Черная Книга Арды, стр. 21

Знали они душу моря, и корабли их плавали на восток, ибо так говорило море; но не искали они путей на запад, к Аваллонэ и Валинору, ибо сердца их и сила моря Тэллор говорили: там ждет вас беда. А они верили голосу сердца и голосу моря.

Знали они душу металла, и в руках их он звенел и пел, становясь украшениями и чашами для пира, струнами лиры и стрелами для охоты — всем, что нужно было человеку для труда его и для веселья. И только оружия иного, чем охотничье, не делали они, ибо не знали войн. Жизнь человека была для них священна, ибо в каждом жил свой особый дар, отличавший его от других; они называли это — Андо Таэл. И если случалось, что человек погибал от руки человека, убийца, пусть даже убийство было случайным, предпочитал умереть, не в силах вынести чудовищного преступления. Они ценили жизнь и все, что связано с ней, превыше всего. Может, потому они умели так любить, печалиться и смеяться? Может, потому высшей наградой для человека было увидеть улыбку на лице другого в ответ на свои слова или дар? Может, потому священными почитались у них любовь и дружба, прекрасные песни и легенды слагались о тех, кто любил, кто готов был отдать жизнь за другого?.. Не всегда веселы были их песни, ибо не в беспечальной земле Аман жили эти люди, а в Смертных Землях — горе и опасности не обходили их стороной…

Они уважали смерть и в торжественной печали провожали уходящих, ибо человек, прошедший по дороге жизни, не опуская глаз и не ища покоя, достоин преклонения. И не страшились смерти, ибо знали — нет конца Пути…

Города строили они, но не было у них крепостных стен. Элдайн звалась их столица — Город Звезды. Управлял страной Совет Мудрых — Настари; и трое Мудрейших избирали правителя, что звался — аэнтар. И знаменем Элдайн было — на черном полотнище Золотой Дракон под венцом из восьми звезд.

Так жили они — Эллири, Люди Звезды, в Эллэс, Земле Звезды, что между Валинором и побережьем Белерианда. Валар не обращали свои взоры к восьми островам — Ожерелью Средиземья — до времени; и корабли Тэлери не заходили в эти воды…

«…И несли люди странные и смутные легенды о добрых непонятных богах. Люди не знали имен богов, ибо те не называли себя; люди плохо помнили облик богов, ибо те нечасто попадались им на глаза. Боги говорили мыслями, и мысли возникали в сердцах у людей, и странные образы и слова… Люди думали — они сами догадались о чем-то, и никто не разубеждал их. И все же люди умели видеть и потому смутно видели Четверых, дорисовывая в воображении их образы, и разные давали им имена, и помнили о добрых богах даже тогда, когда Эдайн стали союзниками эльфов и узнали о Творивших Мир…»

Легенды о Забытых богах остались и у Странников Звезды, хотя богами они больше не называли ни Сотворенных, ни Изначальных. Тот, кто был Учителем для Эллери Ахэ, стал Учителем и людям Островов; а в самих Эллери видели Странники Звезды старших братьев своих. Бывало такое не единожды, хотя и нечасто: Старшие-Эллери и Смертные-Эллири решались связать свои судьбы серебряной нитью союза, как Къертир-эллеро и Илтайниэ-файа…

…Он выглядел самым старшим среди Эллери: долгие годы сила его хранила юность Смертной, долгие годы летящая душа Илтайниэ находила опору в его душе… Долго, но не вечно. Когда оба поняли, что перед Смертной уже раскрываются врата, за которыми лежит Неведомый Путь, Къертир хотел последовать за ней. Хотел, но не сделал этого.

Было ради чего жить.

Душа серебряной луны, Илтайниэ — ушла, растаяла струйкой голубоватого дыма в осенней тихой ночи.

Осталась Дочь Луны, Иэрне. Единственное их дитя.

СОТВОРЕННЫЕ: Чаша

от Пробуждения Эльфов год 464-й

Он привык смотреть на себя как на орудие в руках Ваятеля. Орудие, рукоять которого сделана — для иной руки. Почему? — этого он не знал. Сперва думал, что так и должно быть, пытался приспособиться. Потом начал сомневаться. Он не задавал вопросов, как Артано: наблюдал, сопоставлял, взвешивал, зачастую замечая больше, чем первый подмастерье Ваятеля. Заметил и странную стесненность, которую Ваятель явно ощущал в их присутствии, и то, как темнел его взгляд, когда он смотрел на Артано…

Он выжидал. Знал, что рано или поздно ответ будет найден. Осознавал странное родство между собой и Артано — единственными среди орудий Ваятеля. Не в одной форме отлиты, но подобны творениям, вышедшим из-под рук одного мастера: разные и неуловимо схожие в чем-то.

…Ты пришел из тьмы, сказал Ваятель, и голос его был неживым, как тусклый стылый металл, ты пришел из тьмы и несешь в себе тьму.

Уходи, айканаро, сказал Ваятель, и глаза его, как металл — патиной, подернулись безнадеждной тоской; ты сожжешь меня и сгоришь сам.

Большего я не скажу, молвил Ваятель и, отвернувшись, пошел прочь — как плети повисли руки, на плечи навалилась неведомая тяжесть.

Ты пришел из тьмы, сказал Ваятель.

Бесшумно ступая следом за Ваятелем, Курумо размышлял, вслушиваясь в эхо этих слов.

…и несешь в себе тьму.

Артано не вернулся — канул во тьму Сирых Земель и растворился в ней, словно и не было его никогда. И с недоумением, со странным неспокойным чувством Курумо осознал, что ему недостает этого, яростного и порывистого, стремительного в мыслях и решениях. Слишком непохожего на Ваятеля. Как будто лишился цельности, которую едва начал осознавать.

Это было странно. Это было непривычно: непокой. Он размышлял и взвешивал. Приглядывался к другим майяр, все более осознавая свою непохожесть на них.

Среди десятка резцов, удобно ложащихся в ладонь, один — неправильный: из иного металла, для других рук. А может, Ваятель просто не знал их назначения, и в этом — причина мучительной неудовлетворенности, ощущения ненужности, бесцельности собственного существования?.. Чужой. Эта мысль, непонятно почему, обрадовала: вероятно, он нашел часть ответа. Артано знал, кто создал его, — только уже не спросить. Ведь это о Создавшем айканаро спрашивал тогда Ваятеля — от этого вопроса заслонялся Ваятель, словно Артано хлестал его огненным бичом…

Ты пришел из тьмы.

Разные, но сотворенные одним Мастером…

Теперь он хотел слушать о Преступившем — но не задавал вопросов, пытался угадать. И только однажды, встретившись взглядом с Той-что-в-Тени, решился.

Кто я?

Сотворенный, - золотистые насмешливые искры в сумраке.

Он протянул к ней руки жестом мольбы.

Чей я, Высокая ?

Ее глаза потемнели — он отступил на шаг, вглядываясь в сотканное из прозрачного сумрака видение: черный вихрь, распахнутые стремительные крылья, ветер — взгляд — протянутая (к ней? к нему?) узкая рука -

Кто он? - почти с отчаянием.

Валиэ отступила в тень — тонула в ней, растворяясь в сумраке и шелесте листвы, — только глаза мерцали, и призрачным звоном-шорохом его коснулось:

— Ты… пришел из тьмы.

Это — Преступивший ?Ступающий-во-Тьме? Я — его ?Скажи мне!..

Той-что-в-Тени уже не было — только покачивались темнолистные ветви.

И когда непонятное, неуютное чувство, поселившееся в душе Курумо, стало невыносимым, когда он уверился в правильности своей догадки, — майя решился.

Он вплетал камни в золотое кружево. Ему было странно — ожидание какого-то чуда, озарения: наконец он обретет себя. Он не будет больше чужим. Он не будет один. Орудие перестанет быть бесполезным и неудобным. Найдет свое назначение. И Мастер должен увидеть, увидеть сразу, что орудие это достойно его рук.

Он пытался вспомнить (если помнит Артано, то почему не он?), но вспоминалась только тень какого-то ощущения… цельности? тепла? Тогда не было неудовлетворенности, было предчувствие чего-то, что должно случиться, и это будет прекрасно, но что?.. А руки его, гибкие и сильные, ткали червонную вязь с крупными каплями родниково-прозрачных бриллиантов, и отблески огня играли на гранях великолепных изумрудов и кроваво-красных рубинов.