Убить ворона, стр. 35

– Ну и как вам представляется причина гибели самолета? – закусывая, начал разговор Турецкий.

Сабашов долгим и пристальным взглядом посмотрел на Турецкого.

– Так же, как и вам, – ответил осторожно.

– Что мы здесь ищем? – спросил Турецкий, разглядывая за соседним столиком красивую женщину.

– Действительно, – не сразу ответил Сабашов. Он не ожидал такого поворота. – Диверсия вроде бы исключается. Нарушений полно… А вы что думаете, Александр Борисович?

– А я думаю, что мы плохо ищем, – грустно сказал Турецкий. – И плохо, и не там. Черт меня подери, Валентин Дмитриевич, – Турецкий тяжело оперся на руку. – Я понимаю, когда падает самолет. Нет, не принимаю, но понимаю, к несчастью – бывает. Но тут же что-то не так.

– Боюсь, Александр Борисович, что вы правы, тут что-то не сходится, – немного растерянно сказал Сабашов.

– Вот это и самое противное! – пристукнул по столу Турецкий. – Вот ведь и вы, и я, и председатель эмчеэсовский, и даже этот долбаный кришнаит твердят – помогли самолету упасть. А – ни фига! Никаких следов! Вот по всему – мне сейчас закончить тут все быстро и мотать домой. И так хочется, Валентин Дмитриевич! Но потом же сам затерзаюсь, что не поверил в собственный бред.

– Это да, – несколько опьянел уже Сабашов.

– Значит, что остается? Остается: диверсия, как в школе, на ум пошла. Вроде мы уже это доказали. Хотя – как? Убейте: не пойму! Ну, ладно, доказали. Давайте тогда подумаем над другим краеугольным камнем следствия – кому это выгодно?

– Груз? – осторожно спросил Сабашов.

– Правильно. Самолеты военные. Их ждали в Индии, – Александр соорудил два самолетика из салфеток.

– Искать врагов Индии? – вопросом дополнил его Валентин Дмитриевич.

– Интересно, она одна? – неожиданно спросил Турецкий.

Сабашов растерянно взглянул на него.

– Я говорю, эта женщина сюда одна зашла или с мужчиной? – Московский следователь кивнул в сторону соседнего столика.

Валентин Дмитриевич внимательно посмотрел на красивую даму поверх очков.

– Я уверен, что она здесь с мужчиной! – совершенно серьезно ответил Сабашов.

Турецкий усмехнулся его мужской проницательности, потому что в этот момент к столику, за которым сидела женщина, подошел молодой мужчина. Он извинился за опоздание, галантно поцеловав даме ручку. Турецкий узнал в нем Зайдулина – того самого свидетеля и в некотором смысле пострадавшего, которому катастрофа на стадионе стоила мужской потенции. Зайдулин выглядел отдохнувшим, спокойным, исчезла прежняя нервозность и озлобление.

Зайдулин и женщина вели легкий разговор. Но интересен был не сам этот разговор, как это обычно бывает в таких ситуациях, а то, что было в их взглядах, в интонациях и жестах. Не замедлило проявиться некоторое движение этих двоих под столом: рука Зайдулина оказалась на колене дамы, а ее ножка скользнула по внутренней стороне его бедра, медленно приближаясь к паху.

– Приговорит он ее сегодня или нет? А, Валентин Дмитриевич? – интригующе подмигнул Турецкий Сабашову.

– Тут двух мнений быть не может, – снова поверх очков взглянул новогорский следователь на соседнюю пару.

Женщина в этот момент ненадолго покинула зал, удалясь в дамскую комнату. Взбудораженный Зайдулин рассеянно обвел глазами посетителей кафе. Заметив Турецкого, он радостно приветствовал его, как своего близкого знакомого.

– Как идут дела? – многозначительно кивнул Турецкий в сторону дамской комнаты.

Зайдулин с радостью понял, что скрывалось за этой многозначительностью.

– Все получилось – вчера! И еще как! За все те дни отпахал! – удовлетворенно ответил Зайдулин. – И врачи не понадобились.

– Такая за раз вылечит! – оценил Турецкий притягательную спутницу Зайдулина.

– Жизнь продолжается! – поднял стакан с минеральной водой Зайдулин.

– Жизнь продолжаем! – ответил ему на это Турецкий, подняв рюмку с водкой.

Глава 25. СТАРЫЙ НЕУДАЧНИК

– Ну вот. Прихожу я из армии. Прихожу, как вы понимаете, в никуда и думаю, что делать? Устраиваться на работу? Куда? Ну, устроился. Грузчиком в мебельный. Ну, вы сами понимаете, сколько я мог так просуществовать? Проработал три месяца, получил расчет и свалил оттуда. Все это было до того, как я со своим другом встретился. Поддержки ждать было неоткуда. Пускаться в странствия совершенно не было желания. Двадцать лет – это не восемнадцать. Я был уже совершенно зрелым мужиком. Матерым даже. Стал я на вокзале ошиваться, на Курском. То кто-нибудь сумку оставит, то просто по голове сзади стукну – вытащу все деньги, заранее замеченные. Нет, я с бедными не делился, – улыбнулся Чирков. – Я себе брал.

Болотов кивнул, дескать, вот наконец к делу.

– И так я довольно долго кантовался. Потом меня приметили тамошние ухари. Пасся-то я на чужой территории. А я подумал: да наплевать. Все равно альтернативы никакой. Буду оспаривать эту территорию. Нужно будет – порешу всех. Но они меня долго не трогали – изучали как будто. Или просто ждали своих – повыше, покруче. Вид-то у меня был внушительный. Все дела, которые я к тому времени совершил, были написаны на моей физиономии. Так что с теми, что меня пасли, я так и не познакомился. Познакомился лишь с теми, что покруче. Вернее, они сами познакомились со мною на свою голову. Подъехали ко мне на грузовике с закрытым кузовом. Двое мордоворотов пригласили меня залезть в этот самый кузов. Кто сидел в кабине – я еще не знал. И повезли незнамо куда.

– Куда едем? – спросил я одного мордоворота. Оба ехали со мной в кузове.

– Закрой пасть. Убивать тебя едем.

Я был поражен таким самонадеянным ответом. Эти гады даже не проверили мои карманы. В одном из них у меня лежала выкидуха. И они смели сказать, что это они меня убивать будут. Я совершенно искренне улыбнулся.

– Ты что, веселый, да?

– Да, – ответил я.

Ехали мы долго. Натрясся я в этом кузове прилично. Под конец даже подташнивало. Ну что, думал я, грохнуть этих идиотов прямо в кузове, пока не приехали? Но что-то не верится, что они прутся в такую даль с тем лишь, чтобы убить меня. Это можно было бы и в городе сделать совершенно спокойно. Интересно, кто они? Что задумали? Чем промышляют? Чувствую, рядом хорошие денежки. Потерплю, подожду, там видно будет.

Наконец машина остановилась, захлопали дверцы кабины.

– Эй, Дидила, Толстый, какого х… у вас какой-то хлам валяется прямо при выезде на трассу? – послышался чей-то голос.

– А что? Это Носов скомандовал, – просипели в ответ.

– Да мне по х… кто что скомандовал. У вас что, вообще башки на плечах нету? Вы бы еще указательную доску присобачили с именем своего предприятия. Убрать оттуда все немедленно.

– Да ладно, ладно, не кричи.

Тот, кто это говорил, сплевывал через каждое слово.

– Скажи лучше, почему так долго? Я такую фанеру не могу хранить долго. Я ведь тратить начну.

– Я тебе начну. – У того, очевидно, не было чувства юмора. – Где Носов, на месте?

– На месте, где ж ему быть.

– Я ему тут еще одного работничка привез.

– О-о, ну, этому он не обрадуется.

– Это почему же?

– Да у нас тут только вчера сокращение производилось.

– Это как же?

– Да что ты заладил – почему же? как же? Очень просто. Заводик простаивает – с материалом глухо. А этих козлов кормить надо.

– А как же вы их сокращаете?

– Пулей в лоб, так и сокращаем, понятно?

– Понятно.

– Ну, давай его сюда, поглядим. Если здоровый – то ничего, это мы гнилье сокращаем.

Двое моих мордоворотов встали. Дверь изнутри отперли, и меня вывели наружу. Мы были в лесу.

– Ну у него и харя, просто уголовная, – сказал «покупатель», глядя на меня. Надо сказать, что у него была не лучше.

– А чего тебе харя? – «Продавец» оказался совсем стариком. – Главное, чтобы руки-ноги.

– Не скажи, главное, чтобы дисциплина. Ну, давайте, – обратился он к моим мордоворотам. – Ведите его на базу в отстойник.