Гигантский морской змей, стр. 23
КОНТУРЫ МОРСКОГО ЗМЕЯ ПРОЯВЛЯЮТСЯ ЯСНЕЕ
Итак, в XVIII веке, впрочем, как и в начале следующего, сообщения о появлениях морского змея воспринимались все еще с большим скептицизмом. Надо сказать, что люди, которым посчастливилось его наблюдать, были по большей части старыми морскими волками, которых подозревали в жуткой суеверности, или же рыбаками, о которых сложилась репутация самых отъявленных хвастунов и лгунов.
В 1817 году дело приняло совсем другой оборот. Тем летом такое количество народу, и среди них многие заслуживающие доверия люди, видело, как морской змей курсировал вдоль массачусетского побережья, что американский научный мир взволновался. Самым внимательным взглядом зоологи просмотрели все сообщения прошлого столетия, и особенно 1802 года — от одного хорошо известного в Мэне миссионера, преподобного Абрахама Каммингса, который в течение долгого времени наблюдал этих чудовищ, иногда находясь в каких-нибудь пятидесяти метрах от них, когда плавал с острова на остров по своим обязанностям, в сопровождении супруги, дочери и юной родственницы. Все три женщины подтверждали его наблюдения.
До определенного момента преподобный Каммингс отказывался верить в существование морского змея, о котором сообщали ему со всех сторон люди из его паствы. На этот раз, убежденный весьма решительным образом, он принялся рассказывать о своей встрече буквально всем, и вскоре слухи достигли ушей преподобного Александра Маклина, который проявил к ним живой интерес и попросил коллегу поведать более подробно о своем замечательном приключении. Каммингс ответил ему письмом, которое было предоставлено секретарю Американской академии искусств и наук. Но прежде чем опубликовать, его положили пылиться в ящик, откуда не извлекали до самого 1820 года. Выберем самый замечательный отрывок:
«Мы видели этого необычайного монстра в один из дней июля 1802 года, по пути в Белфаст, когда проплывали между мысом Росой и Лонг-Айлендом. Именно у этого острова мы заметили его в первый раз. Поначалу я решил, что это косяк рыбы с тюленем во главе, и очень изумился, видя, что тот высовывается из воды намного больше, чем обычно; но когда существо подошло поближе к нашей лодке, то очень скоро мы поняли, что перед нами — нечто единое, одно животное змеевидной формы. Я также заметил, что его способ передвижения в воде совершенно совпадает с описанным некоторыми жителями Фокс-Айленда, которые ранее видели похожее существо, что подтверждало правдивость их рассказов. Это создание плыло не как змей — извиваясь горизонтально, но опуская и поднимая части своего тела. Также весьма вероятно, что оно никогда не отваживается приблизиться к земле и что вода — это его родная стихия. Голова этого животного была значительно больше лошадиной и по форме была сходна со змеиной. Нам показалось, что длина его тела больше двенадцати метров. Голова и все то, что открывалось нашим глазам, были синеватого цвета, исключая черные круги вокруг глаз. Вначале скорость была весьма скромной, но когда он нас покинул, отправившись в сторону открытого моря, то поплыл с огромной быстротой».
Преподобный Маклин показал это письмо своему коллеге Олдену Бредфорду из Уискассета, который, в свою очередь, не замедлил написать самому очевидцу, задав среди прочих и такой вопрос: а не принял ли он за чудовище стаю морских свиней, плывших гуськом? На что преподобный Каммингс простодушно ответил:
«Разве кому-нибудь приходилось видеть, как пятьдесят или шестьдесят морских свиней следуют друг за другом правильной линией, да так, что находящиеся в хвосте не больше трески или макрели и только первый из всех них поднимает голову? А кто видел у дельфина или кита голову змеи? Мы наблюдали, как животное плыло от Лонг-Айленда до самого мыса, покуда оно не исчезло. Его голова и шея все время были над водой. А кто видел, чтобы дельфин проплыл такое расстояние, ни разу не погрузившись?»
Если сомнения преподобного Бредфорда были вполне законны, то уточнения, данные его респондентом, свели их к нулю. Нет такого тарана, который способен пробить врата недоверчивости, и поэтому это несостоятельное и простецкое объяснение еще часто возникало в дальнейшем, несмотря на протесты всех тех, кто видел, как чудовище в течение долгого времени держало голову над водой.
Что же касается необычного способа передвижения змея — вертикально изгибаясь, — то преподобный Каммингс в ответе на то же письмо внес одно добавление в свои наблюдения, коим выказал критичность собственного ума:
«Я не совсем уверен, что это движение было вверх-вниз: все, что мы можем сказать, это что нам так показалось (так как животное наблюдал не я один, а еще три человека). Может статься, что на самом деле его движения были горизонтальны».
Эта волнообразность движений в вертикальном плане, безусловно, одна из самых поразительных черт морских змеев из Норвегии и Новой Англии. Она упоминается почти всеми свидетелями. Немного людей в Америке читали Понтоппидана, и весьма маловероятно, что различные наблюдатели влияли друг на друга или находились под впечатлением древних писаний. Например, некий У. Ли, который в 1805 году видел одного из таких змеев (по его суждению, шестидесяти метров в длину) у Кап-Бретон и Новой Земли, сообщил, что тот плескался в воде «как куча коленчатых бугорков». Видевший одного монстра в 1815 году с высоты скалы на Кэйп-Коде капитан Элкана Финней дает очень схожее описание, но более подробно:
«…Тогда он бросился с ужасной быстротой ко мне с юга и мчался до тех пор, пока не оказался со мной на одной линии, потом остановился и застыл неподвижно на поверхности воды. Благодаря этому мне удалось разглядеть его хорошенько с помощью подзорной трубы, на расстоянии в четыреста метров. В такой неподвижности он напоминал связки бакенов. Я видел, быть может, тридцать или сорок выпуклостей или горбов, которые все были размерами примерно с бочонок. Голова, кажется, была в метр восемьдесят — два сорок длины, а на том месте, где шея переходила в туловище, она была толще всего тела. Кверху она утончалась, пока не достигала размеров лошадиной головы. Я не смог различить рта. Но на том, что я полагал нижней челюстью, находилась беловатая полоса, шедшая по всей голове и шее, по крайней мере в той части, что виднелась над водой. В таком положении он целиком простирался метров на тридцать — тридцать шесть. Тело ниже плеч вроде было одинаковой толщины. Я не видел ни одной части животного, которую можно было бы принять за хвост, из чего заключил, что мне открыта не вся длина. Он был темно-коричневого или черного цвета. Мне также не удалось обнаружить ни его глаз, ни гривы, ни жаберных щелей, ни дыхательных дыр. Я не видел ни плавников, ни лап. Животное не издавало звуков и, кажется, совсем не было встревожено моим присутствием. Оно покоилось неподвижно на воде в течение пяти минут как минимум».
Итак, даже во время отдыха морской змей имеет вид «связки бакенов», и эта необычная черта совсем необязательно связана с волнообразным движением. Когда — как в приведенном отрывке — шарики многочисленны и тесно нанизаны, то, очевидно, речь идет о горбах. Это не могут быть извивы тела, иначе бы шарики казались отстоящими друг от друга гораздо дальше и, следовательно, малочисленней. А это уже кое-что. Само собой разумеется, животное и с покрытой горбами спиной вполне может делать вертикальные извивы.
На следующий день после своих наблюдений капитан Финней провел немало времени, пытаясь углядеть чудовище снова. И когда задул ветер, странное животное опять появилось. На этот раз он смотрел на него в течение пары часов: змей нырял, исчезая на пять — десять минут под водой. Капитан заключил, что тот ловит рыбу, и поэтому ничего странного не было в том, что в конце концов змей отправился именно в бухту Уоррен, где водились в изобилии все виды: и макрель, и сельдь, и другие.