Черная Книга Арды, стр. 44
ЛААН НИЭН: Вереск
от Пробуждения Эльфов годы 478 — 1069-й, Век Оков Мелькора
Он бредет без дороги — едва прикрывает страшно исхудавшее тело одежда, изорванная о камни и шипы, сбиты в кровь ноги. Нет пути, нет цели. Мрак и пустота. Он не видит снов — а может, не спит вовсе. Звери не трогают его. Он один. Идет. Зачем? Все равно. Надо уйти. Там, позади — страшное. Он не помнит, что. Надо идти. Дальше.
…Стоят вокруг — сильные, крепкие, темноволосые и темноглазые. Смотрят. Он останавливается. Когда они уступят дорогу, он снова пойдет вперед. Его взгляд бесцельно скользит по лицам — и вдруг расширяются глаза, текучее серебро затопляет их безумным сиянием: кровь на шкуре зверя — медленные темные капли падают в траву, стынут крупными бусинами.
Он кричит.
Дико, безумно, на неведомом языке — кричит, бьется на земле; дугой выгибается тело, клокочет в горле дыхание, судорожно вздымаются обтянутые кожей ребра.
Его держат сильные руки, вжимают в бурую, снегом припорошенную траву — он пытается вырваться, потом затихает.
Голоса. Резкие, слишком громкие.
Он говорит языком духов.
Оставим его здесь.
Возьмем его с собой. Говорящий-с-духами стар, скоро он уйдет в Верхний Мир.
Он чужой. Мы не знаем, какие духи послали его нам. Может, добрые. Может, злые. Лучше убить: тогда он не принесет зла.
Он болен. Он голоден. Отведем его в селение.
Селение. Тепло. Очаг. Дом. Дом. Его взгляд блуждает по лицам охотников — ощупью, как пальцы слепца. Чутьем угадав старшего, он заглядывает в глубокие зрачки человека.
Дом. Тепло. Отведи, - зрачки сжимаются: жгучие и острые черные точки в яростном сиянии. Лицо охотника застывает, взгляд на мгновение становится пустым, глаза — прозрачными, как тонкий лед ранней зимы…
Голова безумца запрокидывается бессильно. Издалека, откуда-то сверху, до него доносится голос человека, властный и ровный:
— Мы возьмем его с собой. Я сказал.
Он успевает уловить смутную мысль человека: почему?.. Это уже все равно. Его поднимают, заворачивают во что-то жесткое, душно и тяжело пахнущее, но теплое…
Гэленнар Соот-сэйор проваливается в сон.
… — Ллуа, ты говорила, что Элхэ найдет нас позже.
— Да, — Аллуа прикусила губу, потупилась. — Говорила.
— Она не придет, — впервые с тех пор, как они покинули Хэлгор, подал голос Моро. — Никто больше не придет. Нам некуда возвращаться. Лаан Гэлломэ больше нет.
Он говорил ровно, почти буднично; и хотя все восемь сказанное им предвидели и предчувствовали, но даже невозмутимый Наурэ вздрогнул при звуке этого глуховатого голоса, а маленькая Айони, побелев как полотно, начала оседать на землю — Альд едва успел подхватить ее.
— Я не знала! — отчаянно вскрикнула Аллуа. — Я же не знала, что она так любит Гэлрэна! И никто не знал, никто!
— Гэлрэна?.. — Оннэле медленно подняла глаза.
— Да, да! Я спросила ее, почему она не идет с нами, а она сказала… — Аллуа всхлипнула, — «потому что я не оставлю его». Откуда мне было знать?..
…Айони так и не оправилась от своего полуобморока. Она ничего не говорила, не возражала, не спорила: шла, куда вели, останавливалась, когда останавливались все. Давали еду — ела; нет — не просила. Кричала во сне, просыпалась в слезах — и снова затихала, замыкалась в пугающем молчании без слов и мыслей. Глаза у нее стали как тусклое зеленое стекло.
— Нужно ее отвести туда, где ей смогут помочь, — сказал Наурэ. — Мы ничего не сможем сделать здесь. Надо торопиться.
— Мы отведем ее к Детям Леса, — подал голос Альд.
— Я знаю, где это, — кивнул Наурэ. — Я поведу.
Жестоко — но именно болезнь младшей из Восьми спасла их. Они больше не бежали — они просто торопились туда, где девочке смогут помочь. И Стая, чуявшая мысли беглецов, сбилась со следа, потеряла их. Но они не знали этого.
…Айони — Свет, Радость, Надежда: черно-серебряный зеленоглазый лисенок, прозрачные капли летнего дождя на кленовом листке, перстень с зеленым камнем, слишком большой для тонких пальцев — подарок матери… Къатта Аэт.
… - Стая, — глуховато говорил Моро. — Стая идет по следу. Их не остановить. Может быть, если мы разойдемся, кто-то сумеет спастись.
Он видел Стаю: видел ее в тот миг, когда стремительно вылетели из-за деревьев гибкие серебристо-стальные широкогрудые псы, и Ориен раскинула крестом руки, заслоняя от них детей, потянулась мыслью к могучим неутомимым зверям — и отпрянула в ужасе, ощутив непостижимое для нее — не живое — не мертвое — лишенное чувств и мыслей, само бывшее мыслью. Выследить. Найти. Настичь. А следом за Стаей шли, как загонщики, — Сотворенные. И дети жались друг к другу, в оцепенении видя, как падает навзничь хрупкая их защитница, и Стая сжимала вокруг них кольцо…
Он видел Стаю — и его глазами увидели Псов остальные.
…Даже если бы их еще преследовали, Стая не сумела бы отыскать его след. Он шел вперед — все равно куда — без цели и смысла: просто затем, чтобы идти. В душе была гулкая саднящая пустота. Он шел не к восходу: от заката. Не думал о том, чтобы выжить, и не искал спасения. Просто — шел.
…Моро — Путь и Прозрение: ночные непроглядные глаза, темная гладь бездонного озера. Знак Къот.
… - Я останусь здесь. — Наурэ осторожно коснулся спутанных черных волос спящей девочки. — С Айони.
Золотоглазые Аои, Дети Леса, стояли позади него полукругом. На пришельцев смотрели спокойно, без опаски, но казалось — довольно одного резкого движения, слишком громкого слова, чтобы они ушли, растворились среди деревьев.
— Фойолли сказали, что постараются помочь ей. Не думаю, чтобы Стая нашла нас здесь. А если и найдет… я постараюсь защитить ее.
Он не знал, что однажды ночью, очнувшись от тяжелого страшного сна, Айони напуганным зверьком бросится прочь, и ни Дети Леса, ни сам Наурэ не смогут отыскать серебристо-черного зеленоглазого лисенка в лесах Эндорэ. И долгие годы Наурэ будет искать ее, но так и не найдет, не сумеет услышать…
…Наурэ Гэллэн — Пламя и Творение: лепесток огня, вмерзший в лед печального мориона. Горная обитель отшельника у Долины Ирисов — мерцает в хрустальном кубке голубоватый звездный свет, скользит по страницам тонкая кисть, сплетая вязь летящих знаков. Къатта Эрат.
…Неутомимый стремительный волк с золото-янтарными глазами: где она, Стая? — кого и преследовать ей, как не волка?.. Бесконечный пьянящий бег под бледной луной среди серебряных ковылей, сухой и горький запах степных трав…
Люди звали эту гору — Айт-эн-Эрд, Соколиной Вершиной. Он не знал этого: были просто горы и медленная светлая река, а на берегах ее — ночные, сине-фиолетовые ирисы и острая красноватая осока. Он пришел сюда и остался здесь и уходил снова и снова — чтобы вернуться к вершине ветров.
…Альд Гэл-алхор, Звездный Волк — Ветер, Крыло, Мысль: черный волк, стремительный сокол — серебряная птица, распахнувшая крыла, светлые капли аметистов-ниннорэ. Къата Ол-аэр.
…Он не научился до конца соразмерять силы. То, что он делал, пугало. Людям юный чародей казался опасным, как острый клинок из голубоватой стали. Люди не приняли его.
Он шел по каменистой равнине, где редко пробивались сквозь сухую корку спекшейся земли жесткие стебли травы и приземистый шипастый кустарник; губы его запеклись от жажды, а он все не мог нащупать мыслью подземный источник, который можно было бы отомкнуть ключом Тэ-эссэ. Ночью ледяной холод пробирал его до костей, и остро отточенный изогнутый клинок луны висел над ним в небе…