Нужные вещи (др. перевод), стр. 152

Хорошо. Посмотрите в окно. Она сядет за стол. Возьмет в руки лист бумаги и увидит под ним одну штуку.

Что! — удивленно спросила Бабз.

Это не важно. Если вам нужен ключ, который откроет вашу музыкальную шкатулку, тогда закройте рот и раскройте уши — вы меня поняли, дорогая?

Она поняла. Она поняла и еще кое-что. Иногда мистер Гонт может быть страшным. Очень страшным.

Она поднимет найденный на столе предмет. Рассмотрит его. Начнет открывать. К тому моменту вам следует быть у входных дверей. Дождитесь, пока все посмотрят налево.

Бабз очень захотелось спросить, с чего это вдруг все посмотрят налево, как по заказу, но решила, что лучше смолчать.

Когда они повернутся, подсунете плоский конец ломика под дверную ручку. Другой конец надо упереть в землю. Упереть хорошенько.

А когда кричать? — спросила Бабз.

Сами поймете. У них у всех будет такой вид, как будто каждой всадили в задницу по полному заряду перца. Вы запомнили, что надо кричать?

Она запомнила. Подобная шутка — да еще над старой школьной подругой — совсем не казалась Бабз забавной, но ведь розыгрыш-то был безобидный (ну… почти безобидный); к тому же они уже не дети, она сама и та девочка, которую Бабз уже и не помнила почему называла Бетти Ля-Ля; все это было давно и неправда. И потом, мистер Гонт ведь сказал, что никому и в голову не придет, что она, Бабз Миллер, имеет какое-то отношение к этой проказе. С чего бы? В конце концов Бабз была адвентисткой Седьмого дня, и по ее скромному мнению, и католики, и баптисты заслуживали того, что получили, включая и Бетти Ля-Ля.

Блеснула молния. Бабз на миг замерла, потом метнулась к ближайшему к двери окну и заглянула внутрь, чтобы убедиться, что Бетси еще не уселась за стол.

На землю упали первые, пока еще нерешительные капли дождя.

4

Вонь, заполнявшая баптистскую церковь, была похожа на «аромат», окружавший Дона Хемфилла… только в тысячу раз хуже.

— О черт! — взревел Дон Хемфилл. Он совершенно забыл, где находился, но даже если бы помнил, вряд ли бы стал подбирать слова более тщательно. Как говорится, ситуация вынуждала. — Они свою дрянь и сюда подложили! Вон! Во двор! Все на улицу!

— Быстрее! — завопила Нан Робертс своим мощным натренированным баритоном. — Шевелитесь! Ноги в руки, ребята!

Было прекрасно видно, откуда идет запах — толстые клубы светло-желтого дыма сочились между перилами хоров. Боковая дверь была как раз под хорами, но туда никто даже и не смотрел. Вонь такой силы запросто может убить… но сначала у тебя лопнут глаза, вылезут волосы, а задница навеки слипнется от огорчения.

«Баптистские Христовы воины — противники азартных игрищ» в течение пяти секунд сформировали армию отступления. С кашлем и воплями они дружненько ломанулись к вестибюлю в другом конце церкви. Одна скамья опрокинулась и с грохотом упала на пол, зажав ногу Деборы Джонстон. Пока та пыталась высвободиться, пробегавший мимо Норман Харпер врезался ей в бок. Дебора упала, с громким хрустом сломав лодыжку. Она взвыла от боли, но ее крик потонул в общем шуме.

Преподобный Роуз стоял ближе всех к хорам, и мутно-желтые миазмы опустились ему на голову, как большая вонючая маска. Это запах католиков, горящих в аду, мельком подумал он и спрыгнул с кафедры, приземлившись обеими ногами точно на солнечное сплетение несчастной Деборы Джонстон. Ее вопли тут же перешли в долгий сдавленный хрип, затихавший по мере того, как бедняжка теряла сознание. Преподобный Роуз, так и не понявший, что только что отправил в нокаут одну из своих самых истовых прихожанок, побежал к выходу.

Однако те, кто уже добрался до дверей вестибюля, обнаружили, что не могут выйти наружу: двери не открывались. И прежде чем проворные предводители предполагаемого исхода успели обернуться, их припозднившиеся последователи буквально вдавили их в двери, которые по-прежнему не открывались.

Крики, яростные проклятия и вопли бешенства заполнили все пространство. Снаружи начался дождь, а внутри начали блевать.

5

Бетси Виг заняла свое место за председательским столом между американским флагом и «Пражским младенцем». Она постучала по столу, призывая к порядку, и остальные дамы — всего около сорока человек — расселись по местам. Снаружи громыхнул гром. Кто-то притворно охнул и нервно рассмеялся.

— Объявляю заседание общества «Дщерей Изабеллы» открытым, — сказала Бетси и взяла со стола расписание. — Начнем, как обычно, с мол…

Она запнулась. На столе лежал белый почтовый конверт — она не заметила его раньше, потому что его скрывала повестка дня. В глаза сразу бросилась фраза, написанная крупными печатными буквами:

Опять они, подумала она. Опять эти баптисты… эти отвратные, мерзкие, узколобые людишки.

— Бетси? — спросила Наоми Джессап. — Что-то случилось?

— Не знаю, — сказала она. — Возможно.

Она разорвала конверт и вытащила листок бумаги, содержавший следующее послание:

Из левого дальнего угла зала послышалось шипение, похожее на свист предохранительного клапана парового котла. Женщины разом вскрикнули и развернулись в том направлении. Снаружи от всей души шваркнул гром, и на этот раз вскрики были уже непритворными.

Из квадратной ячейки стеллажа у левой стены повалил светло-желтый пар. Буквально за считанные секунды весь зал наполнился самой отвратительной вонью, которую только можно придумать.

Бетси вскочила на ноги, опрокинув кресло. Она только-только открыла рот — не имея ни малейшего понятия, что говорить, — как вдруг какая-то женщина закричала снаружи:

— Это вам, суки, за «Ночь в казино»! Покайтесь! Покайтесь!

Она успела заметить кого-то за дверью, прежде чем вонючее облако окончательно скрыло от нее окошко в двери… но это ее уже не волновало. Вонь стояла невыносимая.

А потом начался настоящий ад. Дщери Изабеллы метались взад-вперед по задымленному, вонючему залу, словно взбесившееся стадо. Когда Антонию Биссе толкнули в грудь и она сломала шею о стальной угол председательского стола, никто этого не заметил.

Под вспышки молний на улице бушевал гром.

6

Католики Касл-Рока образовали неровный кружок вокруг Альберта Гендрона. Используя письмо, найденное им на двери своего офиса, как отправную точку («это еще что, вот видели бы вы…»), он услаждал их уши кошмарными, но захватывающими историями травли католиков и страшной мести католиков своим гонителям, каковые имели место быть в Льюистоне в тридцатые годы.

— Так вот, когда он увидел, как шайка невежд измазала ноги Святой Девы навозом, то сразу прыгнул в машину и помчался в…

Внезапно Альберт замолчал и прислушался.

— Что это? — спросил он.

— Гром, — сказал Джейк Пуласки. — Буря будет что надо.

— Нет… это. — Альберт поднялся на ноги. — Похоже на крики.

Когда стихли раскаты грома, остальные мужчины тоже расслышали крики. Женщины. Кричали женщины.

Все повернулись к отцу Брайхему, который тоже поднялся с кресла.

— Пошли! — сказал он. — Надо проверить…

Но тут раздалось какое-то шипение, и из глубины зала пополз удушливый дым. Раздался звон разбитого стекла — в окно влетел камень. Он покатился по гладкому полу. Люди закричали и расступились. Камень докатился до противоположной стены и замер.

— Адский огонь — подарок от баптистов! — заорал кто-то на улице. — Касл-Рок — не Лас-Вегас! Мы не допустим разврата! Внемлите и передайте другим, когда не будете пялить своих монашек!

Дверь фойе зала РК тоже была подперта ломиком. Не сумев открыть ее сразу, мужчины столпились у выхода.

— Нет! — закричал отец Брайхем, пробираясь сквозь густеющий дым к маленькой боковой двери. Она была не заперта. — Сюда! СЮДА!