Найденыш с погибшей «Цинтии», стр. 32

Тем временем возникло одно обстоятельство, подтвердившее подозрение о том, что Тюдор Броун не думает отказываться от своих намерений. Четырнадцатого марта Эрик убедился, что работы в машинном отделении подходят к концу. Оставалось только проверить один из насосов — дело, которое отложили на завтра. И вот в ночь с четырнадцатого на пятнадцатое насос исчез из мастерской «Тамара, Норри и К⁰». Кто и каким образом мог его похитить? Самое тщательное расследование не смогло ничего установить.

Потребовалось еще десять дней, чтобы установить и отладить новый насос.

Странно, но последнее происшествие произвело на Эрика Герсебома большее впечатление, чем сама катастрофа. Он усматривал в нем признак упорного желания во что бы то ни стало помешать «Аляске» закончить свое плавание. Впрочем, после случившегося его страстное желание довести дело до благополучного конца только удвоилось.

Десять дней вынужденной отсрочки молодой капитан посвятил обдумыванию предстоящей кампании. Чем глубже он анализировал положение, тем больше в нем крепла мысль, что по-прежнему рассчитывать через три месяца подойти к Берингову проливу, в то время как через сорок дней после отплытия из Стокгольма они все еще находятся в Лориане, нереально. А следовать маршрутом, известным Броуну, значит обречь себя не только на неуспех, но и на непоправимые несчастья. Столь грустное заключение его не только не обескуражило, но заставило прийти к нелегкому решению — изменить ранее намеченный путь следования. Разумеется, Эрик никого не посвятил в свой замысел, справедливо полагая, что соблюдение тайны является в данном случае первым залогом успеха. Правда, его спутники заметили, что теперь он уже не так торопит с отплытием, и заключили из этого, что, по-видимому, в глубине души Эрик, как и они сами, признал плавание неосуществимым.

Двадцать пятого марта в полдень «Аляска» покинула док, миновала лорианский рейд и вышла в открытое море.

ГЛАВА XV

КРАТЧАЙШИМ ПУТЕМ

Как только берега Франции скрылись за горизонтом, Эрик пригласил своих друзей и советчиков в кают-компанию для серьезного разговора.

— Я много размышлял,— сказал он им,— об обстоятельствах, сопровождавших наше плавание с того дня, как мы покинули Стокгольм. Сам собой напрашивается вывод: мы должны ожидать на нашем пути еще новых препятствий и помех. Тот, кто осмелился послать корабль на гибель возле Бас-Фруад, не захочет признать себя побежденным… Быть может, он уже подстерегает «Аляску» в Гибралтаре, на Мальте или где-нибудь в другом месте… Если ему не удастся нас погубить, то, не сомневаюсь, он сделает все возможное, чтобы задержать экспедицию и помешать ей достигнуть Берингова пролива в летнее время, когда Ледовитый океан только и доступен для плавания.

— И я пришел к тому же заключению,— заявил Бредежор,— но держал его про себя, так как не хотел лишать тебя последней надежды, мой дорогой мальчик. Убежден, что отныне следует отказаться от мысли преодолеть за три месяца расстояние, отделяющее нас от Берингова пролива.

— Таково и мое мнение,— сказал доктор.

Маляриус, со своей стороны, подтвердил кивком головы, что он тоже с этим согласен.

— Итак,— продолжал Эрик,— мы все пришли к одинаковому выводу. Так что же нам теперь предпринять?

— Остается лишь одно благоразумное, подсказанное обстоятельствами решение,— ответил Бредежор,— отказаться от предприятия, признав его неосуществимым, и вернуться в Стокгольм. Ты сам это понял, мой мальчик, и мы все трое одобряем тебя за уменье смотреть правде в глаза.

— Ну уж такую похвалу ни за что не приму! — воскликнул, улыбаясь, Эрик.— Я вовсе ее не заслужил! Я даже и не думал отказываться от нашей цели и далек от того, чтобы считать ее недостижимой… Уверен, мы достигнем ее, если только удастся расстроить гнусные замыслы негодяя, и единственным средством для этого является полное изменение маршрута.

— Всякое изменение маршрута только увеличило бы трудности,— возразил доктор.— Ведь мы избрали кратчайший путь. Если нелегко добраться за три месяца до Берингова пролива, идя через Средиземное море и Суэцкий канал, то это тем более невозможно, если плыть мимо мыса Доброй Надежды или мимо мыса Горн [66]. В таком случае плавание продолжалось бы по меньшей мере пять или шесть месяцев.

— Но есть еще один путь, который не только не удлинит, а, напротив, сократит срок нашего плавания. Следуя по нему, мы гарантированы от встречи с Тюдором Броуном,— сказал Эрик, спокойно дожидаясь возражений.

— Еще один?— воскликнул доктор.— Ей-богу, я не знаю его, если только ты не имеешь в виду Панамский канал. Но, насколько мне известно, он еще не открыт для навигации и строительство его будет закончено не раньше, чем через несколько лет.

— Я и не думаю о Панамском канале, равно как и о мысе Горн или о мысе Доброй Надежды,— продолжал молодой капитан.— Я имею в виду совсем другой путь, единственный путь, по которому мы могли бы добраться за три месяца до Берингова пролива. Это Северо-западный проход! [67]

Увидев, как ошеломило его спутников такое неожиданное предложение, Эрик счел необходимым подробно его мотивировать.

— Северо-западный проход,— сказал он,— теперь не так ужасен и мучителен для мореплавателей, каким он был в прежние времена. Разумеется, это не обычная магистраль. Ведь он свободен ото льдов всего лишь восемь — десять недель в году. Но зато этот путь хорошо изучен, точнейшим образом нанесен на карты и используется сотнями китобойных судов. Правда, по нему очень редко переходят из Атлантического в Тихий океан. Корабли, заплывающие в него с той или с другой стороны, почти никогда не проходят его насквозь, из конца в конец. И конечно, может так случиться, что условия сложатся для нас неблагоприятно и мы не в состоянии будем его преодолеть. Не исключено, что как раз в это время проход будет забит льдами и освободится от них позже, чем требуется. Следовательно, мы идем на риск. Но есть много шансов и на успех, тогда как все другие пути обрекают нас на верную неудачу. И поэтому чувство долга, полномочия и денежная помощь, предоставленные нам соотечественниками, обязывают нас принять это решение, дающее единственную возможность достигнуть вовремя Берингова пролива. Обычное судно, пригодное для плавания лишь в теплых морях, побоялось бы принять такое решение. Но кораблю, подобному «Аляске», специально приспособленному для арктической навигации, нечего колебаться. И наконец, я должен заявить, что, возможно, мне придется вернуться в Стокгольм, не найдя Норденшельда, но это случится не раньше, чем я использую все средства для оказания ему помощи!

Доводы Эрика были так убедительны, что никто и не пытался их опровергнуть. Да и что могли возразить доктор, Бредежор и Маляриус? Они хорошо представляли себе трудности нового курса. Но по крайней мере эти трудности казались преодолимыми, тогда как любой другой маршрут не оставлял никаких надежд. Кроме того, они не могли не признать, что при всех обстоятельствах гораздо почетнее вернуться в Стокгольм, предприняв все возможное для достижения цели, чем прервать плавание на полпути.

— У меня есть только одно серьезное возражение,— сказал доктор Швариенкрона после нескольких минут глубокого раздумья.— Как мы сможем пополнять запасы угля в арктических водах? Ясно, что при нехватке топлива нечего и думать преодолеть Северо-западный проход за то короткое время, когда он доступен для навигации.

— Я предвидел это единственное, действительно серьезное, затруднение,— ответил Эрик,— и не считаю его непреодолимым. Вместо того чтобы держать курс на Гибралтар и на Мальту, где нас, без сомнения, подстерегают новые каверзы Тюдора Броуна, мы направимся в Лондон. Оттуда я дам телеграмму по трансатлантическому кабелю в один из торговых домов Монреаля с требованием незамедлительно послать в Баффинов залив судно с углем, где оно и будет нас ожидать. Одновременно отправим такую же телеграмму в Сан-Франциско, чтобы второе грузовое судно встретило «Аляску» у Берингова пролива. У нас и сейчас есть изрядный запас топлива, даже с некоторым излишком. Ведь новый маршрут не потребует столько угля, как прежний, когда мы собирались плыть мимо берегов Азии. Наш теперешний путь гораздо короче! Незачем стремиться попасть в Баффинов залив раньше конца мая, а потому и Берингова пролива мы достигнем в лучшем случае в последних числах июня. Наши поставщики в Монреале и Сан-Франциско будут иметь достаточно времени, чтобы выполнить заказ, а расчет по нему произведет лондонский банкир. Таким образом, достижение Северо-западного прохода станет для нас практически возможным… Сейчас весь вопрос в том, будет ли он свободен ото льдов? Разумеется, от нас это не зависит. Но если бы даже проход оказался недоступным, то мы, по крайней мере, смогли бы подойти к нему, а не бросили своей затеи при первой же неудаче.