Единственный (Изумрудный шелк твоих глаз) (СИ), стр. 116
Одиночество…
Отныне и навсегда.
И вымораживающая душу тоска.
И боль в груди от сосущей пустоты…
Один навсегда. Какое страшное слово…
Мир опустел без тебя, Вирран. Так зачем мне жить… устало тянуть лямку оставшихся дней.
Твои ноги в мягких сапожках из узорчатой кожи делают шаг… и другой… и еще…
Просвет парапета… и пропасть за ним. И острые носки сапог нависают над бездной. Так высоко, что горы кажутся холмами…
Где же ты, Пустота? Почему отпрянула в удивлении? Ты звала меня с самого детства. И я пришел. Пришел лечь всей грудью на плотный ветер, раскинув руки словно птица…
И забыть обо всем.
Забвение, вот что мне нужно. А еще лучше — уйти вслед за Вирром на новый круг перерождений. Принять любое… даже самое страшное!.. наказание за убитую любовь. Пережить любые беды, любые муки, любые пытки, но остаться с НИМ.
Остаться навсегда во всех мирах и воплощениях.
Боги, если вы меня слышите, сделайте так, чтобы он меня простил! Чего бы мне это ни стоило. Все приму. Любую кару.
…И мир качнулся, поймав твое тело в плотное покрывало ветра. Горизонт оказался над головой, а небо под ногами. Далекая земля выглядела причудливой детской игрушкой. Вот только жаль, что трудно раскинуть руки подобно крыльям, испытав пьянящее чувство полета.
А еще трудно дышать — ветер забивает горло… и беспощадное солнце выжгло глаза до слепых слез.
Скалы, равнины, небо… все завертелось злым хороводом, расколов голову резкой болью. И невольный крик вырвался из груди, отозвавшись в горах эхом сошедших лавин.
Вирр…Найди меня в карусели богов!..
…Безумный крик разорвал тишину глубокой ночи. И вновь подскочивший на постели Габраэл схватил в охапку забившегося в судорогах Арэля.
— Что?!.. — вырванный из сна король прилагал немалые усилия, чтобы удержать от травмы намного более хрупкого Ара. Не применять же к любимому боевые захваты!
Но ничего не помогало — избранный выворачивался, выдирался из рук мужчины, не переставая пронзительно кричать, самого себя изводя на этот выматывающий душу крик.
- *********! — Выругался Гирр-Эстег в полный голос, впадая в откровенную панику. — ЛЕКАРЯ!!!!! Немедленно! ************ вас всех!!!!
Магические светильники вспыхнули, полоснув по зрачкам слишком резким светом. В спальню ввалилась толпа встревоженных гвардейцев охраны и лакеев, полусонно лупающих круглыми от ужаса глазами. И все уставились на то, как обнаженный король пытался удержать на постели бьющееся в судорогах тело своего избранника. Сам Габраэл, плюнув на свидетелей, уже по-простому прижимал Ира собой, вдавливая его в матрас.
Высокий тонкий звук дрожащей нитью повис в пространстве спальни, все нарастая и нарастая… заставляя людей падать на колени и судорожно хвататься за головы, зажимая уши… пока не разлетелся на сотню жалящих нот, даруя болезненное облегчение и столь же болезненную оглушающую тишину после. И в тот же миг тело Арэля выгнулось особенно сильно, отбрасывая от себя короля. Удивленный Габраэл, не ожидавший подобного, отлетел в сторону, всей спиной приложившись об резной столбик пошатнувшегося балдахина.
А юноша вдруг сел. На его левом плече, что выглядывало из слишком большого ворота ночного одеяния, мерцала, медленно истаивая, рубиновая пыль от рассыпавшейся подвески. Нетерпеливым жестом Арэль отбросил с лица черно-серебряные пряди перепутанных волос. И при свете магических огней сиротливо блеснуло золотое колечко сережки с пустым гнездом из-под камня.
Ар-Эа-Аль с трудом качнулся вперед, опираясь о постель подгибающимися руками, и медленно поднял голову.
Чтобы посмотреть на всех ОСМЫСЛЕННЫМ взглядом.
Глава 11
В глазах еще стыли картины НЕЗДЕШНЕГО мира. А сердце помнило ледяные тиски высоты и жуть последнего полета.
И удар ножа.
И горькую боль утраты.
Он ЖИЛ там и УМЕР там.
Чтобы очнуться ЗДЕСЬ.
Слишком резко.
Слишком внезапно.
Слишком…
Сознание не успело перестроиться, чтобы мыслить адекватно.
«…Тау… мой сероглазый…»
…Отлипнув от столбика балдахина, Габраэл едва не со скрипом разогнулся. И тряхнул головой, избавляясь от звона в ушах. К счастью резной столбик оказался сработан из хорошо проморенного дуба. А иначе бы весь шатер тяжелого бархата рухнул на кровать. А так лишь слегка покосился.
Отбросив за спину распустившиеся волосы (и не заметил, когда потерял ленту!), король прожег золотым взглядом обалдевших свидетелей.
— ВОН! — Приказ Вожака не подлежал двойному толкованию. — Держать языки за зубами! А то лично поотрываю!
Посторонних разом вымело из спальни. И даже створки плотненько за собой прикрыли, лишь бы не вмешиваться в разборки.
Тем временем Арэль внимательно разглядывал свои руки. Оттягивал к глазам заметно отросшие пряди волос. Пытался рассмотреть темноту за витражами спальни, где то и дело проносился косой снежок. А потом вдруг положил руку на живот и замер, закрыв глаза и явно ВСЛУШИВАЯСЬ.
Стараясь не мешать, Габраэл осторожно обошел обширное ложе. Тихо присел на самый краешек, подбираясь к Дарующему со спины и осторожно привлекая его к своей груди. Но юноша не реагировал на прикосновения, заледенев изнутри. И Гирр-Эстег принялся невесомо поглаживать пушистые волосы избранного, опасаясь переходить на более интимную ласку.
— Все хорошо… милый мой… любимый! Самый лучший… все хорошо… я рядом…
Ар даже не дернулся, все так же вслушиваясь в себя. И в душе короля начала разрастаться паника. На его взгляд было бы куда лучше, если б Арэль принялся кричать. Расплакался бы, в конце концов! Кинулся бы на него с кулаками. Только не это мертвящее оцепенение! Не заледеневшее тело под руками…
Арэль словно застыл в пограничном состоянии: и не в этом мире и не в ТОМ…
Желая расшевелить избранного, Гирр-Эстег все-таки осмелился спустить ладони на его плечи и скользнуть ими ниже, невесомо накрывая соски. И едва успел отшатнуться, когда Арэль со всего маху ударил головой назад. Каким-то чудом удар пришелся вскользь: нос не разбил, но ощутимо приложил по скуле. И Габраэл с трудом перехватил яростно крутанувшегося в его сторону парня.
— ТЫЫЫЫ!!!.. — Это был даже не рык, а нечто среднее между шипением и волувоем. — КАК ТЫ ПОСМЕЛ!!!!!..
Словно невидимая нить протянулась между ними. И король, передернувшись от внезапного озноба, понял, что Арэль ЗНАЕТ.
Долго ли Посреднику заглянуть в души тех, кто его окружает! А слуг на крик сбежалось немало. И, судя по всему, Арэль понял, что провел в невменяемом состоянии несколько месяцев. И что ждет ребенка… и что носил амулет Забвения.
Опасаясь скандала, Гирр-Эстег торопливо заговорил, сам поражаясь тому, насколько мягко, почти умоляюще звучит его голос. Словно с ребенком разговаривает. При этом сердце короля готово было разорваться от отчаяния вперемешку с виной.
— Прошу!.. Не надо меня ненавидеть. Сделанного не вернешь… надо жить с тем, что уже случилось… давай попробуем просто поговорить…
И замолчал, наткнувшись на черные провалы зрачков, окруженных зелеными всполохами радужки. А потом острые когти Дарующего рассекли воздух перед лицом короля. Счастье еще, что беременность помешала Арэлю стать зверем: оборотни вынашивали детей в том облике, в каком их зачинали. А кто же будет весь срок бегать в звериной шкуре? Так что можно было не опасаться, что в его объятиях окажется волк. Но и частичная трансформация тоже не фунт изюма, особенно у столь невменяемого существа, как взбешенный пленом Арэль.
Король едва избежал атаки, когда на него кинулся хрупкий Дарующий, не способный контролировать собственную ярость. Для такого опытного воина, как Гирр-Эстег, не составило бы труда скрутить мальчишку… не будь он его Парой. Тем, кто носил в себе долгожданное дитя. А сейчас просто жаждал добраться до горла обидчика. А вот сам Гирр-Эстег вынужден был соизмерять силу, глуша тревожно воющие рефлексы тренированного тела, и изыскивая способы и себя уберечь от травмы, и не навредить Арэлю. Ну, и доотвлекался…