Колумб, стр. 6

На корабль они поспели во-время. Капитан сунул скромное вознаграждение в кошелёк, привязанный к поясу, и повёл Колумба в каюту на корме.

— У тебя нет цыновки? — спросил он при этом. — Тебе будет жёстко спать.

Какой-то матрос в обмен на колечко Фелипы отдал свою цыновку. Колумб отыскал на грязном, заплёванном полу местечко почище, расстелил цыновку и уложил Диего. Сам он прикурнул рядом. Ему хотелось дождаться момента отплытия, быть уверенным, что никто не хватился Диего и никто уже их не вернёт. Но, замученный волнениями дня и ночи, он почти тотчас заснул и сквозь сон слышал рокот якорной цепи, слова, команды и топот многих ног.

Диего проснулся первым и с удивлением увидел себя в маленькой и очень низкой комнатке. По всему полу на цыновках валялись люди и спали, прижимая к себе узелки и корзины. Воздух был спёртый, и пахло нехорошо.

Диего выскользнул из рук отца, тихонько пробрался к двери и приоткрыл её. Яркий луч света ударил ему в глаза, и вокруг он увидел море, а перед собой огромный вогнутый парус.

Радостно изумлённый, Диего понял, что он на корабле, что ночь он провёл в каютке, а каютка эта вроде голубятни на корме, и вниз ведёт лесенка. Держась руками, спустился он вниз по ступенькам, а они качались и уходили у него из-под ног, но он всё-таки справился с лесенкой и очутился внизу.

Было ещё очень рано, и все спали. Только у руля — гребного штурвала — стоял матрос, а другой стоял рядом и, перегнувшись через борт, что-то рассматривал в воде. Диего, качаясь и широко расставляя ноги, чтобы нечаянно не упасть, добрался до них и спросил, куда направляется корабль. Рулевой ответил:

— В Лиссабон.

А другой матрос всё стоял, внимательно глядя на воду.

Тогда Диего спросил, что это он делает, и рулевой ответил, что он следит за пузырьками воды, чтобы потом вычислить скорость хода корабля.

В это время капитан спустился вниз из своей каюты, спросил, всё ли благополучно, увидел Диего, потрепал его за волосы и позвал с собой завтракать. Диего полез вслед за ним по лесенке, и капитан угостил его вином, сухарями и жёсткой копчёной колбасой.

Потом Диего снова спустился и познакомился с юнгой. Юнга вытащил из кармана колоду карт и предложил сыграть. Диего сказал, что играть не умеет, но охотно поучится. Тогда они спять полезли кверху, на крышу каютки. Юнга поддерживал Диего, и они добрались без особых приключений.

Наверху было очень удобно. Крыша была окружена точёными перильцами, к ним можно было прислониться и не бояться, что упадёшь.

Колумб проснулся, хватился Диего и в ужасе бросился на поиски. Он был уверен, что мальчик упал за борт и погиб. Но скоро нашёл его: Диего шлёпал засаленными картами по полу и во весь голос пел:

Колумб схватил его на руки. От Диего пахло вином, он брыкался и не хотел уходить. С трудом втащил его Колумб в каютку и уложил.

Качка становилась всё сильнее. На соседней цыновке толстый купец катался и вопил от страха и тошноты. Потом вытянулся и стал читать заупокойные молитвы. Кто-то засмеялся. Тогда купец начал браниться и говорить, что чувствует приближение смерти и хочет умереть, как подобает христианину.

Колумб сказал:

— У тебя морская болезнь, и от неё не умирают: она кончится, как только ты ступишь на берег.

Но купец ответил, что никогда уже не будет в силах ступить на берег, и стал ещё пуще ругаться и молиться.

В это время в дверях показался матрос и крикнул::

— У кого есть чем заплатить, идите обедать!

Колумб взял Диего и пошёл обедать. Обед был такой же, как дома, только вместо хлеба подали сухари и в похлёбке взамен свежих овощей плавали жёсткие жёлтые зерна гороха. А миска была врезана в стол, и повар всё время подливал в неё, пока все не насытились.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Глава первая

О том, как они потеряли друг друга

Лиссабон, столица Португалии, был большой город. На другой день после приезда Колумб ушёл с утра, а Диего велел не отлучаться из гостиницы. На пороге он ещё раз обернулся и сказал:

— Диего, не уходи никуда. Я скоро вернусь. Если ты уйдёшь, ты заблудишься, и я никогда больше не найду тебя.

Диего пошёл вниз, туда, где в узкой и низкой зале сидела за высоким прилавком хозяйка. Она его подозвала, посадила рядом с собой и дала кусок липкого и твёрдого печенья. Диего печенье очень понравилось, потому что его нельзя было как следует куснуть, а приходилось грызть и сосать, и его хватило надолго.

Диего рассматривал гостей. Их было столько, что за один час проходило больше людей, чем в Порто-Санто увидишь за целый месяц.

Тут были приезжие купцы в тёмной одежде, подпоясанной ниже живота, и солдаты в блестящих латах поверх коротких кафтанов, таких пёстрых, что один рукав был и красный, и зелёный, и жёлтый — всех цветов. Тут были и крестьяне в больших рваных плащах, обшитых кистями и бубенчиками, и в платках, завязанных узлом над ухом.

Все они приходили, пили вино, стучали кулаками и напивались. Диего стало скучно, и он вышел за дверь.

Улица была такая узенькая, что добрые соседи, перебросив верёвку из окна в окно, развешивали на ней бельё, каждый на своём конце, а злые люди, высунувшись из окон, могли перебраниваться над головами проходивших.

Внизу, на ступеньках, улицы, сидели мальчишки и играли медными монетками и черепками. Когда они увидели Диего, они закричали:

— Эй, рыжий, красный, отойди подальше! Как бы нам не загореться от твоих волос.

Но Диего недаром дружил с юнгой на корабле. Он тотчас ответил:

— А вы, черномазые, углём торговали!

Тогда они засмеялись и сказали:

— Хочешь поиграть с нами, деревенщина?

Но Диего побоялся с ними играть, потому что они были городские, а он вчера только приехал. Он отошёл от них подальше, а потом завернул за угол и увидел большую площадь. Посреди площади стояли ворота. Они никуда не вели и стояли просто так. Они были из мрамора, серые от времени, покрытые подтёками ржавчины и зелёными пятнами мха. У их подножия и вокруг по всей площади колыхалась и кружилась пёстрая и кричавшая толпа. Это был рынок.

Диего ступил шаг — толпа сомкнулась вокруг него и понесла его, а он тыкался лицом то в мягкую шерсть женского платья, то в шершавые лохмотья матроса. Над его головой раздавались крики огородников, молочниц и старьёвщиков и, похожие на короткую песенку, возгласы продавцов сладкой воды и торговцев крысиным ядом. Диего попытался выбраться, но его ещё сильнее стиснули со всех сторон. Тогда он пустил в дело локти и вдруг очутился на свободном пространстве у входа в знакомую улицу.

Диего бросился бежать, но увидел, что улица совсем не та, где стояла их гостиница. Тогда, сторонкой обходя рынок, он попытался пойти другой улицей и снова увидел, что попал не туда. Он набрался храбрости и решил вернуться на рынок и уже оттуда искать дорогу, но и рынка не мог найти. Он понял, что заблудился, и пошёл вперёд куда глаза глядят.

Улица сменялась улицей, и все они были кривые и запутанные. Иногда он натыкался на глухую стену, из-за которой виднелись деревья сада или верхушки кладбищенских памятников. Мимо него шмыгали мальчишки, проносили в носилках знатную даму, проезжал на муле доктор в чёрной одежде, а докторский слуга бежал следом и нёс в руках склянки и клистир. А Диего даже не мог спросить дорогу, потому что забыл, как называется гостиница.

Темнело. За открытыми окнами зажглись огни. Ремесленники ужинали после трудового дня. Купцы закрывали лавки. Уже почти не встречались прохожие. Диего заплакал от страха и голода. Вдруг перед ним мелькнул красный свет факелов. Это бежали, сопровождая знатного всадника, факелоносцы. Диего бросился за ними следом. Рысью пробежали они несколько улиц, и Диего мчался, запыхавшись, стараясь не отставать. При ярком свете он неожиданно увидел качающегося на железном пруте маленького дельфина. Это была их гостиница. Факелоносцы пробежали дальше, унося свет, а Диего с криком начал стучать в дверь.