Колумб, стр. 11

К вечеру парень добрался до своей деревни и предложил спутникам разделить с ним ужин, а затем переночевать в сарае. Но Колумб отдохнул, Диего был совсем бодрый, и они решили, что будет лучше, если, воспользовавшись ночной прохладой, они отойдут ещё немного дальше от Лиссабона.

Дорога шла полем. Было очень тихо, и светила луна. Диего спросил:

— Куда мы идём?

— Я не знаю.

И они опять пошли молча.

Под утро Колумб сказал:

— Диего, я думаю, нам один путь — в Испанию. Во Францию далеко, и путь лежит через высокие горы. Во все остальные страны дорога морем, а у нас нет денег. Здесь, в Португалии, нам больше делать нечего. А до Испании мы добраться сумеем.

— Доберёмся. Ты ведь знаешь, я сколько ходил на острове, а здесь куда интереснее. Доберёмся, я сильный.

— Дорога недолгая.

По этой недолгой дороге они странствовали долгие дни. Они ночевали в лесу под кустами, и на сеновале, и у пастушьего костра. Они ели хлеб, испечённый на углях, сухой сыр, завалявшийся в кармане встречного путника, сыр, покрытый коркой грязи. Они ели дымную, пахнущую травами похлёбку и пили молоко прямо из сосков козы, а иногда не ели и не пили вовсе. Они шли, шли, и уже истрепались остроносые башмачки Диего и износились его башмаки с загнутыми носками, и Колумб сделал ему сандалии из коры дерева. Сам он давно уже ходил в таких сандалиях и наловчился их делать.

Узелки уже не оттягивали им плечи, потому что иногда приходилось платить за ночлег или телегу. Яркие тряпочки Диего постепенно переходили в чужие руки. Старый трактирщик соблазнился одной из книг Колумба, хоть и не умел ни читать, ни писать, и в обмен на эту книгу они прожили у него целые сутки и великолепно ели и отдыхали. Одну из карт выпросила у них крестьянка, сказав: «Этим пергаментом хорошо будет обтянуть окно, а у меня сын женится и строит жене избу с окошком». Так и узелок Колумба постепенно сморщился и стал легче.

Один раз Диего сказал:

— Я устал. Долго мы будем так итти?

А Колумб ответил:

— Диего, в тебе моя надежда и сила, поддерживающая меня. Не падай духом, Испания близко.

Другой раз, когда Диего лёг и отказался итти дальше, Колумб сказал:

— Если мы останемся здесь и будем лежать, пока не умрём, кто же откроет западный путь? Если мы не пустимся в море Тьмы, кто же сумеет пересечь его? Идём, мальчик.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Глава первая

О том, как они нашли преданного друга

Хуан-Перес де-Маркена больше всего на свете любил науку о мореплавании и науку, описывающую мир, — навигацию и космографию. Но так как он был слаб телом, то не мог стать моряком, а так как был лишён отважного духа, то не решился стать учёным.

Немало учёных в те времена сгорело на костре, сгнило в тюрьме или попросту умерло от голода. Самые сильные покровители не могли спасти учёного, обвинённого в колдовстве. Громкий титул и большое состояние не всегда уберегали учёного от цепких лап духовенства, а часто делали его ещё более завидной добычей. Только под сенью монастыря можно было без страха заниматься науками, опытами и открытиями. Поэтому большинство учёных в те времена были монахами, и Хуан Маркена тоже стал монахом.

Он усердно посещал церковные службы, но ничто, кроме любимого дела, его не волновало. И так как у него не было времени вмешиваться в чужие дела и замечать, что творится вокруг, то по смерти старого настоятеля его выбрали настоятелем монастыря. Маркена вполне оправдал возложенные на него надежды — целые дни сидел запершись и не мешал монахам во всякое время спускаться с монастырской горы в портовый городок Палос и вести там весёлую жизнь.

После ночной службы, называемой «часы», Хуан Маркена имел обыкновение гулять в своём садике, размышляя о строении мира. Однажды, когда он так прогуливался, степенно ступая по хрустящему песку и вдыхая аромат цветов, его внимание вдруг было привлечено громким голосом привратника и детским плачем. Маркена подобрал рукой широкую рясу и поспешил к воротам. Он увидел высокого, худого человека, державшего за руку ребёнка и ожесточённо спорившего с привратником. Увидев настоятеля, человек бросился к нему:

— Заклинаю вас честью и счастьем, не откажите дать этому ребёнку глоток воды и ломоть хлеба!

Маркена кивнул привратнику, чтобы он принёс требуемое, а сам с неудовольствием спросил:

— Почему вы просите меня во имя чести и счастья, а не именем Марии Рабида, покровительницы нашего монастыря?

— Потому, — ответил человек, — что если я избегну голодной смерти, то надеюсь пересечь море Тьмы и достигнуть берегов Индии, и от этого мне будет несравненная честь, а тем, кто не оставит меня, несчётное счастье.

Тогда Маркена обратился к привратнику и сказал:

— Эти странники — мои гости. Озаботься, чтобы им оказали необходимую помощь и должные почести. Когда они отдохнут, извести меня. Как ваше имя, сын мой?

— Христофор Колумб, генуэзец.

— Я заметил по вашему выговору, что вы из Лигурии, — любезно сказал Маркена. — Я встречал моряков с вашей родины. Это отважные и предприимчивые люди.

Во всё время разговора Маркена не сводил глаз с Диего. Теперь он нагнулся к нему и, не замечая, что пыльные ножки ребёнка пачкают его белую рясу, поднял Диего, прижал его к своей груди, поцеловал в рыжие кудри и быстро ушёл.

В монастырской гостинице Колумбу и Диего принесли кувшины с горячей водой и большие тазы. Монахи омыли путникам тело и ноги, а затем облачили их в мягкие и тёплые подрясники.

— Ваше платье почистят и починят. Не откажите временно надеть эту скромную одежду — она ещё никем не ношена.

Мальчику подрясник оказался велик. Диего дважды подпоясал его, подобрал и стал похож на девочку.

Затем их отвели в светлую, выбеленную извёсткой комнату. Здесь их ожидал обильно накрытый стол и пышно взбитые постели. Монахи ушли, оставив их одних. Диего сказал:

— Хорошо живут монахи. Завидная жизнь!

— Хочешь стать монахом? — спросил Колумб.

— Нет, дразнишься! — крикнул Диего и, соскочив со своего места, вскарабкался на колени к отцу. — Ты мне обещал вице-королевство, подавай его сюда. Ишь, хитрый; монахом стать, конечно, проще. Но это не по мне.

Когда, поев, они прилегли на кровати, Колумб задумчиво сказал:

— Как странно, Диего! Сегодня исполнилось десять лет с того дня, как я впервые ступил на берег Порто-Санто. Десять лет стремлений и усилий — и всё ещё цель впереди, и мы ни на шаг к ней не подвинулись.

За дверью послышалась короткая молитва.

— Войдите, — сказал Колумб.

Вошёл Хуан Маркена. Опустившись на стул, он подпёр голову руками и спросил:

— Вы всем довольны? — Потом добавил: — На несколько дней вы мои гости. Отдыхайте и набирайтесь сил. Но если вы действительно собираетесь осуществить западный путь, если это не преходящая мысль и не случайное слово, — я на всю жизнь ваш самый преданный друг.

Глава вторая

О том, как они впервые расстались

Дни проходили за днями, а Колумб и Диего всё ещё жили в монастыре Рабида. Хуан Маркена пригласил в гости самого учёного человека, жившего неподалёку, — доктора Гарсиа Фернандеса из Палоса.

Гарсиа, недавно кончивший курс наук в Саламанкском университете, был очень польщён этим приглашением. Он долго колебался, надеть ли ему недавно сшитое докторское платье, или это будет неловко. Потом он сел на своего недавно купленного мула и, трепещущий от любопытства, поехал в Рабида.

Гарсиа с восхищением выслушал Колумба, с почтением — отца Маркена и наконец сказал своим неокрепшим баском, глядя лучистыми глазами на собеседников:

— Наука одобряет это великое предприятие. — И тотчас, в смущении, привёл ряд цитат, подтверждающих его мнение, всем пожал руки и поклонился даже Диего.

Через несколько дней он снова приехал и на этот раз привёз с собой старого лоцмана Педро де-Веласка. Лоцман тоже одобрил западный путь и сказал: