Ключ, стр. 65

Клементи читал и перечитывал это сообщение, и все напряжение, которое он испытывал в последние недели — даже в течение многих лет, — таяло под теплыми лучами этих нескольких простых слов.

Они нашли это — погребенное в пустыне на севере Ирака, спрятанное от глаз людских на протяжении всей истории, а теперь обнаруженное его стараниями к вящей славе Божией!

85

Когда Лив проснулась, было уже светло.

Она снова видела сон, но уже не тот, что прежде. Крест Тау высился не во мраке подземелья, а в ночной пустыне. На усыпанном яркими звездами небе появился тоненький серпик луны. Во сне ничего не происходило, но он был пронизан смешанным чувством тревоги и ужаса. Во сне Лив просто сидела, не сводя глаз с приближающейся к горизонту ущербной луны, и медленно погружалась в зыбучие пески — и проснулась за несколько мгновений до того, как должна была исчезнуть вместе с луной.

Сейчас она лежала на койке — точно такие же шли в три яруса вдоль дощатых стен большой спальной комнаты, напомнившей Лив о лагере, где она в детстве проводила лето. Почти так же пахло лесом, свежей землей и солнцем. Где-то варили кофе, и у нее сразу свело живот. Она попыталась сесть, и, к ее удовольствию, тело послушалось. Действие препарата, на котором ее держали последнее время, проходило, только пересохший рот все еще, казалось, был набит ватой.

Лив поднялась с постели, осторожно встала на ноги, проверяя способность сохранять равновесие. Мышцы сильно занемели. Когда она сделала шаг, комната слегка покачнулась и ей пришлось ухватиться за металлический каркас койки и подождать, пока не пройдет головокружение. В висках с шумом пульсировала кровь, а за глазными яблоками росло ощущение головной боли. В обычных условиях она выпила бы таблетку ибупрофена [71] и снова легла бы в постель, но запах кофе манил ее к себе. Ей требовались и жидкость, и кофеин, но больше всего хотелось опять увидеть Габриеля.

Его она нашла в соседней комнате — он сидел за столом напротив доктора Анаты и Аркадиана. Все трое низко склонились над развернутой картой, которую по краям придавливали книга в кожаном переплете и ноутбук, подсоединенный к телефону. Габриель встал и подошел к Лив, немного неуверенно, словно не знал, как ему держать себя. Лив облегчила ему задачу: она бросилась к нему на грудь и крепко обняла. Он был в пуловере, который мягко щекотал ее щеку и запомнился ей исходившим от него запахом кедров и цитрусовых. Лив отстранилась и посмотрела Габриелю в глаза.

— Я просто хочу убедиться, что ты мне не снишься, — проговорила она хриплым после долгого вынужденного молчания голосом. — Ты и в мои сны являлся, а там было мало хорошего.

— Не снюсь, — улыбнулся Габриель. Он усадил ее на стул и сел сам. — Завтракать будешь? — Его голос звучал так, будто они выехали с друзьями на пикник, и она только проснулась с похмелья после вчерашней попойки.

На столе стояли тарелки с хлебом и яблоками, горшочки с медом и маслом, и у Лив от голода засосало под ложечкой. При иных обстоятельствах все это было бы очень здорово. Габриель налил ей кофе, добавил большую ложку меда и размешал. Она выпила сладкую жидкость, получив удовольствие от того, что эта жидкость ласкала горло и заряжала изголодавшийся организм соединенной энергией кофеина и сахарозы.

После этого Лив посмотрела на расстеленную карту. На ней был изображен восточный уголок Турции и закрашенные коричневым цветом просторы Сирии, Иордании и Ирака.

— И куда мы направимся? — спросила Лив.

Наступило неловкое молчание.

— Пока не решили, — признался Габриель. — Я… не нашел Звездную карту. Кто-то меня опередил. Афанасиус, монах, который помог мне проникнуть внутрь Цитадели, обещал порыться в архивах и попытаться выяснить, что с ней стало.

Хотя слова Габриеля таили в себе смертный приговор для Лив, она прежде всего расслышала в его голосе горечь разочарования. Ей хотелось прижаться к нему и сказать, что ничего страшного пока не произошло.

— Ладно, подождем, — с напускной веселостью произнесла Лив. Пусть все считают, что на лучшее им и не приходилось рассчитывать.

Снова повисла неловкая пауза, которую прервала доктор Аната.

— У нас нет времени ждать, — твердо сказала она. — Я просмотрела некоторые исследования специалистов по древним картам и ряд других документов, которые, без сомнений, могут указать нам верное направление. — Она говорила тихим размеренным голосом, отчего-то сильно встревожившим Лив. — Кое-что нашла, точнее говоря, два факта. Один, я полагаю, нам пригодится, а другой… будет полезен в меньшей степени.

В своей прежней жизни репортера уголовной хроники Лив написала однажды статью о том, что полиция называет «извещениями о смерти», — эта часть работы больше всего угнетает детектива из отдела по расследованию убийств. Речь шла о неизбежном посещении семей потерпевших — надо сообщить близким, что дорогой для них человек уже никогда не вернется домой. Готовя эту статью, Лив изучила, как меняются жесты и интонации голоса того, кому предстоит сообщить самые грустные вести. Все эти признаки были сейчас налицо у доктора Анаты.

— В своих расчетах мы исходили из предположения, что время пошло с того момента, когда вы освободили Таинство. Но я внимательно прочитала все, что касается систем исчисления времени у древних, и поняла, что мы ошиблись. — Доктор Аната взяла со стола книгу в кожаном переплете и раскрыла ее в середине. — Зеркальное пророчество гласит, что вы должны последовать в дом Звездной карты за одну луну. Мы приложили к этому современные, весьма расплывчатые понятия о времени, взяв за основу лунный месяц. Для нас определенный период времени может начаться когда угодно — мы же измеряем время по часам. А вот древним были известны лишь циклы и ритмы самой природы, и время для них было понятием абсолютным. Таким образом, выражение «за одну луну» относится не к периоду в двадцать восемь дней, который начался в момент освобождения Таинства. Здесь имеется в виду постоянный астрономический период, на протяжении которого и должно произойти все, что предсказано в пророчестве.

Теперь Лив полностью осознала, отчего тон и манера доктора Анаты показались ей такими ужасающе знакомыми. Как и те детективы, которых она сама сопровождала к дверям ничего не подозревающих родственников, доктор Аната несла на своих плечах смертный груз. Только на сей раз речь шла не о некоей жертве преступления, покоящейся в морге, — нет, речь шла о том, сумеет ли выжить сама Лив.

— И много у меня еще времени?

— Текущий лунный цикл заканчивается завтра ночью, — ответил ей Габриель, в голосе которого чувствовалось напряжение. — У нас есть два дня, чтобы отыскать местоположение древнего Эдема, иначе Таинство умрет в тебе, и ты вместе с ним, а что станет со всеми нами — одному Богу известно.

Лив посмотрела через запыленное оконце на ровный ряд деревьев, протянувшийся от хижины. С них снегопадом летел весенний цвет, а на светлеющем небе сиял тоненький серпик луны, склоняющийся к горизонту.

— Вы сказали, что обнаружили два факта, — обратилась она к доктору Анате. Глаза не отрывались от гаснущей луны — такой же, как в ее сне, который теперь обрел ужасающе ясный смысл.

Доктор Аната протянула руку и повернула ноутбук так, чтобы Лив могла видеть изображение на экране.

— Вот что я еще нашла.

В окошке браузера на экране была фотография потрескавшейся глиняной таблички.

— Это «имаго мунди» [72] — древнейшая из известных во всем мире карт. Она хранится среди других вавилонских экспонатов в Британском музее. Название буквально значит «карта земли». Многие специалисты — и я в их числе — считают, что она была создана по образцу Звездной карты.

Лив подалась вперед, рассматривая фото. Верхняя часть таблички была покрыта странными значками, а ниже шли две идеальные концентрические окружности, в которые был вписан другой символ. В нем Лив сразу узнала «тау».