Точка отсчета, стр. 36

Если холл был обставлен, как каминный зал: мозаичный паркетный пол, деревянные панели на стенах, массивные кожаные кресла и огромный камин, то гостиная была светлая, с минимумом мебели. Ажурные конструкции, выполняющие функции стульев, отвечали больше эстетическим чувствам, нежели требованиям комфорта. Уотерс придвинул стул к хлипкому с виду столику, на котором стоял коммуникатор. Седов прошел к широкой балконной двери, отдернул легкие занавески. Отсюда открывался замечательный вид на парк и озеро Альстен.

Тучи разошлись, и лишь над дальним берегом висела пелена то ли тумана, то ли дождя. Сквозь пелену за деревьями угадывались тонкие минареты мечети — Гамбург всегда был космополитичным городом, предоставляя возможность общения с Богом последователю любой религии. По покрытой рябью поверхности озера скользили яхты, раскинув отражающиеся в воде белоснежные паруса. Справа, над мостами, в небо взмыла бледная радуга, и снова у Сергея возникло ощущение, что все это: водную гладь, мокрые деревья, паруса яхт, радугу, он видит впервые в жизни и жадно впитывает новые впечатления.

— А в Рио сейчас утро, — задумчиво сказал он.

Коммодор истолковал его слова по-своему:

— А мне плевать! У меня на орбите одиннадцать единиц, включая четыре фрегата и два эсминца, обшаривают пространство, в поисках хладного тела полковника Скарсгартена, а он мулаток клеит! Вот, нашел…

Седов подошел к столу и встал за спиной коммодора так, чтобы его не было видно. Несколько минут экран был темный и тогда Уотерс произнес сдавленным от злости голосом:

— Полковник, не изволите включить видеорежим?

На экране возник номер гостиницы, причем из самых дешевых — голографические обои, изображающие пышные драпировки, были тусклые, словно покрытые слоем пыли. Сквозь мутное окно били солнечные лучи, освещая поцарапанный стол, заляпанный засохшими круглыми следами стаканов. В экран коммуникатора кто-то заглянул, как в замочную скважину, причем настолько быстро, что Седов только потом, когда лицо исчезло, узнал Олега Судакова. Послышалась возня, сдавленные возгласы.

— Полковник, вызов из Гамбурга… не знаю, похоже, коммодор Уотерс. Это вы, уж будьте любезны, сами ему скажите. Есть, слушаюсь…

Перед экраном, наспех натягивая майку, появился Судаков. Его лоб пересекала длинная подсохшая царапина, Ладонью он пригладил волосы, быстро провел рукой по подбородку и, едва заметно поморщившись, принял официальный вид.

— Сэр, первый лейтенант Судаков находится в очередном отпуске. В настоящее время…

— Будьте любезны, пригласите к экрану полковника Скарсгартена, лейтенант, — еле сдерживаясь, проговорил Уотерс.

Судаков моргнул и покосился куда-то в сторону.

— Сэр, надо понимать, что приглашение, будучи… э-э… сделано официальным лицом, является, если так можно выразится, приказом. В этом случае лицо, находящееся…

— Выразиться так не только можно, но и нужно, — сварливо сказал Уотерс. — Это именно приказ.

— Но позволю себе заметить, — сказал Судаков, опять покосившись в сторону, — что приказ, касающийся должностного лица… — послышался возмущенный женский голос, и Судаков быстро приглушил звук настолько, что голос стал едва слышен, — пребывающего в отпуске, выраженный ясно и недвусмысленно, но не имеющий под собой веского основания, может быть принят к действию только в случае крайней необходимости, каковая, однако, может идти вразрез…

Седов, слушая эту галиматью, стиснул зубы, чтобы не расхохотаться. Как он понял, Олег Судаков явно выигрывал время, чтобы его командир мог принять более-менее приличный вид, или просто собраться с мыслями. Заметив, что шея коммодора принимает багровый оттенок, Седов понял, что терпению Уотерса приходит конец. Судаков, между тем, продолжал нести ахинею, выводя Юргена из-под удара.

— …и обжалованию у вышестоящего командования. Я искренне надеюсь, что ваша просьба, даже если она имеет форму приказа, но используется, как мягкий и уважительный вариант приглашения, будет обоснована, В таком случае я непременно передам полковнику ваше …э-э… пожелание с надеждой, что он найдет его достойным внимания. Гарантировать, однако…

Уотерс с маху врезал кулаком по столешнице и настолько резко подался вперед, что Седов испугался, как бы он не разбил головой коммуникатор.

— Если ты, сукин сын, не позовешь его немедленно, будешь продолжать службу капралом в хозроте, — в бешенстве заорал коммодор, — три секунды даю, время пошло.

Судакова будто ветром сдуло. Из коммуникатора вновь донеслось неясное бормотание и женские голоса.

— …все, что мог. Вы сами слышали…

— Котик, мы хотели на пляж…

— …столик в «Плаза Копакабана»…

— …если меня уволят, это будет на вашей совести.

Коммодор откинулся на стуле и оглянулся на Седова.

— Нет, вы видели? — спросил он, промокая лоб платком, — Какой-то мальчишка, сопляк, будет мне вешать лапшу, а этот… там… нет, вы слышали? «Котик»!

Перед экраном возник Юрген Скарсгартен, и Седов присвистнул — на лице полковника живого места не было. Губы напоминали переваренные сосиски, нос был свернут на бок, а левый глаз окружала багровая опухоль.

— Привет, Лэс, — жизнерадостно сказал Юрген и попытался изобразить улыбку разбитыми губами, — что за шум ты поднял? Я как раз собирался с тобой связаться.

— Полковник, — произнес Уотерс скрипучим голосом, — если в ближайшие пять минут я не услышу правдоподобного объяснения вашему поведению, то можете считать себя отстраненным от командования особой группой. Твое тело ищут одиннадцать боевых кораблей, а ты развлекаешься, — коммодор сорвался на крик, но быстро взял себя в руки, — итак, я жду объяснений.

Седов сместился чуть в сторону, чтобы и его стало видно.

— И я тоже, — сказал он.

— Сергей! Слава Богу! Я уж думал: придется тебя искать. Хорошо выглядишь, не то, что я, да? — Юрген притронулся пальцами к опухоли и покрутил головой, — Лесли, это не то, что ты думаешь. Наша капсула едва успела отойти, как «Вампир» взорвался — Кирилл разогнал реактор, когда мы поняли, что корабль не удержать. Вот меня мордой о пульт и приложило. Вижу, вы у меня в гостиной. Как Кристина?