Нужные вещи (др. перевод), стр. 60

— Хью!

Он поднял голову, потому что голос шел с верхней полки.

Это был лисий хвост. Лисий хвост говорил. И Хью сразу узнал этот голос. Это был голос Лиланда Гонта. Он взял хвост в руки, вновь ощутив его бархатистую мягкость, похожую то на шелк, то на шерсть, а на самом деле не похожую ни на что. Потому что он был особенным, этот хвост. Единственным и неповторимым.

— Спасибо, Хью, — сказал лисий хвост. — На полке так душно. А еще ты там оставил свою старую трубку. Уф, как же она воняет.

— Тебя переложить в другое место? — спросил Хью. Он чувствовал себя неловко, разговаривая с лисьим хвостом. Даже во сне.

— Не, я вроде как привыкаю уже. Нам надо поговорить. Тебе нужно кое-что сделать, помнишь? Ты обещал.

— Полоумная Нетти, — кивнул Хью. — Надо подшутить над полоумной Нетти.

— Точно, — подтвердил хвост. — И прямо сегодня, сразу же как проснешься. Слушай внимательно.

И Хью стал слушать.

Хвост сказал, что в Неттином доме, кроме собаки, никого не будет, но теперь, когда Хью уже подошел к двери, он решил постучать. На всякий случай. Внутри послышался частый стук когтей по деревянному полу, и больше ничего. Он постучал еще раз, для верности. С той стороны раздался один-единственный «Гав!».

— Бандит? — спросил Хью. Хвост сказал ему, как зовут собаку. Хорошая кличка для собаки, пусть даже у тетки, которая ее выдумала, давным-давно крыша съехала.

Снова раздался «Гав!», хотя и не такой уверенный, как в первый раз.

Из нагрудного кармана своей шерстяной охотничьей куртки Хью достал связку ключей. Эта связка была у него уже много лет, он даже не помнил, от чего была половина из этих ключей. Но три-четыре ключа были того же типа, что и ключ от Неттиной двери.

Хью огляделся по сторонам, убедился, что улица по-прежнему пуста, и принялся подбирать ключ.

5

Как только Нетти увидела серое, опухшее лицо и запавшие глаза Полли, ее собственные страхи, грызшие ее всю дорогу от дома, сразу же отступили на второй план. Ей даже не нужно было смотреть на Поллины руки (Полли держала их на уровне пояса — опустить их вниз означало бы обречь себя на ужасные мучения), чтобы понять, что с ней происходит.

Лазанья была бесцеремонно брошена на столик у подножия лестницы. Если бы она шлепнулась на пол, Нетти бы даже и не обернулась. Издерганная, нервная женщина, какой она виделась кумушкам Касл-Рока, женщина, которая как будто все время бежит от каких-то злодеев, хотя — на самом деле — она всего лишь вышла на почту, сейчас этой женщины не было и в помине. На ее месте возникла другая Нетти. Нетти Полли Чалмерс.

— Спускайся, — решительно проговорила она. — Иди в гостиную. Я принесу терморукавицы.

— Нетти, со мной все в порядке, — слабо произнесла Полли. — Я приняла таблетку, и через пару минут…

Но Нетти уже взяла ее под руку и повела в гостиную.

— Что случилось? Может, ты их отлежала во сне?

— Нет, от этого я бы проснулась. Просто… — Полли рассмеялась. Странным и нездоровым смехом. — Просто боли опять начались. Я знала, что сегодня будет плохо, но не ожидала, что будет настолько плохо. И терморукавицы тут не помогут.

— Иногда ведь помогают. Ты ведь знаешь, что помогают. Посиди тут.

Тон Нетти не допускал никаких возражений. Она усадила Полли в мягкое кресло, а сама побежала в ванную за рукавицами. Полли перестала ими пользоваться больше года назад, но Нетти, казалось, относилась к ним со сверхъестественным благоговением. «Куриный суп по версии Нетти», [10] однажды назвал их Алан, и Полли тогда искренне посмеялась.

Полли сидела в кресле, положив руки на подлокотники, и не отрываясь смотрела на диван, стоявший в другом конце комнаты, — в пятницу они с Аланом занимались на нем любовью. Тогда ее руки совсем не болели. С тех пор как будто прошла целая вечность. Сейчас ей казалось, что то удовольствие — не важно, насколько сильное и пронзительное, — было чем-то призрачным, эфемерным. Любовь кружит голову, да. Но не любовь движет миром. По убеждению Полли, вселенную на ее хрустальной оси вращают вопли тяжелораненых и стоны больных.

Ты, глупый диван, подумала она. Глупый пустой диван, что мне теперь с тебя толку?

Нетти вернулась с рукавицами. Они были похожи на стеганые кухонные прихватки, соединенные изолированным проводом. Из левой рукавицы торчал электрический шнур с вилкой. Полли увидела рекламу этих рукавичек в «Домашнем хозяйстве». Она позвонила в Государственный фонд борьбы с артритом, и ей там сказали, что в некоторых случаях эти рукавицы дают временное облегчение. А когда она показала журнал доктору Ван Аллену, он сказал так:

— Ну, можно попробовать. Хуже от них не будет.

Даже тогда, два года назад, эта фраза уже успела изрядно ей надоесть.

— Нетти, через пару минут…

— …тебе станет лучше, — закончила за нее Нетти. — Разумеется, тебе станет лучше. И может быть, не без помощи этих штук. Давай сюда руки.

Полли сдалась и послушно вытянула руки. Нетти раскрыла рукавицы и надела их на руки Полли с осторожной сосредоточенностью сапера, который пробует разминировать пластиковую бомбу со взведенным механизмом. Ее прикосновения были нежными, опытными и сочувственными. Полли не думала, что рукавицы помогут… а вот искренняя забота Нетти уже возымела действие.

Нетти взяла вилку, встала на колени и воткнула ее в розетку у самого пола. Рукавицы слабо загудели, и первые волны сухого тепла щекотно прошли по рукам.

— Нетти, ты слишком ко мне добра, — мягко сказала Полли. — Ты это знаешь?

— Даже слишком — этого все равно мало, — ответила Нетти. Ее голос звучал слегка хрипло, а глаза ярко сияли. — Полли, я знаю, что не должна в это вмешиваться, но я больше не могу спокойно смотреть, как ты мучаешься. Ты должна что-то сделать со своими руками. Должна. Нельзя себя так изводить.

— Я знаю, милая. Я знаю. — Полли предприняла титаническое усилие, чтобы пробиться сквозь стену депрессии, которая выстроилась у нее в голове. — Кстати, Нетти, а почему ты пришла? Я так думаю, явно не для того, чтобы поджарить мне руки. Что-нибудь случилось?

Нетти улыбнулась:

— Я испекла тебе лазанью.

— Правда? Ой, Нетти, не надо было тебе…

— Не надо? А я считаю, что надо. Сегодня ты точно готовить не сможешь, и завтра тоже. Я положу ее в холодильник.

— Спасибо. Ты даже не представляешь, как я тебе благодарна.

— Я сама рада, что решила ее приготовить. А теперь, когда я тебя увидела, рада вдвойне. — Она подошла к двери и обернулась. Луч солнца упал ей на лицо, и в это мгновение Полли могла бы увидеть, какой выжатой и усталой была сама Нетти, но она ничего не заметила. Из-за боли. — Сиди и не смей вставать!

Полли рассмеялась, удивив и себя, и Нетти:

— А как я, по-твоему, встану?! Я же в ловушке!

Нетти вышла из комнаты, и через пару минут в кухне послышался звук открывающейся и закрывающейся дверцы холодильника: Нетти убрала туда лазанью. Потом она крикнула:

— Может быть, кофе сварить? Выпьешь чашечку? Я помогу.

— Да, — ответила Полли. — С удовольствием. — Теперь рукавицы гудели громче; они уже прилично нагрелись. Либо они все-таки помогали, либо начала действовать таблетка, причем быстрее, чем та, что она приняла в пять часов. Скорее всего дело было в сочетании того и другого. — Только, Нетти, если тебе нужно идти…

Нетти показалась в дверях. Она надела свой фартук, и в одной руке у нее был старый луженый кофейник. Она принципиально не пользовалась новым тошибовским автоматом… но Полли давно признала, что кофе из кофейника Нетти был не в пример лучше.

— А куда мне идти-то? — сказала Нетти. — К тому же дом заперт и Бандит его охраняет.

— Ага. — Полли кивнула, улыбнувшись про себя. Она хорошо знала Бандита. Тот еще грозный охранник. Весит целых двадцать фунтов [11] и всегда готов предоставить брюхо на предмет почесать первому встречному: почтальону, электрику, коммивояжеру, продающему всякий хлам, — любому, зашедшему в дом.