Сага о Рорке, стр. 46

– Он колдун! – крикнул кто-то из толпы. – Мы боимся его.

– Вы боитесь Рорка? – Браги захохотал. – Клянусь змеей Мидгард, вы глупцы! На нас идет Аргальф с многочисленной ратью и с рыцарями Ансгрима, которые, как я слышал, непобедимы в бою. Вы же боитесь того, кто спас дочь Ингеборг и хотел накормить голодных в монастыре, отправившись в лес с луком Ингольфа. Думаете, для чего Рорк взял лук? Чтобы пострелять зайцев, или он собирался продать его и пропить выручку? Глупцы, вам чесать с бабами шерсть и вырезать ложки, а не идти в поход!

– Он вложил нож в руку Ингольфа, мы все видели, – сказал кто-то невидимый. – Зачем он это сделал? Он хотел свалить на Ингольфа вину!

– Кто это сказал? – встрепенулся Браги. – Норманн или жалкая крыса? Душа Ингольфа теперь в Вальгалле, и позаботился об этом Рорк. Ингольф умер как мужчина, с оружием в руках.

– Я видел, что Ингольф напал первым, – сказал другой голос.

– Выйди сюда! – заорал Оке Гримссон, выпрямившись в свой огромный рост. – Выйди, и давай посмотрим, какой ты боец!

Неожиданно из круга столпившихся воинов вышел Хакан Инглинг. Он скрестил руки на груди и посмотрел прямо в глаза Гримссону.

– Я родственник конунга Харальда, – заявил он, – и лгать не приучен. Клянусь светоносными богами Асгарда, что этот человек, Рорк, сын Рутгера, пролил кровь соплеменника, защищаясь! Всякий, кто считает иначе, заблуждается.

– Я тоже видел, что он защищался, – отозвался один из воинов.

– И я видел! – раздалось еще несколько голосов.

– Добро, – прошептал Браги, довольно улыбнувшись.

Рорк заметил в окружившей их толпе взгляд, полный лютой ненависти, и сразу узнал своего давнего неприятеля. Это был тот самый белокурый дружинник, с которым он две недели назад дрался в лагере на побережье и которого посрамил на глазах у всего войска. В глазах словенина было обещание убить Рорка, и сын Рутгера понял, кто выпустил в него давешнюю стрелу. И другая мысль, более поразительная, пронеслась в голове юноши: словенин служит Рогволодичам. Вряд ли кто-нибудь из них испытывает к племяннику нежные чувства.

Но кому из княжичей нужна его голова? Первуду, Горазду, Ведмежичу? Или убийца получил зловещий приказ еще в Рогволодне, и над Рорком опять нависла тень Боживоя? Стрела с зазубренным железным наконечником, которая еще на рассвете была в колчане красивого дружинника, – хорошее средство избавиться от соперника. Верно, зависть движет ими, ведь Рогволод отдал свой меч Рорку, а не им. И нет сомнения, что княжичи знают о пророчестве, давным-давно сделанном старой ведьмой Рутгеру.

Тем временем толпа начала расходиться. Несколько человек помогли Оке Гримссону унести тело его бесславно погибшего брата. На прощание Оке послал Рорку взгляд, полный смертельной ненависти. Итак, еще один непримиримый враг – который по счету? Рорк остался один перед шатром, где только истоптанный снег да ярко-алое пятно крови на ней напоминали о смерти воина, который в бою мог бы хорошо послужить им всем. Второй кровавой лужи на снегу избежать, хвала богам, удалось.

Пока удалось.

Рорк вырос в лесу. Он видел, как звери по весне дерутся из-за самок или в поединках оспаривают верховенство в стае. В мире зверей действовал жестокий, но справедливый и понятный закон – побеждает тот, кто сильнее, быстрее и моложе. Нравы людей были иными. Неким, еще неопределенным, чувством Рорк ощущал, что не только суеверие восстановило против него антов и норманнов, а пуще всего княжичей, сыновей Рогволода. Уже трижды его пытались убить, а сколько таких попыток будет впереди! Волк не страшен человеку, пока сидит в клетке, разве только укусит неосторожную руку, протянутую меж прутьев. На что же покусился освобожденный Рогволодом волк, живущий в душе Рорка?

Сын Рутгера не мог знать об изощренных интригах при дворе ромейского императора, где жены, сговорившись с любовниками, убивали мужей и, наоборот, где патриции сажали своих ставленников, где яд и кинжалы наемных убийц всегда были востребованы в борьбе за власть, где измены и мятежи против императора были делом настолько привычным, что ромейские хроники полны сообщений о таких событиях. Рорк не знал также о бесконечных сварах между кланами Норланда, которые унесли больше жизней, чем походы на юг и чума. Лишь инстинкт, полученный юношей в предыдущей жизни, говорил, что охотников за ним много, и эти охотники одной крови с добычей.

Немедленно вспомнился взгляд красивого дружинника. Ясно, за что Куява его ненавидит. Это ревность. Рорк вспомнил свою последнюю встречу с Яничкой под окнами княжеского терема. Теперь, когда Хельга стала его женой, образ Янички немного померк в сердце Рорка, но нежность и благодарность остались. Может, стоит объясниться с Куявой, все одним врагом будет меньше…

Рорк тряхнул головой, отгоняя непрошеную, неприятную, жестокую мысль. Если двое мужчин враждуют из-за женщины, разум не всегда помогает. Но если речь идет о каких-то темных происках княжичей, нужно попытаться заставить Куяву сказать правду. Вряд ли этот парень понимает, что его сделали орудием чужой мести. Однако, коли сведут их еще раз боги с оружием в руках, он убьет Куяву. Это решено. Дружинник хочет его крови, так пусть же прольет свою!

Кто-то хлопнул Рорка по плечу. Рорк так задумался, что не услышал за спиной скрипа снега под подошвами подошедшего человека.

– Вот, а говорят, что ты колдун! – засмеялся Энмунд. – Не слышал, клянусь Фрей! Старик велел тебя позвать. Он что-то там придумал насчет дня Юль.

IV

И наступил день, которого ждали все.

На рассвете прибыли дозоры и сообщили, что со стороны Корс-Абима и Корс-Мората к Луэндаллю движутся полчища Зверя. Потом появились первые беженцы. Они гнали стада блеющих овец и жалобно мычащих коров, тащили на себе узлы со скарбом, и глаза их были полными ужаса. Плачущие женщины рассказывали, что наемники грабят крестьян, глумятся над женщинами, убивают мужчин и все предают огню. На горизонте, за линией леса, появились черные столбы дыма – это горели подожженные врагом деревни.

Никто не знал, какими силами враг идет на Луэндалль. Дозорные сообщили Браги, что большая часть войска идет от Корс-Абима, и там видны стяги и бандеры [96] ансгримцев и самого Аргальфа. От Корс-Мората идет пехота, и там не меньше нескольких тысяч опытных и хорошо вооруженных бойцов.

Железная Башка был спокоен. Он не сомневался, что Аргальф стянет к Луэндаллю все свое воинство, поэтому методично реализовывал свой замысел. Все войско союзников занято делом. Половина его сооружала засеки на склоне холма, вторая половина выкладывала три линии штабелей из бревен в два человеческих роста и поливала их смолой. Воины мало понимали, для чего все это нужно, но Браги ничего не объяснял. Похоже, только он сам знал план предстоящего сражения. Церковь на холме окружили три линии костров, и только рыжий Браги знал, когда их следует поджечь.

Второй шаг Браги тоже непонятен воинам: вместо того, чтобы закрепиться в Луэндалле, Железная Башка отвел всю свою рать к холму. В монастырь согнали всех беженцев и паломников, определив их под защиту полутора сотен союзных готов под началом барона Мейдора. Мейдор получил от Браги только один приказ – держать монастырь, если Аргальф вздумает на него напасть. Впрочем, норманнские вожди понимали, почему опытнейший Браги решил драться в открытом поле, а не отсиживаться в крепости. Луэндалль был мышеловкой, где собралось много народу, а провизии и воды было мало. Долгая осада неминуемо бы закончилась поражением норманнской рати.

– Мы создадим три кольца обороны на холме, – объяснил Браги своим ярлам, – первое за засекой у подножия, второе – за второй засекой и третье – на вершине холма вокруг дома христианского Бога. Этот дом хорошо приспособлен для обороны, стены там толстые и есть хороший обзор для обстрела. Когда Зверь полезет на засеку внизу, он напорется на лучников Первуда и нашу пехоту. Клянусь змеей Мидгард, мы хорошо подпалим его вшивую шкуру. А дальше ему придется лезть на холм и драться со всей нашей ратью. Посмотрим, так ли хороши ансгримцы, как про них говорят.