алёшка. — Моряк?

— Он исследователь полуночного норд-веста.

— Хорошая работа, — с уважением сказал Алёшка. — И вы с дедушкой живёте в этой башне?

— Дедушка живёт. А я прихожу к нему в гости. И ночую у него, когда хочу. Мы вместе встречаем ветер.

Он глянул на Алёшку глазами, в которых отражалось море (ведь оно было рядом), и доверительно сказал:

— Знаешь, наш ветер совсем ручной. Где-то далеко он бури закручивает, а к нам прилетает добрый и спокойный…

— А что в других башнях? Там тоже исследователи живут?

Конечно. Ведь у каждого свой ветер.

Всё интереснее делалось Алёшке, и он даже забыл. Что надо спешить на вокзал. Он смотрел то на мальчика, то на башни и думал: «Так вот почему город называется Ветрогорск…» Но многое ему было непонятно.

— А как же… — начал он. — Ветры ведь разные. Они же прилетают со всех сторон. Разве они не сталкиваются над площадью?

Мальчик рассмеялся, но не обидно.

— Я сразу подумал, что ты нездешний. Потому что не знаешь. Ветры не сталкиваются. Видишь, у всех башен разная высота. И у каждого ветра своя высота, они её знают. Ну, понимаешь, они, как самолёты во время рейса. Каждый летит на своём уровне.