Побег из Араманта, стр. 14
– Господин Хаз уже выходит. Заинтересованные зрители подступили ближе.
Анно простился с родными: чмокнул уснувшую крошку Пинпин, поцеловал жену – в глазах гордой Аиры Хаз блеснули слезы. И нежно прижал к себе сына, успев напоследок шепнуть:
– Присмотри за Кестрель.
Но вот он поднял чемодан и шагнул за порог. Городовые тут же пристроились по бокам, а учителя угрюмо побрели сзади. Ротозеи молча попятились, пропуская маленькую процессию. Хазы стояли на переднем крыльце, держались прямо и махали вслед отцу, как если бы тот уезжал на выходные. Зрители качали головами, глядя на подобное унижение.
– Вот бедняга, – сочувственно перешептывались соседи. На углу Анно Хаз остановился, бросил прощальный взгляд на близких и помахал им в ответ. Бомен навсегда запомнил и широкий взмах, и особенную улыбку. В ужасный миг разлуки мальчик словно прозрел: он разом постиг чувства папы, ощутил его безграничную любовь к семье, горячую, сильную и неистребимую, но вместе с ней услышал безмолвный вопль отчаяния: «Увидимся ли мы когда-нибудь вновь?!»
Отец Руфи Блеша тоже заметил полный достоинства жест Анно и, наклонившись к уху жены, прошипел во всеуслышание:
– Пусть себе скалит зубы сколько угодно, родных ему больше не видать.
Тогда Бомен поклялся в самой глубине сыновнего сердца, что не остановится ни перед чем, лишь бы вернуть папу, – если придется, разнесет по камешку весь этот чистенький, прилизанный город. Ибо что значат судьбы Араманта по сравнению с одной-единственной улыбкой отца, полной отваги и нежности?
Глава 9
Побег из Араманта
В ту ночь у каждой двери дома стояли стражники. Предполагалось, что Кестрель попытается проникнуть к себе под покровом темноты. Мятежница, разумеется, была уже внутри, она просто не подходила к окошкам. Когда на небе высыпали первые звезды и стало возможно задернуть шторы, не вызывая подозрений, семья облегченно вздохнула.
Аира не проливала слез и не показывала страха. Вместо этого она так часто и с такой уверенностью повторяла: «Ваш папа скоро вернется», что близнецы почти утешились. Для начала мама покормила Пинпин, выкупала ее в маленькой ванночке, потом Хазы, как обычно, встали рядом на колени, чтобы пожелать чего-нибудь на ночь. Как же им не хватало теплых объятий отца! Выяснилось, что все хотят одного и того же – скорее увидеть папу, а значит, он по-прежнему был со своей семьей, хотя бы в мыслях. Малышку положили в кровать и нежно укутали одеяльцем. И только после того, как она уснула, мама присела на стул, сложила руки на коленях и сказала близнецам:
– Теперь выкладывайте.
Кестрель еще раз поведала о своих злоключениях, упомянув и последние слова отца. Потом развернула желтый пергамент и, пока не забыла, подписала на карте перевод каждого слова: «Великий Путь», «Трещина-Посреди-Земли», «Чертоги Морах», «В полымя».
Затем, тоже по памяти, на обороте: «Голос Поющей башни принесет вам свободу. Ищите родную землю».
– Ага, родную! – воскликнула Аира. – Я так и знала, что наше место не здесь!
– А где, мам?
– Ну… Это мы поймем, когда придем туда.
– Как поймем?
– Потому что дом – он и есть дом… – Она мечтательно вздохнула, потом свернула карту. – В любом случае, это подождет до возвращения папы. А сейчас пора заняться тобой.
– Я могу схорониться здесь.
– Солнышко, боюсь, нас уже скоро выгонят.
– Но я не хочу с ними… Ни за что!
– Конечно, милая. Мама тебя спрячет. Мы что-нибудь придумаем. Однако хватит на сегодня, утро вечера мудренее.
И в самом деле, за плечами остался тяжелый, бесконечный день, и всех, особенно Кестрель, клонило ко сну.
Только Хазы еще не знали, как быстро на них обрушится кара.
Наутро, ни свет ни заря, парадная дверь затряслась от громких ударов.
– Вставайте, вставайте! Нечего занимать чужой дом!
Открыв окно спальни, госпожа Хаз выглянула наружу. На улице стояла команда бравых городовых.
– Собирайте вещички! – гаркнул один. – Вас выселяют!
Оказалось, опальную семью ожидал даже не Коричневый, а Серый округ. Тесная комнатушка в десятиэтажном блоке на триста семей. Прежний же дом надлежало передать новым владельцам не позже полудня. Мама не дрогнула.
– И все равно сначала помоемся, – сказала она, доставая Пинпин из уютной кроватки.
Сейчас родных занимала главная беда: Кестрель. Девочку до сих пор искали. Как бы незаметно увезти ее с собой?
Очень скоро по мостовой загрохотала пустая тележка: ее прикатили стражники, чтобы отвезти пожитки Хазов на новое место. Соседи, все до единого, вышли на улицу и судачили, предвкушая занятное зрелище.
– Заплачут, как пить дать заплачут. Мать уж точно слезами обольется. Вечно эти Хазы что-нибудь да выкинут. Зато новички, те, конечно, будут скалиться до ушей.
– А малышка-то? Бедное дитя! Она еще и не догадывается…
– Зато близнецы хороши, один другого стоит.
– Слышали, каких дел натворила эта девчонка? Я всегда знал, что их семейка плохо кончит.
– Ну, теперь-то они пожалеют!
Между тем Аира предложила завернуть беглянку в одеяла и тайком пронести до тележки. Бомен выглянул в окно, посмотрел на толпу зевак, на суровых городовых, на ретивых стражников – и покачал головой.
– Слишком опасно.
Взгляд мальчика упал на фигурку ребенка, который слонялся поодаль от прочих, однако жадно следил за дверью – видимо, ждал Кестрель.
– О, даже Мампо здесь.
– Только не этот вонючка, – поморщилась Кесс.
– Погодите, я кое-что придумал.
Бомен бросился в спальню, перерыл теплые вещи сестры, пока не обнаружил длинный оранжевый дождевик с капюшоном, свернул его в узелок и сунул за пазуху.
– Пойду потолкую с Мампо, – бросил он сестре. – Жди меня и пока ничего не делай.
– Но, Бо…
Дверь захлопнулась.
– Готовы, что ли? – буркнул стражник на крыльце.
– Нет еще, – ответил мальчик и торопливо прошмыгнул мимо. – Мама у нас такая копуша.
Брат мятежницы пулей промчался по улице и остановился лишь за углом, невидимый для собравшихся ротозеев.
Как он и ожидал, Мампо вынырнул из-за поворота через несколько мгновений, тяжело пыхтя и шмыгая носом.
– Привет, Бо! – воскликнул вонючка. – Что творится-то? Где Кесс?
– Хочешь ей помочь?
– Еще бы! Где она?
Бомен вытащил и расправил дождевик.
– Смотри, что надо делать.
Прошел битый час, когда мама наконец распахнула дверь и пригласила стражников за свертками. К удивлению военных, вещи оказались упакованы не где-нибудь, а на самом верху, в родительской спальне.
– А что, в прихожей нельзя было все сложить? Таскайся теперь по ступеням! – ворчали и чертыхались мужчины.
Как нарочно, семья, к которой переходил дом, не выдержала и приехала заранее вместе с двумя нагруженными доверху тележками. Вармишам, так звали новых жильцов, разумеется, не терпелось увидеть долгожданное приобретение. Однако Аира застыла на пороге, точно изваяние, с ледяной улыбкой на лице.
– Надеюсь, кухня достаточно большая? – набросилась на нее госпожа Вармиш. – Перекусить-то можно или даже пустить гостя?
– О, там очень просторно, – сладким голосом ответила мама близняшек. – По праздникам у нас собиралось человек тридцать шесть, и всем хватало места.
– Силы небесные, тридцать шесть! Ушам не верю!
– Это что, видели бы нашу ванну! Восемь взрослых вытягиваются в полный рост и отмокают разом.
– Ну надо же!
От изумления новая хозяйка лишилась дара речи, хоть и ненадолго:
– Как у вас полы, полированные или чем-нибудь натерты?
– Чем-нибудь, мэм? – усмехнулась Аира. – Чистейший пчелиный воск, уверяю вас, как в лучших домах.
Тем временем военные выносили тяжелые тюки и грузили их на тележку. Мебель не перевозили: ей не уместиться в лачуге Серого округа. Когда последние вещи были уложены, госпожа Хаз, так и не пустившая чужаков на порог, подхватила на руки Пинпин и украдкой бросила взгляд на сына. Мальчик быстро кивнул, бодро зашагал к тележке, потом вдруг замер, обернулся и воскликнул, указывая вдаль: