Мокрое волшебство, стр. 14

— Хотя, по правде говоря, — произнесла Мэйвис, закончив повествование, — когда сидишь здесь, на пляже, и видишь все эти зонтики, детей в песке, дам с вязанием, курящих джентльменов, бросающих в воду камни, сложно поверить, что могло быть какое-то волшебство. А теперь вы знаете — оно было…

— Это как я вам рассказывал… про такие вещи, как радий, — сказал Бернард. — Они не волшебные, потому что ещё не найдены. И русалки всегда существовали, только, конечно, люди об этом не знали.

— Но ведь она разговаривает! — воскликнул Фрэнсис.

— Почему бы и нет? Даже попугаи делают это, — невозмутимо отозвался Бернард.

— Но она разговаривает по-английски, — настаивала Мэйвис.

— А как же ей ещё говорить? — равнодушно ответил Бернард.

И вот так, под ярким солнцем, между синим небом и золотым песком, приключение Русалки, казалось, подошло к концу и стало просто одной из рассказанных сказок. И, думаю, когда все четверо не спеша направились домой на обед, от этого им было немного грустно.

— Пойдёмте, поглядим на пустую тачку, — предложила Мэйвис. — Это поможет нам освежить память, напомнит о том, что произошло, как героям в книжках напоминали дамские перчатки и трубадуры.

Тачка стояла на том же месте, где они её оставили, но не была пустой. В ней лежал очень грязный смятый листок бумаги. На нём виднелись карандашные каракули:

Фрэнсис открыл и прочёл вслух:

— Что ж, я не пойду, — буркнул Фрэнсис.

Голос из кустарника за воротами заставил всех вздрогнуть.

— Не притворяйся, будто не видишь меня, — сказал Сияющий Мальчик, осторожно высунув голову.

— Похоже, тебе очень нравится прятаться в кустах, — заметил Фрэнсис.

— Ага, — кратко ответил мальчик. — Ты не собираешься идти, то есть, я хочу сказать, увидеть её снова?

— Нет, — ответил Фрэнсис. — С меня хватит «покрова ночи».

— А вы, мисс? — спросил мальчик. — Нет? Вы — трусохвостая команда. Стало быть, отправлюсь только я.

— Так ты пойдёшь?

— Ну, а вы?

— Я бы пошёл на твоём месте, — резонно сказал Бернард, обращаясь к Фрэнсису.

— Если бы ты побывал на моём месте, то нет, не пошёл бы, — отозвался Фрэнсис. — Знал бы ты, какая она вредная. К тому же, мы просто никак не можем уйти ночью. Миссис Пирс будет настороже. Так что нет, мы не идём.

— Но вы должны это устроить, — заныла Кэтлин. — Нельзя же вот так всё оставить! Если вы это бросите, я не буду верить в волшебство.

— Будь ты на нашем месте, магия тебе давно бы надоела, — сказал Фрэнсис. — Почему бы вам самим не пойти — тебе и Бернарду?

— А что, хорошая мысль! — неожиданно заявил Бернард. — Но только не среди ночи, потому что я обязательно потеряю ботинки. Кити, ты пойдёшь?

— Ты ведь и так знал, что я всё время хотела, — укоризненно напомнила Кэтлин.

— Но только — как нам это устроить? — спросили остальные.

— Ну… надо подумать, — ответил Бернард. — А пока нам нужно спешить на обед. Ты будешь здесь после обеда?

— Буду. Я вообще отсюда никуда не уйду. Но вы должны принести мне какой-нибудь еды — я ничего не ел со вчерашнего чая, — сказал Сияющий Мальчик.

— Понятно, — добродушно отозвался Фрэнсис. — Тебя, наверное, оставили без еды за то, что ты промочил свою одежду?

— Они и не знают, что я промок, — мрачно сказал он. — Я не пошёл назад — сделал ноги, испарился, задал стрекача — убежал я от них.

— И куда ты теперь?

— Не знаю, — ответил Сияющий Мальчик. — Я же убегаю, а не прибегаю.

Глава VI

Обитель Русалок

Родители Мэйвис, Фрэнсиса, Кэтлин и Бернарда были людьми крайне благоразумными. Иначе этой истории никогда бы не произошло. Будучи замечательными, как любые папа и мама на свете, они, тем не менее, не посвящали всё своё время заботам и волнениям о детях, прекрасно понимая, что детям вовсе не хочется постоянно находиться под присмотром. Поэтому, наряду с чудесными минутами, которые семья проводила, собравшись вместе, были и моменты, когда Папа с Мамой уходили вдвоём и проводили время, как им, взрослым, нравится, а дети развлекались по-своему. Так случилось, что именно в этот вечер Мама с Папой отправлялись на концерт в Лимингтон. На вопрос, хотят ли дети пойти с ними, родители получили вежливый и одновременно твёрдый ответ.

— Очень хорошо, — сказала Мама, — займитесь тем, что вам больше всего по душе. Думаю, на вашем месте я бы поиграла на берегу. Только не заходите за утёс — во время прилива это опасно. Но пока вы на виду у спасателей — всё в порядке. Кто-нибудь хочет ещё пирога? Нет? Тогда я побежала одеваться.

— Мам! — вдруг выпалила Кэтлин. — Можно мы возьмём немного пирога и пару вещей для одного мальчика? Он говорит, что ничего не ел со вчерашнего дня.

— Где он? — спросил Папа.

Кэтлин залилась краской, но Мэйвис осторожно ответила:

— Снаружи. Уверена, мы найдём его.

— Хорошо, — согласилась Мама, — можете ещё попросить хлеба и сыра у миссис Пирс. Ну всё, мне пора бежать.

— Мы с Кэти поможем тебе, мама, — сказала Мэйвис, избежав тем самым дальнейших расспросов отца. Мальчики улизнули при первом же удивительно неосторожном упоминании Кэтлин о Рубе.

— Всё было нормально, — оправдывалась Кэтлин позже, когда они шли по полю, осторожно неся тарелку сливового пирога и куда менее аккуратно — хлеб с сыром, а ещё какой-то узел, о котором они и подавно не заботились. — Вы же видели — мама спешила. Ведь всегда безопаснее спросить разрешения, когда собираешься что—то делать.

— К тому же, — сказала Мэйвис, — если Русалка хочет увидеть нас, надо просто спуститься к воде, прочитать «Прекрасная Сабрина», и она обязательно появится. Надеюсь, только чтобы просто повидаться с нами, а не втянуть в очередное головокружительное приключение.

Возможно, манеры Рубена и оставляли желать лучшего, но было абсолютно ясно — принесённая еда ему понравилась. Он лишь на пол секунды перестал жевать, чтобы ответить на серьёзные расспросы Кэтлин: «Здорово. Спасибо».

— Так, — сказал Фрэнсис, когда исчезла последняя крошка сыра, и с ложки были слизаны последние капли сливового сока (с оловянной ложки, потому что, как справедливо заметила миссис Пирс, всякое бывает…), — теперь вот что. Мы спустимся прямо к берегу, попытаемся встретиться с ней. Если хочешь пойти с нами, можем замаскировать тебя.

— Как? — спросил Рубен. — Я однажды уже надевал фальшивую бороду и зеленые усы, но никого этим не провёл, даже собак.

— Мы подумали, — мягко произнесла Мэйвис, — что, наверно, самой подходящей для тебя маскировкой будет женская одежда, потому что… — быстро добавила она, дабы рассеять грозовую тучу, пробежавшую по лицу Рубена, — потому что ты очень мужественный. Никто и на секунду не заподозрит, это будет совсем на тебя не похоже.

— Продолжай, — сказал Сияющий Мальчик, лишь отчасти смирив свою гордыню.

— Я принесла тебе кое-что из своих вещей и пляжные туфли Фрэнсиса, ведь мои, само собой, просто детские.

Тут Рубен расхохотался:

— Сколько хочешь заливай, не поверю — так и знай! — нараспев протянул он.

— О, ты знаешь «Цыганскую Баронессу»? Как здорово! — сказала Кэтлин.

— Старая мамаша Рамона понимала толк в песнях… — он внезапно посерьёзнел. — Пошли, пора облачаться в это одеяние.

— Просто сними пальто и выходи, я помогу тебе одеться, — тут же предложил Фрэнсиса.

— Цыганского ребёнка сразу примечают, — сказал Рубен, — но ежели нас одеть поприличнее, нам и ваши побрякушки не понадобятся.

Ребята просунули ему сквозь раздвинутые ветки голубую саржевую юбку и вязаную кофту.

— Теперь шляпу, — сказал парень, протягивая руку. Но шляпа была слишком велика для просвета в кустах, и ему пришлось вылезти. Как только Рубен вышел, девочки нахлобучили на него огромную шляпу из тростника с намотанным на тулью голубым шарфом, а Фрэнсис и Бернард, схватив парня за ноги, довершили картину коричневыми чулками и белыми пляжными туфлями. Рубен, сияющий беглец из цыганского лагеря, предстал перед новыми друзьями несколько неуклюжей, но вполне приличной маленькой девочкой.