Вампиры и оборотни, стр. 53

Иоанн Дуне Скотт (английский философ-францисканец XIII века. – Ред.) имел несчастье быть заживо погребенным в Кельне. Спустя несколько времени, открыв гроб его, увидели, что он изгрыз руки. Равным образом император Зенон был изъят из гроба уже тогда, когда стражи услышали несколько раз внятно повторенный голос. Ланцизи, знаменитый врач папы Климента XI (начало XVIII века. – Ред.), свидетельствовал как очевидец, что один знаменитый деятель его эпохи ожил в то время, как служили по нему панихиду.

Петр Закхий, другой знаменитый римский врач, говорит: в святодуховском госпитале заболевший от холеры юноша так ослабел, что его сочли мертвым. Когда же этого мнимого мертвеца вместе с другими несли к р. Тибру, он начал обнаруживать признаки жизни; его возвратили в госпиталь, где он и выздоровел. Спустя несколько дней он опять так ослабел, что никто уже не сомневался в его смерти. На этот раз его положили вместе с другими, назначенными для погребения. Он и в этот раз ожил – и жил еще и во время Закхия.

Рассказывают, что 40-летний Виллиам Фокслей, уснувший 17 апреля 1546 года, проспал, без всякой болезни, 14 суток. Он думал, что он спал одну только ночь, и только тогда убедился, что действительно долго спал, когда ему указали на строение, которое начали строить перед его сном и которое было уже окончено при его пробуждении.

Глава 11

ЗАЖИВО ПОГРЕБЕННЫЕ И УТОНУВШИЕ. ПРИЗНАННЫЕ МЕРТВЫМИ, КОТОРЫЕ ОПЯТЬ ОЖИЛИ

Плутарх свидетельствует: «С высоты упал человек, которого потому сочли мертвым, несмотря на то что на нем не видно было никаких повреждений. По истечении трех дней его хотели похоронить, но он ожил». Асклепиад, встретившись с большой погребальной процессией, попросил позволить ему посмотреть умершего и, прикоснувшись к нему, заметил в нем еще признаки жизни, возвратил ему жизнь с помощью лекарств и передал его родителям.

Известно много рассказов о людях, которые были погребены, но возвратились к жизни и долго потом жили в добром здравии. Мы приведем несколько примеров. Так, в Орлеане умерла и была погребена женщина с кольцом на пальце, которое напрасно старались снять. В следующую ночь служитель, рассчитывая поживиться, отправился на кладбище, разрыл могилу, открыл гроб и, не сумев снять кольца, отрубил палец. Мнимая умершая громко закричала; служитель, страшно испуганный криком, бросился бежать, а она поднялась из гроба, возвратилась в дом и долго жила после этого со своим мужем.

Бенард, магистр хирургии в Париже, говорил, что, когда он был со своим отцом на церковном кладбище, из гроба вынули монаха-францисканца, за три или четыре дня перед этим погребенного; связка, которой ему перевязали руки, была изгрызена, и монах скончался в то самое мгновение, как вдохнул в себя воздух.

Многим известна история жены одного советника в Кельне, погребенной в 1571 году с дорогим кольцом на руке. В следующую ночь гробокопатель открыл гроб с намерением украсть кольцо; но умершая схватила его за руку и заставила вытащить ее из могилы. Вор постарался высвободиться из ее рук и бросился бежать. Ожившая постучала в дверь своего дома. Приняв ее за привидение, ее заставили долго стоять на холоде у двери; наконец отперли дверь, ввели ожившую в дом и согрели; после этого она выздоровела, долго жила и родила трех сыновей, которые посвятили себя служению церкви. Этот факт изображен в виде картины на ее надгробии и описан немецкими стихами.

Девушка из Аугсбурга так ослабла, что ее сочли умершею и похоронили в глубоком подвале, вход в который был заложен кирпичом. По истечении нескольких лет, когда один из родственников этой девушки умер, открыли пещеру и у входа в нее увидели лежащее тело девушки, весьма крепкое и неповрежденное, только без пальцев на правой руке, изгрызенных в отчаянии.

15 июля 1688 года в Меце от апоплексического удара скончался парикмахер. 18-го того же месяца послышался крик умершего; 19-го крик повторился несколько раз; открыли гроб, и хирурги исследовали труп. Врачи объяснили, что за два часа до этого умерший был еще жив. Этот факт заимствован из манускрипта современника, немецкого гражданина.

Теперь приведем примеры об утопленниках, казавшихся совершенно мертвыми, но потом оживших.

Пеклин сообщает факт, случившийся в Тронингальме в Швеции, с садовником, который имел от роду 56 лет. Этот садовник, стоя на льду, хотел оказать помощь упавшему в воду, но лед проломился, и он сам полетел под лед и увяз в грязи ногами на два аршина под водою. В таком положении он пробыл в воде 16 часов и лишился чувств, только звон колоколов в Стокгольме и вода, проникавшая в его тело не только через рот, но и через уши, напоминали ему о жизни. Наконец его нашли и вытащили из воды, завернули в сукно, положили у огня и натирали до тех пор, пока он не ожил. Король и королева приезжали посмотреть на него, говорили с ним и назначили ему годовое жалованье.

В этой же стране женщина, пробыв три дня в воде, точно таким же образом, как и садовник, была спасена от смерти. Утонувший 17-летний юноша вытащен из воды по истечении семи недель, согрет и возвращен к жизни.

Г. д'Егли, член королевской академии надписей и изящных наук в Париже, рассказывает, что швейцарец, искусный водолаз, отправился на рыбную ловлю и утонул в реке, где и пробыл около 9 часов. Наконец его вытащили из воды киркой, которой его по неосторожности поранили в нескольких местах. Г. д'Егли, заметив, что из уст утопшего льется теплая вода, сказал, что водолаз еще жив. Около трех четвертей часа лилась из него вода. Когда истечение воды закончилось, мнимо умершего покрыли теплым холстом, положили в постель, пустили кровь и таким образом спасли от смерти.

И много есть других рассказов об утопленниках, долгое время лежавших в воде, но потом оживших и совершенно выздоровевших. В уже упомянутом сочинении доктора Бругера упоминается о людях, из которых одни пробыли в воде 48 часов, другие 3 дня, а некоторые 8 дней. Здесь же он говорит о водяных насекомых, которые в течение всей зимы находятся в воде и в иле, не обнаруживая ни малейших признаков жизни; то же говорит он о лягушках и жабах. Муравьи подвергаются на зиму смертельному состоянию, которое кончается с началом весны. Ласточки северных стран на зиму часто скрываются в озерах, прудах, реках, морях, в песке и дуплах деревьев и стенах, тогда как другие ласточки летят за моря, чтобы отыскать теплый климат.

Опытные врачи утверждают, что женщина в родах может пролежать бездыханною 30 дней, несмотря на то что в ней еще таится искра жизни. Я знал одну почтенную даму, которая в продолжение 36 часов не обнаруживала никаких признаков жизни. Все показывало, что она умерла, и ее хотели похоронить; только муж не согласился. Через 36 часов она пробудилась и долго еще жила. После она рассказывала, что слышала все, что говорили о ней; знала даже, что ее собирались хоронить, но она так была слаба, что не могла ничего сказать.

Корнелий ле Брюн в своих путевых записках рассказывает, что в Дамиетте, в Египте, он видел турка, которого называли «мертвым ребенком» потому, что его мать, будучи беременна им, так сильно ослабла, что ее сочли мертвою и, по тамошнему обычаю, по которому покойников погребают сейчас же после их смерти, весьма скоро ее положили в пещере – фамильной гробнице турка. Спустя несколько часов после погребения ее муж вспомнил, что его жена умерла беременною и что дитя может быть еще живо. Он вскрыл гроб и увидел мертвую жену и живого ребенка, которым умершая разрешилась. Некоторые говорили, будто даже слышали крик ребенка, что и побудило отца раскопать могилу. Этот «мертвый ребенок» жил еще в 1677 году. Ле Брюн полагает, что мать уже мертвой родила ребенка. Но, будучи мертвой, она не могла разрешиться от бремени. Нужно только вспомнить, что в Египте жены, по свидетельствам древним и новым, весьма легко рожают, а эта женщина, положенная в пещере, не была засыпана землей.

В Испании жена Франца Ареваля Суассе, впавшая в смертельный обморок в последние дни своей беременности, была предана земле у церкви. Подозревая жизнь в умершей жене, муж попросил раскопать могилу, и, едва ее открыли, раздался крик ребенка, который старался вырваться из материнских недр. Он был извлечен оттуда и долго жил под именем дитяти земли. Впоследствии он был важным чиновником в провинции Херес, на границе Испании.