Нужные вещи (др. перевод), стр. 96

Или потому, что до нее еще не дошла реальность происшедшего, подумала Полли. Ее как будто окутало темное облако — не совсем-совсем черное, нет, но все же достаточно темное и мешающее разглядеть, что происходит вокруг. Именно это и делает нашу скорбь такой хрупкой.

— Я тебя слышу, — сказала Полли. — Мне действительно лучше, и мне слегка неудобно, что я так радуюсь. Ты довольна?

— Почти, — кивнула Розали. — Я не знаю, чему удивилась больше, когда зашла в ателье: тому, что ты поешь, или тому, что ты пользуешься швейной машинкой. Покажи свои руки.

Полли вытянула руки перед собой. Ее кисти с искривленными пальцами и узлами Хебергена, из-за которых суставы казались раздутыми, вряд ли можно было перепутать с холеными кистями королевы красоты, но Розали увидела, что с прошлой пятницы — когда постоянная сильная боль заставила Полли уйти пораньше — отек очень заметно спал.

— Ого! А они, вообще, болят?

— Болят, конечно, но все равно, так хорошо я себя не чувствовала уже несколько месяцев. Смотри.

Она медленно сжала кулаки. Потом — так же осторожно — разжала.

— Я как минимум месяц не могла этого сделать. — На самом деле все было еще хуже: она была не в состоянии сжать руку в кулак (без того чтобы не упасть в обморок от боли) с апреля или мая.

— Ого!

— В общем, мне правда лучше, — сказала Полли. — Если бы тут еще была Нетти, чтобы разделить эту радость, все было бы вообще идеально.

Они услышали, как открылась входная дверь в ателье.

— Ты не посмотришь, кто там? — спросила Полли. — Я хочу закончить этот рукав.

— Конечно. — Розали сорвалась с места, но тут же остановилась и обернулась. — Нетти не возражала бы против твоего хорошего самочувствия.

Полли кивнула.

— Я знаю, — сказала она благодарно.

Розали вышла в зал, чтобы обслужить клиента. Как только она ушла, Полли безотчетно коснулась рукой маленького бугорка размером с желудь — кулона, висевшего под ее розовым свитером между грудей.

Ацка, какое чудное слово, подумала она и опять застучала машинкой, передвигая платье — первую оригинальную модель с прошлого лета — под трепещущей серебряной искоркой швейной иглы.

Она рассеянно размышляла о том, сколько мистер Гонт запросит за этот амулет. Сколько бы он ни попросил, все равно это будет до смешного мало. Я не буду — не могу — так думать, когда дойдет до торговли, твердила она себе; но правда есть правда. Сколько бы он ни запросил, она заранее согласна с его ценой.

Глава четырнадцатая

1

Городская управа Касл-Рока пользовалась услугами одной секретарши, молодой женщины с экзотическим именем Ариадна Сен-Клер. Это была жизнерадостная и веселая молодая особа, не обремененная большим умом, но зато неутомимая и привлекательная. У нее была большая красивая грудь, которая пряталась под, казалось, бесконечным запасом мягких свитеров из ангоры, и хорошая кожа. Правда, зрение у нее было очень плохое. Ее большие карие глаза утопали за толстенными линзами очков. Бастеру она нравилась. Он считал, что она слишком тупая и поэтому не может быть одной из них.

Где-то в четвертом часу Ариадна заглянула к нему в кабинет.

— Мистер Китон, пришел Дик Брэдфорд. Ему нужна ваша подпись на запрос на закупку.

— Давайте я посмотрю, — сказал Бастер, поспешно запихивая в ящик стола спортивный раздел льюистонского «Дейли сан», раскрытого на расписании бегов.

Сегодня он чувствовал себя намного лучше. Гадкие розовые листки сгорели в кухонной печи, Миртл перестала шарахаться от него, как побитая собака (Миртл его больше не волновала, но жить рядом с женщиной, считающей, что ты Джек Потрошитель… можно, конечно, но утомляет), к тому же он рассчитывал сорвать неплохой куш на сегодняшних скачках в Льюистоне. Потому что в выходные людские толпы (не говоря уже о выигрышах) будут больше.

Он уже начал мыслить в терминах куинелла и трифекта. [26]

Что касается шерифа Мудозвона и его помощника Дерьмоеда, да и всей этой теплой компании вообще… что ж, они с мистером Гонтом знают о них, и Бастер был уверен, что его команде есть что им противопоставить.

Поэтому сейчас он смог спокойно пригласить Ариадну в кабинет и даже насладиться видом ее полузабытых прелестей — в частности, ее массивного бюста, который плавно покачивался, удерживаемый, без сомнения, внушительным сооружением под названием бюстгальтер.

Ариадна положила листок с формой запроса ему на стол. Бастер взял его в руки и откинулся в своем кресле, чтобы ознакомиться с содержимым документа. Запрашиваемая сумма была указана в самом верху: девятьсот сорок долларов. Получатель — льюистонская фирма «Строительные материалы и приспособления». В графе «Назначение платежа» Дик вписал 16 ЯЩИКОВ ДИНАМИТА. Пониже, в разделе комментарии/примечания, он написал:

[27]

Ниже Дик накарябал свою подпись.

Бастер дважды перечитал запрос, задумчиво цокая языком. Ариадна ждала. Потом он наклонился вперед, кое-что изменил, добавил примечание, поставил свои инициалы в обоих местах и подписался. Вручая Ариадне розовый листок, он улыбался.

— Вот! — сказал он. — А еще говорят, что я скупердяй!

Ариадна взглянула на бумажку. Бастер исправил сумму на четырнадцать сотен. Под обоснованием запроса он приписал: Лучше взять сразу ящиков двадцать, а то вдруг не хватит.

— Вы не поедете осматривать карьер, мистер Китон?

— Нет, нет, в этом нет необходимости. — Бастер откинулся в кресле и сцепил руки на шее. — Но попросите Дика позвонить мне, когда прибудет груз. Не игрушка все-таки. Мы же не хотим, чтобы он оказался не в тех руках?

— Нет, конечно, — сказала Ариадна и поспешила выйти. В улыбке мистера Китона было что-то такое… от чего у нее мурашки по спине поползли.

Бастер развернул кресло так, чтобы видеть Главную улицу, которая была значительно оживленнее, чем когда он смотрел на нее в момент отчаяния, в пятницу утром. С тех пор многое произошло, и он предполагал, что в ближайшие несколько дней произойдет еще больше. Еще бы, с двадцатью ящиками таггартовского динамита на складе Управления общественных работ — от которого у него, естественно, был ключ — может случиться все что угодно.

Все что угодно.

2

Ровно в четыре часа дня Туз Мерилл пересек мост Тобин и въехал в Бостон, но когда добрался до места назначения (он очень надеялся, что это был именно тот гараж), был уже шестой час. Место, которое указал ему мистер Гонт, располагалось в странном, почти безлюдном трущобном районе Кембриджа, в центре запутанного клубка петляющих улочек. Половина из них имела одностороннее движение; остальные оканчивались тупиками. Разрушенные здания в этой зоне разложения уже отбрасывали длинные тени, когда Туз наконец остановился на Уиппл-стрит перед одноэтажным зданием из шлакоблоков. Оно стояло в центре запущенного пустыря.

Вокруг дома шла проволочная ограда, но толка от этого не было: ворота кто-то украл, остались одни петли. Туз провел свой «челленджер» через зияющий просвет и медленно подъехал к зданию.

Стены были сплошными и голыми — ни окон, ни украшений. Разбитая подъездная дорожка вела к двери гаража, расположенного в той части здания, что была обращена к реке Чарльз. В этой двери тоже не было окна. «Челленджер» жалобно скрипел рессорами, подскакивая на ухабах и ямках, которые когда-то были асфальтовой дорогой. Он проехал мимо брошенной детской коляски, стоявшей на куче битого стекла. Сломанная кукла пристально таращилась на него своим единственным голубым глазом — полголовы было вдавлено внутрь. Туз припарковался прямо перед закрытой гаражной дверью. И что прикажете делать? Это здание выглядит так, будто к нему никто не подходил года эдак с 1945-го.