Стеклянное море, стр. 48
Я читала – и путь шел лишь в одну сторону.
Кровь хлынула на руку юноши, Ягг-Коша содрогнулся в конвульсиях и застыл…
Добро из сострадания есть зло.
И я вспоминала о праведных войнах, и искала спасения…
…Произведения о минувшей войне, одухотворенные талантом, занимают особое место. Сила их влияния на умы и сердца необыкновенна, и неудивительно, что они пользуются поистине всенародной любовью.
Ячитала дальше – не веря тем, кто говорит о чужом.
Рита выстрелила в висок, и крови почти не было. Синие порошинки густо окаймили пулевое отверстие…
Добро из патриотизма есть зло.
– Нет! – Я оторвал взгляд от книги. – Не так однозначно, фанг! Я помню!
Боль – как вспышка, как кинжал, вонзившийся изнутри. Я вновь смотрел в «Книгу Гор». Я подчиню ее своей воле…
Не так однозначно, – говорила я. И спешила прочесть:
Нет, нет, не может быть бессмысленно! Почему, зачем тогда все? Зачем тогда я стрелял и видел в этом смысл? Я ненавидел их, убивал, я поджигал танки, и я хотел этого смысла!..
Секундная мысль – не всё решает сила… И та же книга – как проклятие…
Нет, у нас слишком много милосердия. Мы слишком добры и отходчивы. Чрезмерно.
Добро из патриотизма есть зло.
– Фанг. – Я захлебывался в словах. – Фанг, это другое. Не смей. Не трогай того, что тебе не понять…
– Читай дальше, – после короткой паузы сказал Нес.
Да, он их спас. В эти мгновения иначе как плетью и пулей действовать было нельзя.
Добро для идеи есть зло.
…Рана на груди была не смертельной, пуля даже не пробила кости…
Добро для знания есть зло.
Я отбросил Книгу – и она растворилась в темноте.
– Нес, вы поверили в насилие…
– Мы поняли – и оно может быть красивым.
– Нес, вы ошиблись. Мы лгали себе – чтобы оправдаться.
– Всегда?
– Всегда. С библейских времен и до наших дней. Мы искали оправданий – за то, что вынуждены убивать. За чужую боль, за свой страх. Всегда самые талантливые служили этой цели. Мы делали это красивым – чтобы успокоить совесть. Красота никогда не была главным – лишь инструментом, чтобы оправдать цель: идею, патриотизм, любовь…
– Но для нас главное – красота…
– Мы не знали, Нес! Мы подбирали слова – чтобы оправдать защищавших родину, любовь, веру. Красота была лишь средством…
– А для нас – целью.
– Нес, мы одевали зло в одежды добра и красоты – чтобы выжить. Но кто знал, что мы встретим к космосе расу, чья цель – красота.
– Но для нас нет иной меры. – Теперь голос Неса стал едва слышен. – Мы жили, созидая красоту – слов, звуков, образов, поступков. Вы дали нам новую красоту – а ты хочешь доказать, что она была ошибкой.
– Да.
– Докажи.
Тьма. Тишина.
Докажи. Найди слова сильнее тех, что говорили тысячи людей, – неизмеримо талантливее, опытнее… добрее.
Переспорь – авторов Библии и Корана, «Горячего снега» и «Трех мушкетеров», Шекспира и Пушкина. Найди слова сильнее. Найди краски ярче. Докажи – они не воспевали войну, они примиряли с ней человеческий разум. Ведь человек рожден не для смерти – своей и чужой. Я верю в это – тем, что еще способно во мне верить…
Я не могу доказать, Нес. Те, кто говорил эти слова, – они бы смогли. Доказать, объяснить, переспорить. Я лишь человек, Нес! Я помню, я знаю, я верю – но не смогу доказать!
– Не хватает слов и умения? – спокойно спросил Нес.
– Да…
– Но ты веришь – это уже немало. Вспомни и ощути. Мы увидим, человек. Если не врешь, если не отрекаешься от своей веры – раскрой разум. Мы увидим.
Не вру ли я?
Откуда мне знать. Я радовался, побеждая. Я не колебался, убивая врагов. Тех, кто прислуживал Шоррэю, тех, кто хотел гибели Земли, тех, кто убивал моих друзей. Разве была во мне хоть тень сомнений? Нет. А в глубине души…
Мало кто может заглянуть так глубоко – и не утонуть.
– Смотри, Нес, – сказал я. – И вы… те, кто далеко. Фанги, мы не любим убивать. Мы ненавидим войну и жестокость. Клянусь. Я был солдатом – всю жизнь. Я радовался победам и ненавидел их. Для многих я стал смертью – и ни для кого… пока еще… жизнью. Смотрите.
Я не знал, что произойдет. Калейдоскоп воспоминаний, ощущение чужого разума в сознании…
Ни черта подобного. Холод.
И голос Неса.
– Говори, человек. Теперь – лишь правду. Ложь ушла. Говори.
– Правду? – Я засмеялся чужим смехом. – Чего ты от меня хочешь, урод? Вы убивали людей, вы нападали на планеты – а теперь хотите мира? Мы истребим вас. До последнего щенка – или как вы зовете своих детенышей?
– Дети, – совершенно равнодушно ответил фанг. – Говори…
– Наслушались моего вранья? – полюбопытствовал я. – Мир, дружба, бхай-бхай… Хер вам! Мы были бойцами – всегда. От первых людей, дравшихся с саблезубыми тиграми, и до тех пилотов, что надерут вам задницы через пару часов.
– И ты был бойцом? Всегда?
Я молчал. Не потому, что не знал ответа, – просто нужно было ответить максимально правильно… красиво… честно… Я думал сейчас понятиями фангов – ибо их разум бушевал в моем сознании, ибо их воля требовала от меня правды.
– Нет, – прошептал я. – Нет. Ненавидел… силу. Это боль, страх…
– Чья боль? Чей страх?
– Моя боль… Не хочу… Почему? Почему?!
Я кричал – стоя в круговороте лиц. Мелькающие, переплавляющиеся одно в другое лица. Мои враги. Все, кто ненавидел меня. Все, кто оттолкнул. Не подал руки. Не ответил на мольбу.
– Почему? – прошептал я бесконечной череде.
– Потому что… – мой школьный враг и мучитель Ильяс.
– …было плохо мне… – парень, попавший в армию на год раньше.
– …от таких, как ты… – мужчина, для которого русский язык – чужой.
– …и прочих сопливых умников… – преподаватель института.
– …которые не лучше других мужчин… – моя первая женщина.
– Я отомщу! – пообещал я.
– Кому? – спросил Нес, вырвавшись из потока ненавистных лиц.
– Всем! – крикнул я. – Тем, кто не разбирает обидчиков! Тем, кто не будет разбирать! Я не хочу – но выхода нет! Я буду нести смерть – красиво и отвратительно – всем, кого считаю врагами! Не в этом смысл, не это главное! Да, мы деремся – всю жизнь. У нас нет выбора. И мы ищем оправданий, ищем красивые слова, что прикроют нашу жестокость. Выхода нет, фанг. Это отвратительно – но я буду делать вид, что война красива. Выхода нет!
– Ты веришь в свои слова, – подытожил фанг. – Что война уродлива и жестокость неправедна… что ты лишь вынужден жить по закону силы. Ты веришь – мы ошиблись, приняли вашу оболочку за сущность.
– Когда говорят о любви и ненависти – лгут все, – прошипел я. Чужая воля уже сползла с сознания.
– Возможно, мы и ошиблись. Но даже ошибочная красота остается красотой. Понимаешь?
Сквозь тьму я вдруг увидел глаза фанга. Огромные, мерцающие во тьме.
– Так что же ты… вы все решили? – поинтересовался я. – Воевать дальше?
– Мы думаем.
Темнота. Едва ощутимая опора под ногами.
– Наши корабли уходят от Ар-На-Тьина, – сообщил Нес.
– Вы… – Я задохнулся словами. – Вы поняли? Вы отказываетесь от войны?
– Мы еще не решили. Силы перегруппируются – для атаки Земли или отступления, безразлично. Нельзя заполнить место лжи пустотой, человек. Лишь правдой. А ее ты не знаешь. Мы тоже —пока…
Я не успел больше ничего сказать или спросить. Темнота ударила меня – со всех сторон.
8. Красное и желтое
Каюта, где я пришел в сознание, была невелика. Никакой мебели, бледно-голубая мягкая обивка стен, неяркий оранжевый свет скрытых в углах потолка светильников. В стене угадывался овал закрытого люка.