Ключ, стр. 75

Аркадиан вызвал на экран монитора интерактивную карту Земли, ввел координаты и меньше чем через минуту уже всматривался в коричневое пятно, на котором ничего не было. Он уменьшал и уменьшал масштаб до тех пор, пока не отыскал дорогу, потом развернулся вдоль нее на восток и наконец нашел группу разбросанных строений под цвет окружающей почвы. Когда изображение стало четким, Аркадиан чуть не захлопал в ладоши: на карте выскочило название близлежащего города: Хилла.

99

Когда над горизонтом показалась луна, а в пустыне повеял ветерок, Лив с Габриелем наконец отыскали то место, где погиб Джон Манн. Оно находилось километрах в десяти от Хиллы, за огромными курганами — единственным, что теперь напоминало о Древнем Вавилоне.

Сейчас у курганов стоял американский гарнизон. В тени некогда могучих стен выстроились рядами палатки, окружив квадрат земли, видевшей в свое время триумфальные процессии царя Навуходоносора [87], а теперь разровненной бульдозерами под площадки для эскадрилий вертолетов «Апач» [88] и «Кобра». Подразделения аэродромного обслуживания суетились вокруг приземляющихся винтокрылых машин, закрепляя их на земле и покрывая винты тяжелыми полотнищами для защиты от надвигающейся непогоды. Габриель все это заметил, но ничего не сказал. Не важно, будет ли погода плохой или очень плохой: у них нет выбора, надо двигаться вперед и только вперед.

Проехав еще несколько километров по шоссе, они обнаружили пастушью тропу, уходившую на север, вглубь пустыни, и свернули на нее. Наконец установленная в машине система Джи-Пи-Эс показала Габриелю, что они достигли координат того места, где оборвалась жизнь его отца. Эти координаты он выучил наизусть еще двенадцать лет назад, не сомневаясь, что когда-нибудь попадет сюда. Он частенько повторял их про себя, словно мантру или заклинание, призванное сохранить память об отце. Габриель выключил мотор, вышел из машины и стал внимательно осматривать плоскую, как стол, пустыню. Он и сам не мог бы сказать, что ожидал увидеть здесь, но только не такое запустение. Не было ни могил, оставшихся после случившегося, ни следов каких-либо строений, напоминавших о том, что здесь не всегда были одни только валуны и песок.

Габриель часто думал о том, что будет испытывать, когда в конце концов попадет сюда. Ему казалось, что если это произойдет, то чувства гнева и одиночества, которые он испытывал почти всю свою сознательную жизнь, обретут смысл. Но вот теперь он стоял здесь — и не чувствовал ничего. Если уж на то пошло, это лишь подчеркивало всю глубину его бессилия перед неумолимой мощью Вселенной. Здесь погиб отец, а Габриеля не было рядом, чтобы его спасти. Теперь он пришел сюда с другим человеком, нуждающимся в спасении, — но как спасти Лив, тоже не представлял.

Услышав, как сзади хлопнула дверь джипа, Габриель отвернулся, чтобы не показывать Лив выступившие на глазах слезы. Ему не хотелось, чтобы она жалела его и выказывала сочувствие, которого он не заслуживал. Однажды он потерпел поражение и теперь, похоже, снова проиграет.

Но девушка не подошла к нему, а направилась к берегу пересохшей реки. Она шагала, не сводя глаз со звездного неба.

— Лив! — окликнул он, но она не отозвалась.

Девушка шла все дальше, по-прежнему неотрывно глядя на звезды.

— Лив! — Габриель пошел по песку, догнал ее, загородил дорогу, потряс за плечи, чтобы вывести из транса.

Лив заморгала и посмотрела на него так, будто только что проснулась.

— Ты куда собралась?

Она показала на небо, на извивавшуюся змеей линию звезд.

— Это дракон, — проговорила Лив. — Я шла за драконом.

Габриель проследил взглядом за ее рукой и узнал созвездие.

Все правильно, это созвездие Дракона. Казалось, драконы здесь повсюду: в пророчестве, в рассказе безумца о гибели отца, а теперь вот еще и на небе.

— Давай вернемся в машину, — сказал он, чувствуя, что резко похолодало и его начинает пробирать дрожь. — Мы и в ней можем следовать за драконом. Быстрее будет.

— Туда. — Лив снова указала на линию звезд.

— Куда пожелаешь, — ответил Габриель, усаживая девушку в машину. Он чувствовал, как она отдаляется от него. Должно произойти то, что предсказано в пророчестве.

Помогая ей устроиться на пассажирском сиденье, он услышал звук, похожий на крик ночной птицы. Габриель сел за руль и захлопнул дверь, отгораживаясь от холодного ветра. Звонил его телефон, и Габриель, прежде чем ответить, проверил, от кого поступил вызов. Аркадиан.

— Кажется, я кое-что нашел, — быстро проговорил инспектор, прежде чем Габриель успел произнести хоть слово.

Аркадиан рассказал, что ему удалось выяснить о нефтедобывающей компании «Дрэгонфилдс», назвал координаты. Габриель ввел их прямо в свой навигатор и стал рассчитывать маршрут.

«Снова дракон, — подумалось ему. — Совпадение или судьба?»

Ответ на этот вопрос дал ему навигатор, завершивший свои расчеты. Стрелка на экране показывала направление — точно туда, куда до этого пыталась идти Лив.

Буровой поселок был меньше чем в тридцати километрах, в сердце Сирийской пустыни, и путь к нему указывало созвездие Дракона.

100

Всю жизнь Афанасиус терпеть не мог темноты. Когда он посвятил себя Богу и вступил в братство Цитадели, ему не приходило в голову, что тем самым он обрекает себя на жизнь в вечной тьме. За время его пребывания здесь туннели стали значительно удобнее, почти по всей обители горел электрический свет, но запретные верхние этажи, по которым он сейчас пробирался, мало изменились за сотни и сотни лет. Он так спешил сюда, что даже не захватил факел, и путь приходилось освещать только экраном мобильного телефона. Афанасиуса поразила мысль о том, что яркая фотография пророчества освещает ему путь к тому единственному человеку, который пытается воспрепятствовать предсказанному ходу вещей.

До верхнего этажа он добрался, хватая ртом воздух и обливаясь потом, и сразу прижал телефон к груди, чтобы скрыть его свет. На несколько мгновений глаза перестали видеть, но постепенно привыкли к темноте, и Афанасиус различил впереди слабое мерцание. Оно шло не из главного коридора, который вел в часовню Таинства, а из вспомогательного туннеля слева. Афанасиус пошел на этот свет, пряча свой телефон и двигаясь вдоль стены на ощупь, пока не добрел до заброшенного пыльного коридора, на полу которого там и сям были разбросаны кучки мелких камешков, — здесь почти никто не бывал, здесь не наводили чистоту и порядок. На полдороге до конца коридора он увидел приоткрытую дверь — из-за нее и пробивался слабый свет. Ветерок, веявший там, казался свежим и сладким после затхлого воздуха лестницы и притягивал Афанасиуса к этой двери.

Источником света был факел, воткнутый в углубление на стене. Пламя колыхалось под порывами ночного ветерка, проникавшего сюда из прорубленной в стене амбразуры. У Афанасиуса сложилось впечатление, что он находится в самом сердце горы. До него не сразу дошло, что чем выше он поднимался по лестнице, тем ближе становилась узкая вершина, венчающая гору.

Драган стоял у амбразуры спиной к двери. Сперва Афанасиус решил было, что брат молится, но вот Посвященный обернулся, и стал виден телефон, который он сжимал в своей почерневшей руке.

— Что ты делаешь? — спросил Афанасиус, догадавшись по собственному опыту, зачем брату понадобилось открытое окно.

Драган негромко зарычал и потянулся к висевшему на поясе кресту в форме «тау». Из этих ножен он вытянул церемониальный кинжал и бросился на Афанасиуса. Тот увернулся от выпада, схватил со стены факел и взмахнул им перед собой, заставив Драгана отшатнуться. Драган восстановил равновесие и ногой захлопнул дверь, отсекая противнику путь отхода. Они кружили по келье, не нападая, но и не отступая, и обоим было ясно, что лишь кто-то один уйдет отсюда живым.