Убийство в состоянии аффекта, стр. 48
– Тогда я – прокурор, – лейтенант махнул рукой сидящему в патрульной машине напарнику. – Серега, подсоби-ка. Тут один больно несговорчивый...
Глава 15
Александр Борисович Турецкий, следователь по особо важным делам Генеральной прокуратуры России, откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза.
Хотелось еще кофе. Или, вернее сказать, вовсе не хотелось, но было нужно – сон одолевал.
Александр Борисович вот уже несколько часов беспрерывно работал в своем кабинете. Взглянув на старинные ходики, украшавшие стену и бывшие предметом зависти одних и объектом насмешек других сослуживцев, Турецкий с грустью понял, что попросить сварить ему кофе некого: слишком поздно, все ушли.
Ну, разумеется, не все. Просто у тех, кто остался, забот и без того хватает. Как и у него самого.
Первый час ночи. Турецкий снова взглянул на дисплей. Да ну его! Спать же когда-то надо.
Подошел к шкафу, вытащил дипломат. Взять бы с собой кое-какую работу на дом (Турецкий усмехнулся: в голову лез дурацкий анекдот про палача, который «халтуру на дом прихватил»). Хорошо тому палачу. А в Генпрокуратуре – не положено. Значит, тащись через весь город к собственной постели, поспи немного, а потом, опять через весь город, назад, к станку...
Зазвонил телефон. Городской. Ну кому он еще понадобился? Ведь у всех нормальных граждан рабочий день давно кончился. Ха! То ведь – у нормальных. А у таких, как Турецкий...
Телефон настойчиво продолжал звонить. Собственно говоря, он обязан снимать трубку. Мало ли что. Вздохнув, Александр Борисович подошел к столу и приветствовал неизвестного пока абонента коротким сухим «Слушаю».
– На проводе отделение милиции номер...
– Какое еще отделение? – ни в каком отделении милиции служебный, равно как и домашний, телефон Турецкого знать не должны были и, соответственно, не могли ни в коем случае. Не успев дать волю своему раздражению, следователь вдруг услышал в трубке знакомый голос:
– Алле! Александр Борисович? Уж простите великодушно – это Гордеев беспокоит.
– Юра? – Турецкий невольно улыбнулся. – Постой, что там у тебя за ерунда с милицией? Поздновато для шуток.
– Да какие шутки! Забрали меня. За вождение автомобиля в нетрезвом состоянии и пререкание с работниками ГИБДД.
– Юра, ты пьян?
– Строго говоря – да. Двести граммов «Солнечного берега». И нос у меня разбит. Короче, работникам милиции доверия не внушаю. Выручай.
– Постой, постой... Ты что, хочешь, чтобы следователь Генеральной прокуратуры ехал черт знает куда и вытаскивал из обезьянника какого-то мелкого хулигана вроде тебя?
– Александр Борисович, – голос Гордеева стал тихим и серьезным. – Я ведь нечасто прошу. На этот раз дело важное. ГИБДД – просто случайность. Мне нужно, чтобы ты забрал меня отсюда и отвез домой. Я ведь к тебе ехал. У меня дело важное... А тут, мало того что хулиганы напали, еще и гибэдэдэшники, мать их за ногу, прицепились... Александр Борисович, выручай. Это и в твоих интересах. Все объясню позже. Не телефонный разговор.
В тоне Гордеева действительно ощущалась важность ситуации. Турецкий кивнул, хотя видеть его сейчас ни Гордеев, ни кто другой не мог:
– Научился ты, Юра, в своих судах людей убеждать... Ну ладно. Сейчас подъеду. Начальник этого отделения с тобой рядом? Дай-ка ему трубочку...
Через десять минут Турецкий уже ехал в своей машине по освещенным многочисленными фонарями московским улицам. Курил сигарету. Вечно этот Юрка во что-нибудь вляпается! Александр Борисович глубоко затянулся табачным дымом. Да, с Гордеевым всегда так было: что ни день, то история...
Познакомились они... десять (черт, вот время-то идет!) лет назад. Что-то около того.
Помнится, явился такой пацан, весь из себя грамотный, уверенный, что мир четко делится на две половины: на тех, кто преступления совершает и кого нужно ловить, и на тех, кто живет честно и ловит. Себя безоговорочно относил к последним. (Турецкий усмехнулся.) Ну, стажер и стажер. Толковый, правда, паренек оказался. Ума-разума набирался быстро. Александр Борисович с легким сердцем рекомендовал его на постоянную работу в Генпрокуратуру. И стал Юрий Гордеев тоже следователем. Сколько он проработал? (Турецкий свернул в переулок – так короче получится.) Недолго, в общем. Не по нему эта лямка оказалась. Да еще та история (Александр Борисович поморщился), ну да, прав был тогда Гордеев. Но молод, горяч. А не все в жизни бывает как в кино: по справедливости. Ну и занялся частной практикой. Адвокат теперь. Старушек по жилищным вопросам консультирует. Только вот интересно знать – какая такая старушка его настолько важным делом заняла, что решился он побеспокоить своего бывшего патрона? Дело-то, видать, нешуточное. Не стал бы Юра Гордеев зря горячку пороть. Не стал бы.
...Формальности в отделении милиции заняли пять минут. Гордеев плюхнулся на переднее сиденье и прижал к себе дипломат. Надо же – столько лет прошло, а он все с тем же кейсом ходит. Давно бы купил себе новый: чтоб дизайн посовременнее и замок кодовый. Турецкий сел за руль.
– А с твоей машиной что делать будем?
– Да ладно, – беспечно махнул рукой Гордеев, – что ей сделается? Постоит...
– А если угонят?
– У меня устройство там хитрое. Даже если угонят, то далеко не уедут. Блокирует все, что можно заблокировать...
Некоторое время ехали молча. Наконец Александр Борисович, искоса взглянув не Гордеева, бросил пробный шар:
– «Ну и рожа у тебя, Шарапов!..»
Гордеев невесело усмехнулся и не ответил. Турецкий покачал головой:
– «В „Астории“ поужинал...» Текста не помнишь, Юра. Совсем плохой стал. А ведь когда-то мы с тобой все пять серий в лицах пересказывали. У тебя лучше всего роль рецидивиста Копченого получалась. Изобразишь?..
– Потом как-нибудь, Александр Борисович. Не до фильмов мне сейчас.
Турецкий задумчиво покачал головой: чего-чего, а расхлябанности и малодушия за адвокатом Гордеевым никогда не водилось. Может, действительно выпил много?
– Давай, рассказывай уже. Как ты в этом отделении оказался?
– Да случайно. Не в этом дело. Спасибо, что помогли.
– Пожалуйста. Только учти: прав ты на ближайшее время все равно лишился. Будешь знать, как подшофе да с такой дулей на роже по столице на машине разъезжать.
Гордеев слабо махнул рукой:
– Ладно, разберемся. Мне сейчас главное – домой. И отдохнуть.
– А попроще себе водителя найти не мог?
Адвокат в упор посмотрел на Турецкого:
– Александр Борисович, в этом кейсе (Гордеев похлопал по потрепанной коже своего дипломата) показания одного человека. Владимира Коробкова. Вам что-нибудь говорит это имя?
Турецкий отрицательно качнул головой и повернул с улицы во двор – почти приехали.
– Так вот, – продолжал Гордеев, – Коробков – мой подзащитный. Он совершил убийство. Ему паяют предумышленное. Лично я как адвокат буду настаивать на статье 107 часть 1.
– Убийство в состоянии аффекта? – Турецкий заглушил мотор – машина уже стояла возле подъезда Гордеева.
– Точно. Но главное – не это. Главное, что и Коробков, и его жертва замешаны в таких делах, о которых лично я смело могу сказать: мне не по плечу. То есть мне как обычному частному адвокату.
Турецкий кивнул и, прикуривая, чиркнул зажигалкой:
– Ты, Юра, хочешь сказать, что мне по плечу? Мне, простому следователю Генеральной прокуратуры?
– Во всяком случае, инстанция должна быть никак не ниже.
– Рассказывай. Или сперва к тебе поднимемся?
Гордеев устало покачал головой:
– Нет, Александр Борисович. Не подумай, что я не желаю видеть тебя у себя в гостях, но... Давай лучше завтра встретимся на свежую голову. Тебе сейчас отдохнуть нужно, а мне и подавно. Но дело очень важное. Замешаны самые «верхи».
– Ты уверен? Дело терпит?
– Сегодня все равно ничего не решим.
– Ладно. Где и когда?
– В восемнадцать ноль-ноль. Где обычно.