Тили-тили тесто (СИ), стр. 23
В какое-то подобие сознания Вика пришла уже на кровати, но только для того, чтобы снова провалиться в море удовольствия от следующей волны сводящей с ума ласки.
– Нет! – запротестовал Стас, когда её веки бессильно опустились. – Смотри!
Вика подчинилась, открыв глаза и встречая его одурманенный восторгом взгляд. Провела пальцем по вздувшейся венке на виске:
– Я не знала, что так бывает, – голос звучал тихо, почти беспомощно.
– Я тоже, – он коснулся её губ мучительно нежным поцелуем.
Он вновь и вновь дразнил, чередуя требовательные и нежные поцелуи, шепча нежные глупости, восхищался её телом, умолял не сдерживаться и дать ему сполна насладиться её стонами.
Он уделил много внимания и её груди, осыпав поцелуями каждое полушарие, нежно посасывал и прикусывал соски. Спустился ниже, обведя языком чувствительную кожу вокруг пупка, лизнул саму впадинку и, не оставляя ей времени понять, что задумал, быстрым движением раздвинул ноги и приник ртом к её лону.
Вика громко застонала, попыталась вырваться, но сильные руки крепко держали её бедра, а ласковые губы принялись целовать и посасывать.
– О, Господи... – она металась головой по подушке, кусая губы, не предпринимая больше попыток вырваться. Зачем? Да и для чего? Так хорошо ей не было никогда в жизни, и самое главное, чуть ли умирая от удовольствия от каждого прикосновения горячего языка, Вика чувствовала: сейчас, вот совсем скоро... очень скоро...
– Стаааааас, – она почувствовала, как внизу живота собирается огненный шар. Выгнулась всем телом, и невероятное наслаждение пронзило её с головы до ног, чтобы сосредоточится где-то под продолжающими ласку губами.
Последнее движение языка – и Вика взорвалась, рассыпаясь на крошечные кусочки, растворяясь в собственном крике...
Она не знала, сколько прошло времени до того момента, как дрожащие губы прикоснулись к её губам.
Перед глазами всё плыло, но на первый план выступило лицо Стаса. В приглушенном свете, лившимся откуда-то сбоку, черты его совершенного лица казались резче, острее, а выражение абсолютного благоговения читалось даже сквозь дымку наслаждения, которая вовсе не собиралась рассеиваться.
– Вот так, – хриплый шепот оглушал, подобно грому. – Ты стала моей, ты кончила для меня...
Но гораздо более интимно прозвучали слова, сорвавшиеся с её собственных губ:
– Умоляю, ещё...
Никогда в жизни ей не доводилось испытывать того, что только что произошло с ней. Только теперь, пребывая дымке сладкой неги, Вика, как бы противоречиво это не звучало, поняла – наконец-то она стала женщиной. Настоящей женщиной, постигшей всю прелесть близости с любимым мужчиной. И этим мужчиной мог быть только Стас. А осознав это, она позволила никогда не испытанному прежде чувству взять верх и над разумом, и над напрочь позабытой скромностью.
Стас что-то мурлыкнул в ответ, припав к её губам, и Вика почувствовала, как она сама вибрирует в ответ на его плавное проникновение. Он двинул бёдрами, провел рукой по её ноге, и, словно уловив его мысли, Вика обвила ногами блестящий от испарины торс.
– Да, – простонал он, проникая глубже. – Да...
А потом их стоны силились воедино, словно аккомпанируя движению тел, охваченных настоящей, чистой, абсолютной страстью двух любящих людей. И когда в этом восхитительном слиянии Вика достигла пика наслаждения, превосходящее предыдущее в разы, её взгляд, словно вспышкой, выхватил среди кружащих перед глазами звёзд умиротворённое, расслабленное и невероятно красивое лицо её мужчины.
Он рухнул на неё, и сейчас тяжесть его тела показалась настолько правильной, что хотелось ощущать её вечно. Вика запустила пальцы ему в волосы, перебирала влажные пряди, и улыбалась, просто улыбалась, чувствуя себя по-настоящему счастливой.
Стас перекатился на спину и практически полностью затянул Вику на себя:
– Спи, конфетка, – теплые ладони скользнули по спине. – Я люблю тебя... – донеслось будто издалека.
– Я тоже, – то ли ответила, то ли подумала Вика, проваливаясь в полный чувственных образов сон.
***
Стас некоторое время слонялся по квартире, приводя в порядок мысли и анализируя события прошлой ночи. То, что произошло между ним с Викой, потрясло его до глубины души. Ни разу за всю свою жизнь Стас не испытывал подобного наслаждения. Эта ночь затронула всё: его тело, разум, душу... Лаская Вику, он распалился так, что каждый её вздох сводил с ума, а когда она выгнулась под ним, когда простонала его имя, он словно почувствовал её удовольствие, едва не кончив вместе с ней...
Остановившись в коридоре, Стас невольно усмехнулся, разглядывая разбросанную по полу одежду.
– Конфетка... – он поднял рубашку. – А я-то удивлялся: как же ты умудрилась так быстро расстегнуть все пуговицы...
Утром Стас проснулся, когда понял, что больше не чувствует любимый с детства карамельный запах, которым упивался всю ночь. Уже зная, что Вика ушла, он несколько раз позвал её, просто для того, чтобы произнести её имя. В тот момент больше всего на свете ему хотелось прижать её к себе и целовать так, чтобы в её глаза вновь подернулись поволокой, а на губах заиграла счастливая улыбка. Сердце заныло от невозможности сделать это, но, немного поразмыслив, Стас признал – Вика имела право так поступить. Если он потрясен, что же сейчас творится с ней...
– Ты же знаешь, что я найду тебя, Вика, – Стас вызвал в памяти её пылающее страстью лицо. – Найду, обниму и буду целовать, пока ты не начнешь умолять меня как вчера о большем, а потом я заберу тебя и больше никому и ничему не позволю нас разлучить...
Деликатное царапанье в дверь было вполне ожидаемым. Даже не выглядывая в глазок, Стас догадался кто там.
– Липа, и почему я не удивлён, а? – дернув ручку, Стас обозрел донельзя смущенного друга.
– Коса, – Витька виновато расшаркался. – Я бы... Ну, ни в жизнь! Ей-богу! Но...
– Верю... – кивнул Стас. – Заходи, я один.
– А как же?.. – Витька перестал разыгрывать смущение, с любопытством уставившись на него.
– А никак, Лепатов, – Стас напустил на себя самый загадочный вид. – Усёк?
Тот вздохнул, помялся и с деланным безразличием спросил:
– Ты одеваться собираешься или решил ехать на базу в чём мать родила?
Стас поднял с пола джинсы, пошарил в карманах и протянул Липе ключи:
– Тащи сюда чемодан. А то... – он продемонстрировал начисто лишенную пуговиц рубашку: – Боюсь, Полкан не поймет.
– Я мигом! – расплылся в улыбке Лепатов и, игнорируя лифт, с низкого старта рванул к лестнице.
– Мы кофе попить успеем? – крикнул Стас в след.
– Ага, – отозвался тот, бодро прыгая по ступенькам. – Даже яичницу пожарить.
– Понятно, – Стас прикрыл дверь. – Пусть ты вовсе и не болтун, Липа, но интересант тот ещё.
Глава 17
В клубе Стаса приняли по-разному. Прежние одноклубники, понятно, радовались, хлопали по плечу, выражали надежду, что его как можно скорее включат в основной состав и сборную. Однако, как и говорил Лисов, в команде было и много новичков. Те встретили его, не скрывая неудовольствия, пропыхтев под нос что-то вроде приветствия. Некоторые не сподобились даже на это, а практически напрямую заявили, мол, на что он тут рассчитывает после доблестной игры за какой-то там Мухосранск. Ситуация явно накалялась и выходила из-под контроля, но тут появился тренер. По его хитрой, едва заметной ухмылке, было ясно, что он прекрасно понимал, что минуту назад было в раздевалке.
– Ну что, Косогоров, – он поморщился, оглядев Стаса с ног до головы. – Жира-то ты не нарастил, однако... Переодевайся, посмотрим, кто к нам вернулся: кабан или поросёнок...
Стас стиснул зубы, проглотив несколько смешков.
– Слушай внимательно, Коса, – шепнул Лисов. – Ты на подначки-то не реагируй. Они так себя ведут, потому что знают – из-за тебя любой может оказаться на скамейке. А времена сейчас изменились, никто не хочет торчать тут долго. Всё мечтают засветиться и уехать на запад за баблом. Понятно, что у тебя, как у олимпийца, шансов поболее будет. Смекаешь?