Летчик для особых поручений (с илл.), стр. 15
— Спасибо, Лётчик, — сказал Алёшка. Он почему-то чувствовал себя слегка виноватым и стеснялся взглянуть Антошке в лицо. Но всё-таки взглянул. В Антошкиных глазах золотыми точками отражались половинки луны.
— Прощай, Лётчик, — тихо сказал Алёшка и взял в руки маленькую Антошкину ладонь. Ладошка: была твёрдая и тёплая.
— Прощай… — сказал Лётчик и опустил глаза.
Было неловко просто так уходить. Алёшка вздохнул и спросил:
— Сейчас полетишь обратно?
Лётчик покачал головой.
— Нет. Я здесь посижу. До утра.
Он отошёл к самолёту и сел у маленького колеса. Прислонился спиной к пухлой шине.
— Зачем? — встревоженно спросил Алёшка.
— Ну, просто так. Вдруг кто-нибудь придёт. Какой-нибудь пассажир…
— Тебя Диспетчер потеряет.
— Не потеряет, он привык. Я не люблю летать один.
— Лётчик… — нерешительно сказал Алёшка. — А мне, значит, никак нельзя с тобой обратно лететь?
— Нет. Понимаешь, не нужно рисковать. Твой путь на этом самолёте по Зелёному Билету кончился. Если полетишь опять, закрутят, замотают нас всякие дела, неизвестные маршруты. Может, на неделю, может, на месяц. А может, и насовсем. А тебе ведь некогда, у тебя своя дорога.
— Да, — сказал Алёшка и выпрямился. Он вспомнил. И произнёс уже решительно:
— Ну, я пойду.
— Конечно. Пора, — сказал Лётчик.
И всё же Алёшка ещё не ушёл. Спросил:
— А ничего, что ты здесь один? Ночь ведь…
— Ну что ты, — сказал Лётчик. — Ничего со мной не случится. Я под охраной Сказки.
— Сказка — сказкой, а ночью всё равно холодно, — ворчливо заметил Алёшка. — Ты возьми-ка мою куртку. С ней хорошо, она походная.
— Да не надо! Тебе же дома влетит.
— Ни капельки мне не влетит, даже не думай!
Алёшка скинул с плеча куртку и набросил на Лётчика. Тот сидел, съёжившись, и куртка накрыла его всего — от плеч до сандалий.
— Спасибо, — сказал Лётчик. — Ну, ты уж иди. Скоро совсем стемнеет.
Он протянул из-под куртки руку. Алёшка ещё раз пожал его твёрдую ладошку, повернулся и пошёл среди тёмной шелестящей травы. А когда оглянулся, за травой не видно было ни Лётчика, ни самолёта.
Глава одиннадцатая
Он и в самом деле скоро вышел на тропинку, а затем — на просёлочную дорогу.
Дорога вела прямо на закат. И там, на жёлтой полоске неба, проступали чёрные крыши и башни.
«Хоть бы успеть до закрытия музея», — подумал Алёшка.
И тут ему дорогу перешёл чёрный кот.
Кот был большой. И шёл не как все коты, а на задних лапах. Передние лапы он заложил за спину и шагал не торопясь, будто размышлял на ходу. Голова у кота была опущена, а хвост загнут вопросительным знаком.
Алёшка вообще-то не верил в приметы, но тут он остановился и от досады плюнул.
И кот остановился. Глянул через плечо на Алёшку и капризным тонким голосом сказал:
— Боже мой, как вы все мне надоели.
— Кто? — обалдело спросил Алёшка.
— Все, — решительно сказал кот. — Те, кто плюются и ругаются, когда меня видят.
Алёшка смутился.
— Это я просто так плюнул, — пробормотал он. — При чём здесь ты?
Но кот не поверил.
— Вот засунуть бы тебя в мою шкуру, — обиженно сказал он. — В эту самую шкуру, чёрную и лохматую. Тогда бы узнал…
Кот вдруг уселся на краю дороги, задней лапой почесал за ухом и уже спокойно продолжал:
— Куда ни сунешься — везде дороги. Улицы, тротуары, тропинки, аллеи, лестницы. И везде люди. Куда ни пойдёшь, обязательно у кого-нибудь поперёк дороги окажешься. И каждый шипит на тебя, как змея… Только в Ветрогорске и отдохнул немного.
— Отдохнул? Почему?
— Я там целую неделю прожил. В пустой бочке, на берегу. Хороший город, никто не ругается. Даже собаки не пристают.
— А зачем ушёл? — удивился Алёшка.
Кот горестно засопел.
— Не нашёл я там подходящей сапожной мастерской… Хочу сапоги заказать, а никто не берётся. Говорят: таких маленьких колодок нет… Ходил в кукольную мастерскую, а там сапоги не шьют. Всякие башмачки и туфельки — пожалуйста. Или даже босоножки. А зачем они мне? Мне сапоги нужны. Красные, с отворотами.
— Для чего тебе сапоги? — опять удивился Алёшка.
Тогда удивился кот:
— Ты что, неграмотный? Сказку про Кота в сапогах не знаешь? Даже кино такое есть.
— Сказку я знаю, — слегка обиделся Алёшка. — Да она ведь не про всякого кота. Ты думаешь, надел сапоги — сразу стал Котом в сапогах?
Алёшка думал, что кот рассердится. Но он опять задумчиво поскрёб за ухом и сказал:
— А что ж… Тот кот был тоже обыкновенный, пока сапоги не раздобыл. Ничем не лучше других… Дело в том, что если кот гуляет в сапогах, на него больше внимания обращают. Авторитет повышается. И легче отыскать своего маркиза Карабаса. Помнишь, как в кино? Он подружился с парнишкой Жаном, который потом сделался маркизом Карабасом.
— Значит, ты ищешь маркиза? — спросил Алёшка чуть насмешливо.
Кот вздохнул протяжно и невесело:
— Не обязательно маркиза. По правде говоря, хоть кого. Лишь бы одному не мыкаться.
«Бедняга, — подумал Алёшка. — Видно, не сладко ему, хоть и страна сказочная, и сам он говорящий».
А кот словно угадал его мысли. Жалобно глянул зелёными глазами и спросил:
— Тебе попутчик не нужен? Я тут все места знаю. Такие могут быть приключения, пальчики оближешь.
Конечно, было бы здорово вернуться домой с говорящим котом. Но Алёшка вспомнил, что мамы нет дома, а тётя Даша терпеть не может кошек. А не познакомить ли кота с Софьей Александровной? «Нет, — подумал Алёшка. — У него характер слишком самостоятельный. Не уживётся он там с её Кузями и Батончиками».
— Понимаешь… — смущённо начал он.
— Да понимаю, — перебил кот. — У каждого свои, заботы. Я и не обижаюсь. Только, если плюются вслед, зло берёт. Куда деваться-то? Не могу же я по воздуху летать…
— По воздуху? — переспросил Алёшка. И обрадовался неожиданной догадке. — Слушай, котик! Ты иди сейчас вон туда, всё прямо. Там среди травы стоит маленький самолёт, а у самолёта сидит мальчик. Это не просто мальчик, а Лётчик. Ему очень скучно летать одному. Ты скажи, что ищешь товарища. Он будет рад.
— Ты думаешь? — спросил кот и даже задрожал от волненья. — Он меня возьмёт?
— По-моему, возьмёт. Тебе ведь кресла отдельного не надо, ты маленький.
— Конечно! Я могу совсем в клубочек свернуться! Спасибо! Я побежал!
Кот опустился на четыре лапы, взметнул хвост и чёрной молнией метнулся в траву. Будто и не было его. Только верхушки качнулись.
Алёшка посмотрел ему вслед и зашагал к Ветрогорску. Несколько минут он чувствовал непонятную досаду: словно что-то сделал не так. Но потом стал думать о клипере и забыл обо всём остальном.
Ветрогорск начался маленькой улицей, заросшей узловатыми вязами и дубами. Домов в сумерках почти не было видно. В башенках и верхних этажах светились окна. Этот свет сквозь листья падал на выпуклую булыжную мостовую и блестел на камнях, как на чешуе громадной рыбы. А небо стало совсем ночным, темносиним.
Улица оказалась длинной. Она тянулась между заросшими откосами, над которыми дрожали огоньки, выскакивала на горбатые мостики. Под мостиками журчала вода и горланили лягушки.
Алёшка вышел наконец на маленькую круглую площадь. Там горели фонарики. Посреди площади стояла большая белая статуя рыбака. Рыбак сжимал в руке обломок весла, а на плече держал рыбу, похожую на акулу.
Кругом стояли дома с балконами, галереями и лесенками.
Прозвенел и укатил в тёмную щель переулка открытый трамвайчик со смеющимися пассажирами.
Из переулков долетал солёный полузнакомый запах. На зюйдвестке каменного рыбака, на светлых стенах верхних этажей равномерно зажигались и гасли отблески жёлтого света. И Алёшка вдруг понял, что это свет маяка, а пахнет морем.
Алёшка оглянулся: у кого узнать дорогу к Корабельному музею? Прохожих было немного. Но сзади вдруг послышался весёлый шум, и Алёшку окружила компания мальчишек.