Тили-тили тесто (СИ), стр. 28
Вика несколько раз пыталась уговорить Стаса не смотреть на Борю как на врага, но у неё ничего не вышло. Стас упорно продолжать скрежетать зубами, когда Вика задерживалась в школе после уроков, чтобы помочь Боре. Однажды Вика даже заподозрила, что они подрались. Уж очень большой у Бори был синяк под глазом, и слишком слабая отговорка "поскользнулся, ничего страшного". Кроме того, у Стаса тогда, по странному стечению обстоятельств, образовалась огромная шишка на голове, а ещё сильно болела рука. Но, как бы она их не допрашивала, причем, весьма пристрастно, оба отшучивались и убеждали её, что делать им больше нечего как: "об этого козла руки марать".
К тому же Вика опасалась, что сейчас Боря относится к Стасу еще хуже, потому что считал: Стас бросил её беременную. Он никогда не говорил так напрямую, но, по некоторым намёкам, это было очевидно. А Вика сначала просто не хотела никому рассказывать, кроме мамы, как всё было на самом деле, а потом и вовсе смысла не видела. Ей казалось, что Стас навсегда ушел из её жизни, и, не будь в ней Вадима, Вика, наверное, решила бы, что ей всё это пригрезилось.
Она ведь даже не помнила, что забрала с собой письма Стаса, когда переехала сюда. И уж точно, понятия не имела, каким образом они оказались в коробке из-под торта "Прага", и кто именно их засунул на шкаф.
Позавчера Вика прочитала их, все до одного, некоторые по нескольку раз. Стас писал о своей любви, пытался сочинять стихи, писал, что скучает, и каждую ночь видит её во сне. Он каялся, молил о снисхождении, подробно описав всё, что помнил о вечере их ссоры. Он признавал, что вёл себя как разбалованный ребенок, а не как мужчина, желающий создать семью.
Чтобы Вадиму не было скучно, Вика читала письма вслух, иногда прерываясь, чтобы вытереть слезы. Удивительно, но сын слушал внимательно, а когда видел, что она плачет, протягивал платок.
Последнее письмо было датировано мартом. В нём Стас сообщал, что немного приболел и поэтому не приехал мириться сразу после Олимпийских Игр. Но сейчас он практически здоров, поэтому едет к ней и, если надо, будет валяться у её ног каждый день, пока она не примет его.
Вика перечитала это письмо раз десять, задаваясь вопросом, что же случилось, и почему Стас не приехал? По какой причине он исчез на полтора года? Причём, не только из её жизни, но ещё и из большого спорта. Увы, ответов она не нашла и, уложив Вадимку, отправилась спать в полном смятении. Да еще и всю ночь видела необычайно чувственный сон. Разумеется, со Стасом, а как же иначе.
И вот сегодня у неё есть шанс узнать, что же произошло, достаточно только снять трубку и набрать номер Стаса, но она отчаянно трусила, потому что не знала, как Стас отнесётся к тому, что у них есть сын. Она не знала, как правильно рассказать об этом, как объяснить, что их любовь теперь касается не только их двоих.
– Похоже, я зашла в тупик, – Вика заметила, что все это время слонялась по залу туда-сюда. – Значит, надо отвлечься. Лучше поработать над статьей, а потом попробовать ещё раз всё обдумать.
Вика села за печатную машинку и, решительно выбросив всё личное из головы, сосредоточилась на мире изысканных сластей.
Глава 20
Спустя час Вика почувствовала, что руки устали от печатания, и решила устроить им небольшой отдых. Да и перекусить не помешало бы. Тем более, что скоро должен был прийти Сокольский, и надо было хоть немного обдумать, с чего начать разговор, который, как ни крути, обещал быть непростым.
Вика поднялась из-за стола и, задумчиво накручивая на палец выбившуюся из косы прядь волос, пошла на кухню.
Заварив себе чаю и соорудив бутербродов, Вика то и дело смотрела на часы, сама толком не зная, чего она хочет больше: чтобы Борис наконец-то пришел, и они объяснились, или чтобы не приходил вообще.
За последние дни она сотню раз осуждала себя за близость с ним. Потому что понимала, что тем самым дала ему вполне обоснованную надежду на отношения, а теперь вот придется признаваться в измене, ведь, объективно рассуждая, именно это и произошло. Но весь парадокс был в том, что она не чувствовала себя изменщицей, потому что никогда не принадлежала Боре. А вот Стасу... Ему она принадлежала всегда, даже когда была обижена на него и запрещала себе о нем думать.
– Да уж, – сокрушенно вздохнула Вика. – Непростая у меня какая-то жизнь получается. Прям, роман, нет, телесериал, блин! "Рабыня Изаура" местного разлива. Только не понять, кто тут злодей, а кто – герой...
***
Видимо, мамино пожелание услышали в Небесной канцелярии, потому что нужный дом Стас нашёл без особого труда. Разглядывая с улицы окошки квартир первого подъезда, он не мог думать ни чём другом, кроме того, что где-то там живёт Вика. Не страшно даже, если она сейчас на работе, только бы узнать номер её квартиры.
Стас зашел в подъезд и принялся звонить в каждую дверь. На первом этаже дома никого не оказалось, и он поднялся на второй.
Первые три квартиры так же оказались пустыми, а вот когда он позвонил в четвертую, ему открыли практически сразу.
– О, как хорошо, что вы... Ой! – на него уставилась миловидная рыжеволосая девушка. – Простите, я думала педиатр пришел.
– Добрый день, – Стас старался говорить как можно вежливее. – Прошу, извините за беспокойство, но мне нужно узнать, в какой квартире живёт Вика Науменкова?
Девушка достала из кармана халата очки и, нацепив их на нос, внимательно оглядела Стаса.
– Надо же, – просияла она. – Значит, Фима всё верно рассчитал! Вот вы и явились до двух лет. Будущее за ЭВМ, это точно!
Стас совершенно не понял о чем, собственно, речь. Девушка оглядела его еще раз, и вдруг, задорно подмигнув, указала пальцем вверх:
– Вика живёт над нами. Только не вздумайте звонить. Стучитесь, понятно? – напоследок шепнула она и закрыла дверь.
– Не понятно, – вздохнул Стас. – Но спасибо.
Стас взлетел на этаж. Удача снова была на его стороне, поскольку в указанной квартире дверь была без "глазка". Долго не раздумывая, Стас постучал.
Щёлкнул замок, дверь распахнулась:
– Бо... – Вика запнулась, а на её щеках моментально заалел румянец. – О, Господи, как? Мама же не дала тебе адрес!
– Помнишь, я говорил про случай? – не дав ей возможности захлопнуть дверь, Стас шагнул в квартиру.
– Послушай... – торопливо проговорила Вика. – Сейчас не лучшее время...
Надо сказать, что в этот момент, Стас почувствовал что-то вроде облегчения. Потому что, когда он поймал её взгляд, то заметил, что в нём нет ни гнева, ни обиды, только волнение.
– Нет, – Стас обнял её, осыпая поцелуями лицо.
– Отпусти... – прошептала она. – Ты кое-чего не знаешь...
– Нет, – повторил Стас. – Больше не отпущу! Никогда и ни за что на свете!
Он прижал её к себе, чувствуя, как теряет голову от окружившего его сладкого карамельного запаха, от ощущения гибкого тела в своих объятиях, от предвкушения предстоящего счастья, что вот-вот наступит и никогда не пройдет.
Вика всхлипнула. Стас, испугавшись, что причинил ей боль, немного ослабил руки. Она отпрыгнула:
– Ты не понимаешь! – выпалила Вика, и, ойкнув, прикрыла рот ладошкой.
Неожиданно раздался громкий крик. Стас даже опешил сначала, не сразу поняв, что это плачь ребенка, а потом в изумлении уставился на Вику.
– Иди в зал, – обреченно проговорила она. – Видно, пришла пора... Я сына успокою, и поговорим.
Стас послушно проследовал в комнату и в полной растерянности уселся на диван. Ребенок? У Вики есть сын? Он огляделся. Точно... Как же он сразу не заметил коляску в коридоре? А раскиданные игрушки? Господи... так...
Стас вскочил с дивана, схватившись за голову, чувствуя, как закипает гнев. Она ведь хотела детей, да... И это мог быть его, их сын! А получилось, что какой-то мудила обманул её, бросил с ребёнком! Господи! Вика!!!