Темный мастер, стр. 29
— И что это значит? — спросил он.
— Просто должна была убедиться, что права, — с деланой невозмутимостью дернула Слава плечами. — Ты когда в последний раз проверял свой уровень дара?
— Где-то год назад. По-прежнему было два с половиной.
— Ну так проверь еще раз. Память твоя ведь не просто так проснулась — заслоны стали слишком для тебя слабы, и ты их просто сорвал. А вчера вот самовнушение произвел, что теоретически вообще невозможно. Про твои милые игры с огоньком на свече я вообще молчу!..
— Сколько? — перебил ее Огнезор.
— Полтора.
— Ско-олько?
Сказать, что новость удивила, — значит ничего не сказать. Она ударила, приложила, заставляя схватиться за голову. Дьяволы, еще бы полгода — год назад, если бы он только сразу пошел к Вере, как и должен был!.. Если бы…
— Ты сможешь что-нибудь сделать? — зачем-то спросил он Славу, конечно, зная, что ничего она не сможет.
— Прости, — развела та руками. — Думаешь, если б могла, не воспользовалась возможностью вернуть тебя нормального?
— Понятно, — мрачно протянул Огнезор. — Нужен круг десяти.
— Да где ж его взять? Даже вместе с подмастерьями и учениками в Гильдии сейчас не наберется десяти человек с даром не ниже тройки.
— Значит, придется найти! — отрезал он. — В конце концов еще есть целый год до моего вступления в права Гильдмастера. Время есть! Я со всем разберусь!
Глава девятая,
в которой уверенность Белого Мастера идет прахом
Все утро по улицам Небесного города сновали люди в черных масках, так что обеспокоенные обыватели уже вовсю начинали давать волю языкам и фантазии. Кто говорил, что праздник большой в Гильдии, кто — что война начинается, а некоторые — что вообще конец света наступает. В полдень же, когда любопытство раскалилось до предела и его не остужал даже легко сеющийся первый снежок, храмовые колокола разразились жалобным стоном, и два десятка герольдов вышли на мокрые городские перекрестки и площади, возвещая о кончине Гильдмастера да народ призывая к почитанию и скорби.
Событие это показалось скучающей публике весьма примечательным, так что остаток дня она не без удовольствия глазела на суету темных фигур и беготню всевозможных официальных лиц, не уставая охать да ахать. С наступлением же темноты стало еще интереснее, так как процессия темных людей с факелами появилась на улицах города, следуя к столичному кладбищу, чтобы там ровно в полночь и в полном молчании провести свой нечестивый погребальный обряд. Высокий каменный алтарь, усыпанный замерзшими цветами из дворцовых оранжерей, уже ждал там, ибо темные мастера не хоронят своих в земле, как все набожные имперские жители, но обливают тело горючими маслами и сжигают, подобно варварам.
Тишина, сопровождающая процессию и нарушаемая лишь легким шарканьем ног да испуганным перешептыванием неотстающих зевак, несомненно, производила гнетущее и немного жуткое впечатление, что, однако, случайных любопытствующих нисколько не отпугивало, а скорее даже наоборот. Так что вокруг самого места последнего ритуала, оцепленного недвижимыми черными фигурами, очень скоро собралась немалая толпа, пристально следящая за торжественным возложением тела на алтарь в ожидании зрелищного финала. Вот от темной процессии отделилась белая мужская фигура, подошла и склонилась перед умершим. А следом преклонили колени и все темные мастера, за исключением разве что тех, кто сдерживал напирающих зевак. Зрители же подались вперед и рты раскрыли от предвкушения, дышать забывая…
Однако, к их безграничному разочарованию, ничего не происходило: коленопреклоненные мастера все так же хранили неподвижность и молчание; потрескивали, сгорая, факелы, легкий ветерок сдувал с алтаря цветочные лепестки. Целый час продолжалось подобное. Опять начал сыпать снежок, и заскучавшие обыватели собрались уже было отправляться по домам. Но тут зазвонили храмовые колокола, возвещая полночь, а с ними ожили и застывшие фигуры, поднялись с колен, окружили алтарь. И вновь выступил вперед человек в белом, все так же безмолвно принял из чьих-то рук увитый цветами факел и зажег его, лишь коснувшись ладонью. Испуганный вздох не успел еще вырваться из груди изумленных зрителей, как погашены были все другие огни, и Белый Мастер запалил алтарь.
Багровые блики заплясали по маскам и лицам, огонь поднялся к небу, и вскоре все было кончено. Довольные зеваки отправились по домам, смакуя увиденное, и лишь кучка мастеров осталась у алтаря отдавать свою неподвижную и молчаливую дань скорби до утра.
— Попробуй еще раз. Соберись. Усыпи его! — приказала Слава, уже начиная злиться.
Ученица издала что-то, подозрительно похожее на всхлип, и снова вперилась глазами в бодро кружащего за своим хвостом котенка. Тот лишь весело мяукнул в ответ, и не думая засыпать.
Способности, конечно, у девчонки неважные, но за те полчаса, что Слава с ней провозилась, этот несчастный котенок мог уже заснуть и сам по себе.
— Ладно, хватит на сегодня, — сдалась Слава.
Ученица с явным облегчением вздохнула, схватила котенка и, не заставляя себя долго упрашивать, выскочила в коридор. Вышедшая следом мастер застала девчонку за беззаботной болтовней с рыжим мальчишкой-дежурным.
— Что-то я часто вас вдвоем вижу! — прикрикнула на них девушка для порядка.
Мальчишка сощурился на Славу почти нахально, потом эдак невзначай заявил:
— Да я что? Просто на посту стоял. Вот часа два назад видел, как Белый Мастер вернулся…
«Негодяи малолетние, все обо всех знают!» — смутилась Слава, но виду не подала. Вместо этого руки на груди скрестила и нахмурилась грозно. Ученики намек поняли и быстренько ретировались. Слава же, усмехнувшись им вслед, свернула в Южное крыло.
К Огнезору она вошла без стука и застала его мирно спящим. Бесшумно покружив по спальне, девушка собрала небрежно сброшенную мастером одежду, намереваясь отдать ее кому-то из обслуги, и уже собиралась тихонько уйти, но ее остановил негромкий оклик.
— Прости, я не хотела будить тебя, — виновато проговорила Слава.
Огнезор сел на кровати, убрал с лица рассыпавшиеся волосы и улыбнулся немного устало.
— Зря волнуешься, не ты сегодня первая. Что-то случилось?
— Нет, просто услышала, что ты вернулся, и решила зайти. Хотя это вряд ли достойный повод, чтобы поднимать человека, не спавшего две ночи.
— Три ночи, — пожал плечами он. — Но я уже в полном порядке, к тому же ужасно голоден. Обеспечишь нам завтрак?
Слава кивнула и, не мешкая, отправилась отдавать необходимые распоряжения. Когда она вернулась в сопровождении двух учеников с тяжело нагруженными подносами, в спальне Огнезора уже не осталось ни следа от давешнего беспорядка, а сам он, полностью одетый и собранный, был занят какими-то бумагами.
— Я смотрю, ты и правда в порядке, — обрадовалась перемене девушка. — Никаких больше переживаний по поводу прошлого?
— Я уже решил, что с этим делать, так что и беспокоиться нечего. Сейчас есть множество более важных забот.
Он отложил бумаги и с легким поклоном пригласил Славу к столу.
— Не представляю, как ты вынесешь предстоящий год безделья! — усмехнулась девушка, наливая горячий фруктовый чай и выбирая булочку позолотистее.
— Да уж! Передам все дела Совету, составлю еще несколько скорбных посланий для провинции, а затем целый год буду почетным страшилищем для официальных церемоний, — пожаловался Огнезор, тоже усаживаясь за стол.
— Таков путь Белого Мастера. Отойти от всех мирских дел и посвятить себя самосовершенствованию и размышлениям…
— Еще одна устаревшая и никому не нужная традиция! Сама подумай: время сейчас сложное, а Гильдия фактически будет бездействовать. Некому утверждать новые приказы и отменять старые. Ни одно правило не войдет в силу, и ни один подмастерье не сможет стать мастером. Я уже не говорю о бесчисленном множестве школьных дел и забот, для решения которых нужна печать Гильдмастера: теперь даже здесь понадобится отдельное одобрение Совета! Только представь себе, — сделал он страшные глаза, — «третий день идет непримиримый спор между высоким мастером Сизобором и высоким мастером Златой по вопросу ученического распорядка и уборки в подвалах да службах Общего Дома»!