Русский экзорцист, стр. 5

— Третий раз спрашиваю, она нужна тебе, она тебя держит?

Темные пальцы легли жрице на плечи, заставляя повернуться спиной, словно рабыню на невольничьем рынке. Снова развернув ее лицом, существо надавило ей на плечи. Вероника послушно опустилась на колени. Руки ее висели, как плети.

— Ну, решай.

— Оставь ее, и я, пожалуй, соглашусь, — Рец отложил свиток на алтарь и, поколебавшись, шагнул из каменного круга.

Приблизившись вплотную, призрачное существо прижалось к нему. Черный балахон Реца слился с расплывчатой одеждой. Мгновение они стояли, как прижавшиеся друг к другу любовники, затем Рец нелепо взмахнул руками и слился с темной фигурой, словно переводная картинка с листом бумаги.

Некоторое время он стоял, слегка покачивая головой, как бы проверяя свои ощущения. Затем поднял вверх руки и удовлетворенно вздохнул. Звук получился шипящим, как у потревоженной гадюки.

Он подошел к стоящей на коленях женщине и за подбородок приподнял ее лицо. Полураскрытые губы жрицы дрожали, лицо кривилось от страха.

— Ты был прав, искуситель, она не нужна.

Рец поднес указательный и средний пальцы к широко открытым глазам женщины. Пальцы удлинились и стали тонкими, как стебли высохшего растения. Их заостренные кончики легли на полные слез карие глаза Вероники. Положив другую руку ей на затылок, Рец надавил на него. Женщина задышала часто, как загнанное животное. Слабо треснув, лопнула роговая оболочка глаз, водянистая влага из прорванной передней камеры потекла по щекам Вики. Первая фаланга тонких пальцев скрылась между трепещущих век, вдавливая хрусталик в стекловидное тело. Желеобразная масса хлынула из глаз женщины и потекла по темным сухим пальцам, как белок из разбитого яйца. Тело ее затрепетало. Рец сильнее надавил на затылок и полностью ввел пальцы в глазные впадины. Кровь и слизь потекли по лицу Вероники. Рец приподнял руку, и женщина повисла на его тонких пальцах, как поднятая за жабры рыба. Обнаженное тело забилось, руки взметнулись вверх, пытаясь оттолкнуть его.

Агония была недолгой. Рец рывком выдернул пальцы из глаз женщины, и, обмякнув, она упала на пол. Наклонившись, Рец вытер пальцы о ее одежду.

Повинуясь его знаку, стена, замуровавшая выход, исчезла, и он вышел из подземелья.

Глава 2

Белая «девятка» резко притормозила на «зебре» пешеходного перехода, загораживая дорогу мужчине лет тридцати пяти в темной ветровке, потертых джинсах и кроссовках. Мужчина озадаченно наморщил лоб и, чуть отступив, заглянул через лобовое стекло.

— А-а, — протянул он, усмехнувшись, — привет, Сева. Задавить меня решил?

Из «девятки» выбрался худой мужчина с аскетичным лицом и запавшими воспаленными глазами под кустистыми бровями. Высокий и мосластый, он был похож на узловатый ствол засыхающего дерева. Под левым глазом красовался здоровенный синяк.

— Привет, Владимиров, — Сева обогнул капот и шагнул на тротуар. Руки он не подал, — разговор есть.

— Давай поговорим, — согласился мужчина в ветровке, разглядывая лицо собеседника. — Красивый бланш, переливчатый. Прямо зависть берет. С таким под землей и фонарь не нужен, — оценил фингал Владимиров, — где взял?

Сева поморщился, потрогал бровь пальцем.

— По случаю достался, но тебе, как другу, могу дать адресок. Данилов монастырь знаешь? Так вот, на Мытной я влез в коллектор, — плавно, как древний сказитель начал Сева, — долго ли, коротко, прошел я подземельями каменными. Грязь и мерзость, смрад и запустение окружали меня. Ни души живой, ни звука, ни проблеска света белого…

Владимиров прищурился, сочувственно кивая в такт рождающейся былине. Прерывать ерничанье было бесполезно. Проще было дать выговориться, дождаться, когда Кувшинников заведет себя обычной самоистерикой и выдохнется.

— …брошенный друзьями ложными, прошел я путь тот до конца назначенного. И не встретились мне ни созданья живые, ни твари бессловесные, а только в конце пути люди злые, воровские, в черное одетые, лица под маской прячущие. И пошел я за ними, прячась и таясь в тени стен холодных, но заметили вороги лютые и накинулись силой злобною…, — Сева возвысил голос, лицо пошло пятнами.

Владимиров отодвинулся чуть назад, спасаясь от коньячного перегара и брызг слюны, летевшей изо рта рассказчика.

— …оказался я под звездами светлыми, подле стен монастырских незапамятных, — тоном ниже сказал Сева и провел языком по разбитой губе. — Сволочи, — продолжил он уже обычным голосом, — даже не объяснили, за что. Если, говорят, еще увидим здесь, п…ец тебе, гробокопатель. Будто я на кладбище могилы рыл. Уроды.

— А я тебя предупреждал, Сева, не лезь в одиночку. Нормально можешь рассказать, как они выглядели?

— Чего рассказывать, — Кувшинников вытер ладонью губы, — здоровые мужики, свет у них классный, в черных комбинезонах. По разговору, вроде не криминал.

— Это может быть кто угодно, — задумчиво протянул Владимиров, — и спецслужбы, и криминал — они, кстати, тоже давно на фене не ботают, и охрана резиденции Патриарха. Чего тебя понесло туда?

— Есть сведения, — Кувшинников опять придвинулся ближе, — что «либерею» после пожара 1571 года перенесли в Свято-Даниловский монастырь. Во всяком случае, ту часть, которая попала в библиотеку Грозного после смерти Сефа-Гирея. Если бы ты помог…

— Нет, — Владимиров покачал головой, — я с этим связываться не стану. Тут нужны настолько глубокие изыскания, что я даже представить не могу, с чего начать. Библиотеку ищут пятьсот лет. Искали историки, археологи, дилетанты вроде тебя — безрезультатно. Кроме того, книги, которые могут оказаться в библиотеке, имеют происхождение весьма необычайное, чтобы не сказать туманное. Я имею ввиду инкунабулы, относящиеся к темным векам. Ты знаешь, как я ко всякой чертовщине отношусь, но…

— Кончай ты эту муть нести, — взвился Сева, — это просто деньги, которые лежат под землей! Их потеряли! Все! Посеяли, как папа Карло! Кто найдет — тот и…

— Знаешь что, Кувшинников, — Владимиров поморщился, — отвали-ка ты от меня.

Он повернулся спиной к собеседнику собираясь уходить.

— Что, святым стал? — забежав сбоку, крикнул Сева.

— Ты не забыл, как мои ребята в катакомбах под Бадаевским пивзаводом тебя откопали? — остановившись, напомнил Владимиров. — Сева, в последний раз говорю: не ходи один. Библиотека Ивана Грозного, французское золото — пропади все пропадом! Жизнь одна…

— Хватит, поговорили, — махнул рукой Кувшинников, — иди экскурсии ментам и гэбэшникам устраивай со своими подхалимами.

Он нырнул в «девятку», хлопнул что есть силы дверцей и дал газ.

— По атласу тринадцатого года не ходи, — крикнул ему вслед Владимиров. — Вот балбес, — он вздохнул, махнул обреченно рукой и пошел прочь.

Ксерокопия атласа 1913 года коллекторов, штолен, сточных каналов и русел рек была огромна. Кувшинников разложил на чертежной доске кальку, размером метр на метр, расчертил ее квадратами и переносил шариковой ручкой нужный ему район, сверяясь с атласом. За восемьдесят пять лет, конечно, многое изменилось: во времена Советской власти понарыли столько подземных объектов, что до сих пор достоверно неизвестно их количество и протяженность. Однако издание тринадцатого года было наиболее полное, составлялось не одно десятилетие с учетом всех исторических сведений от Ивана III до двадцатого века. Правда, старинные подземелья обозначены были весьма приблизительно, но более полной карты не было. Кувшинников заплатил большие деньги, чтобы снять ксерокопию.

— Вольному — воля, — бормотал он, — провалитесь вы с вашей «Звездой Андреграунд».

Всеволод Кувшинников был диггером-одиночкой. Начинал он пятнадцать лет назад с поиска так называемого «казачьего золота» в пещерах Северного Кавказа. При отступлении белогвардейских частей через горы к Новороссийску, шел обоз, груженный, по легендам, золотом. Обоз бесследно исчез, но слухи о сокровищах будоражили не одно поколение историков и просто любителей приключений. Кувшинников тоже отдал дань поискам обоза, но, потеряв три года, разочаровался и переключился на поиски легендарной библиотеки Ивана Грозного. В Москве он попытался примкнуть к организованному его знакомым, Юркой Владимировым, движению «Звезда Андерграунд». Непомерные амбиции и заносчивость очень скоро восстановили против него старожилов клуба. Разругавшись со всеми, Сева решил действовать в одиночку. В этом была своя прелесть: неподотчетный никому, отвечающий сам за себя, он в одиночку бродил по московским подземельям. Ни с кем не делился найденным, никому не показывал свои карты. Несколько раз попадал в неприятные ситуации — в подземных коммуникациях встречались и бомжи, и просто бандиты. Устраивали тусовки наркоманы, сатанисты. Наконец, сотрудники силовых ведомств не очень то жаловали шастающих в катакомбах энтузиастов. В прошлом году Кувшинникова завалило недалеко от Бадаевского пивзавода. Хорошо, что рядом случайно оказались парни из клуба Владимирова: услышав шум обвала, они успели откопать Севу прежде, чем он задохнулся.