Нужные вещи (др. перевод), стр. 69

[15]

Безумное горе и страх постепенно отступили. Теперь в глазах Нетти было лишь мрачное понимание — жесткий блеск, тускло сверкавший, как старое серебро. Щеки, побледневшие, как бумага, когда она наконец поняла, что случилось с Бандитом, залились багровой краской. Рот ощерился в нехорошей усмешке. Она произнесла только два слова, жарких, хрипящих, скрежещущих:

— Ты… мразь.

Она смяла листок и швырнула его в стену. Записка отскочила и приземлилась рядом с телом Бандита. Нетти подскочила к ней, подняла, плюнула на нее и опять отшвырнула. Потом поднялась и медленно прошла на кухню, судорожно сжимая и разжимая кулаки.

14

Вильма Ержик припарковала машину у дома и поднялась на крыльцо, роясь в сумке в поисках ключей. Она напевала себе под нос песенку «Миром движет любовь». Она нашла ключ, вставила его в замок… и замерла, потому что уловила краем глаза какое-то движение. Она посмотрела направо и ошалело уставилась на окно.

Занавески гостиной развевались и хлопали на ветру. Они развевались снаружи. А причина, почему они развевались снаружи, была проста: панорамное окно, заменить которое три года назад стоило Клуни четыреста долларов (их сынуля-дебил расколотил его бейсбольным мячом), было разбито. Длинные стрелы стекла тянулись от рамы к центральной дыре.

— Какого хрена?! — заорала Вильма и с такой силой провернула ключ в замке, что он чуть не сломался.

Она ворвалась внутрь, захлопнула за собой дверь и… застыла на месте. Впервые за всю свою сознательную жизнь Вильма Вадловски Ержик была до такой степени потрясена, что впала в самый настоящий ступор.

Гостиная лежала в руинах. Телевизор — их роскошный широкоэкранный телевизор, за который они еще даже не выплатили весь кредит — им оставалось одиннадцать платежей, — был полностью раскурочен. Кинескоп лежал на ковре тысячей сверкающих осколков, внутренние детали обуглились и дымились. В штукатурке стены напротив зияла огромная дыра. Внизу валялся большой пакет, перетянутый резинками. Еще один, точно такой же, лежал на пути на кухню. Вильма закрыла дверь и подошла к пакету, лежавшему на пороге. Какая-то ее часть — явно не самая рациональная — вопила об осторожности, потому что это могла быть и бомба. Проходя мимо телевизора, Вильма почувствовала горячий и неприятный запах: нечто среднее между горелой изоляцией и обугленной ветчиной.

Она присела над пакетом на пороге кухни и увидела, что это вовсе не пакет, по крайней мере не в обычном смысле. Это был камень с прикрепленной к нему разлинованной страницей из блокнота. Она вытянула бумагу из-под удерживавшей ее резинки и прочитала:

[16]

Она перечитала записку дважды, пригляделась к другому камню. Подошла к нему и стащила бумажку с него. Та же бумага, та же записка. Она выпрямилась, держа в каждой руке по мятому листу бумаги, и принялась тупо вертеть головой, глядя то на правый листок, то на левый, то на правый, то на левый — как человек, наблюдающий за напряженным матчем в пинг-понг. Наконец она произнесла три слова:

— Нетти. Вот сучка.

Вильма зашла в кухню и со свистом выдохнула воздух. Вынимая камень из микроволновки, она порезала руку осколком стекла, и прежде чем извлечь записку, рассеянно вытащила стекло из раны. Тот же текст.

Вильма обошла остальные комнаты и обнаружила новые разрушения. Она собрала все записки. Все то же самое. Вернувшись в кухню, она еще раз оглядела разгром, по-прежнему не веря своим глазам.

— Нетти, — повторила она.

В конце концов айсберг заторможенного потрясения, который как бы заморозил ее, начал таять. И первое чувство, которое пробилось сквозь этот лед, было вовсе не злостью, а удивлением. Тю, подумала она, да эта баба и вправду чокнутая. Иначе и быть не может, если она вытворяет подобные вещи со мной — со мной! — и при этом надеется дожить до заката. Она думает, с кем она дело имеет?! Я что, похожа на Ребекку с фермы «Дерьмоеды»?!

Рука Вильмы непроизвольно сжалась в кулак, сминая записки. Она нагнулась и провела хрустящей бумажной гвоздикой, торчавшей из кулака, по своему широченному заду.

— Да я подтираюсь твоими последними предупреждениями! — закричала она и отшвырнула листы. Потом еще раз обвела удивленным взглядом свою разгромленную кухню. Дыра в микроволновке. Глубокая вмятина в холодильнике. Повсюду — битое стекло. В соседней комнате телевизор, стоивший им почти шестьсот долларов, вонял, как фритюрница, набитая собачьим дерьмом. И кто все это сделал? Кто?!

Конечно же, Нетти Кобб, кто же еще. Мисс Психушка-91-го года.

Вильма заулыбалась.

Человеку, не знавшему Вильму Ержик, могло бы показаться, что это ласковая улыбка, добрая улыбка, улыбка любви и дружбы. Ее глаза так и сияли; непосвященный мог бы принять этот блеск за выражение крайнего восторга. Но если бы рядом вдруг оказался Пит Ержик, который знал Вильму немного лучше, одного выражения ее лица хватило бы, чтобы он побил все рекорды по скорости бега подальше отсюда.

— Нет, — сказала Вильма мягким, чуть ли не ласковым голосом. — Нет, милочка. Ты просто не понимаешь. Ты не понимаешь, что это такое — связываться с Вильмой Ержик. Ты и понятия не имеешь, что значит связываться с Вильмой Вадловски Ержик.

Она улыбнулась еще лучезарнее.

— Но ты скоро поймешь.

На стене рядом с микроволновкой были закреплены две намагниченные полоски стали. Почти все ножи, что висели на них, были сбиты камнем, который Брайан запустил в микроволновку. Сейчас они валялись на столе. Вильма выбрала самый длинный разделочный нож с белой костяной ручкой и медленно провела пораненной рукой по лезвию, смачивая его своей кровью.

— Я тебя просвещу.

Сжимая нож в руке, Вильма прошла через гостиную. Под низкими каблуками ее черных «церковных» туфель хрустело стекло выбитых окон и взорванного кинескопа. Она вышла на улицу, даже не задержавшись, чтобы закрыть дверь на ключ, прошла через лужайку и направилась к Форд-стрит.

15

В тот же самый момент, когда Вильма выбрала нож из кучи, сваленной на кухонном столе, Нетти Кобб достала из ящика большой тесак. Она знала, что он очень острый, потому что недели три назад Билл Фуллертон наточил его у себя в мастерской при парикмахерской.

Нетти повернулась и медленно пошла к выходу. Лишь на секунду она задержалась возле Бандита — несчастного песика, который в жизни не сделал никому ничего плохого.

— Я ее предупреждала, — тихо сказала она, гладя шерстку Бандита. — Я ее предупреждала. Я этой бешеной полячке дала все шансы. Мой хороший, мой умный песик. Подожди меня. Подожди, потому что я буду с тобой очень скоро.

Она вышла из дома и, как и Вильма, даже не заперла дверь. Безопасность больше не волновала Нетти. Она замерла на крыльце на секунду, сделала пару глубоких вдохов, прошла через лужайку и направилась к Уиллоу-стрит.

16

Дэнфорд Китон влетел в кабинет и рывком распахнул дверцу шкафа. Он залез в самую глубину, наткнувшись руками на заднюю стенку. На какую-то долю секунды ему показалось, что игра исчезла, что этот проклятый взломщик-гонитель, помощник шерифа, забрал ее, а вместе с ней — и его, Китона, будущее. Это было ужасно, невыносимо… но тут его рука наткнулась на картонную коробку. Он судорожно поднял крышку — жестяной ипподром был на месте. И пухлый конверт тоже никуда не делся. Китон помял сверток в руках, прислушиваясь к хрусту банкнот, и вернул его на место.