Великая игра, стр. 143
Из ответов роквена Бреголаса
«Я понимаю, что вас это интересует в связи с теми самыми событиями в Умбаре. Не знаю, смогу ли я вам помочь. Я не заметил особенной приязни между ними. Госпожа Исилхэрин была хоть и небогата, но аристократка, он же просто дворянин. Более того — она была вдовой, ее муж тогда уже больше года как погиб за морем. А Орхальдор слишком почитал чистоту — и чужую, и свою. Он поначалу просто боялся даже смотреть на нее — ее вдовство было для него священным.
Однако я помню, как он однажды сказал мне, что собирается продать свое собрание ножей. Я изумился — это же немыслимо, чтобы он расстался со своей величайшей драгоценностью! Потом он мимоходом как-то обмолвился, что нужны деньги, чтобы купить дом, куда можно было бы привести жену. О том, что этой женой может быть госпожа Исилхэрин, я и помыслить не мог. Ну да, он был принят в нескольких домах, где и она бывала. Так не только он. Ну, пописывать стихи стал (глупейшие, на мой взгляд). Единый, да кто их в юности не кропает! Ну, а потом все мы получили назначение, и Орхальдор отправился, как и я, в колонии. Я — в армию, он — в Умбар, не так давно ставший нашим. Удивительно, что он совершенно неожиданно для меня согласился на должность младшего офицера таможенной стражи. Это мне казалось слишком уж жалким назначением для него. Хотя нас, закончивших обучение с отличием, было четверо, он был приравнен к нам лишь потому, что оценки выше пока еще не придумали. Или просто официальные документы не терпят отклонений от установленной раз и навсегда формы… Не знаю. Но то, что он был головы на две выше нас в тех дисциплинах, для которых требуется изощренность ума, так это точно. Я окончил обучение с отличием, но сравниться я мог с ним лишь в фехтовании да картографии. Все. Впрочем, сам он всегда считал, что служить государству почетно на любой должности».
Из документов Корпуса Стражи
«Положительные качества. Один из наиболее одаренных и многообещающих выпускников. Очень умен, очень начитан, мыслит весьма незаурядно. Упорен в достижении поставленных целей. Честен до невероятности. Вынослив, прекрасный боец. Верен престолу и отечеству. Может быть рекомендован для исполнения особых поручений.
Отрицательные качества. Замкнут. Не способен поступиться принципами».
Описание внешности и характера (из документов Корпуса Стражи)
«Росту среднего, сложен хорошо, гибок, в движениях легок и быстр. Лицом бел, глаза темно-синие, иногда кажутся черными. Волосы черные, предпочитает носить их собранными сзади, как принято нынче в армии в Южных колониях. Лицом приятен, нос с горбинкой, слегка кривоват, напоминает клюв хищной птицы. Рот крупный, скулы высокие. Брови прямые, густые, сходятся к переносице.
Нравом мрачноват. Порой зол на язык. Близких друзей не имеет, но с людьми сходиться умеет».
Подойти было мучительно трудно. Может, она и не была старше его годами, но уже пережила гораздо больше, чем он. А это делает человека старше своих лет. Ее вдовство одновременно и возносило ее на какую-то странную, почти пьедестальную высоту, и облекало ее незримым непреодолимым доспехом. Поймав себя на сравнении, досадливо устыдился — женщина, доспех, война… Несочетаемо, глупо, так нельзя думать. Женщина выше банальной грязи этой жизни. Даже если женщина дура, дрянь, уродина — она все равно не валяется в той грязи, в которую охотно и с головой ныряет мужчина. Должно же на свете быть хоть какое-то убежище чистоты, убежище от всеобщей грязи?
И все же война — тоже женского рода. И сейчас он чувствовал себя, наверное, как идущий в атаку солдат который уже ни о чем не думает, кроме как о том, чтобы дойти вступить в драку, а там будь что будет.
У нее были удивительно морские глаза, менявшие цвет от серого до зеленого и темно-синего, а порой казались черными, как море ночью. Пожалуй, так и утонешь… А еще она из королевской родни… а кто из знати не королевская родня… хоть где-то да родня, хоть капля крови… смешно, но все равно родня, куда я лезу?
«Куда я лезу?»
— Сударыня, могу ли я просить у вас позволения говорить с вами?
«Я же даже не представлен. Это же против приличий. Сейчас уйдет. Что она будет думать обо мне? Почему мне это важно?»
— Можете. — Сейчас глаза зеленые, с искоркой.
Короткое молчание.
— Вы даже не спрашиваете, кто я, какого рода.
«Единый, какие глупости я несу».
— Для вас важно, чтобы я спросила? Хорошо, честно говоря, я бы хотела это знать.
«Смеется».
— Мое имя Орхальдор, сын роквена Дуйлина из Ниндамоса.
— Мое имя Исилхэрин, дочь Агальдора, сына… это важно? Я могу проследить свою родословную до государя Тар-Менельдура. Но мне не хочется.
— Вы не гордитесь этим родством?
— Я горжусь этим родством. Но оно слишком дальнее, чтобы перечислять, и никакой заслуги в этом родстве нет.
«И о чем говорить дальше?»
Она сама пришла на помощь.
— Я уже не в первый раз вас вижу. Вы родственник госпожи Алмиэль?
— Нет. Ее племянник — мой приятель. Он иногда приглашает меня с собой. — Он собрался с духом, вздохнул и решительно сказал: — И я прихожу с корыстными целями.
— С какими же?
— Сударыня, все очень просто. Есть хочется.
Она весело, долго смеялась. Броня дала чуть заметную брешь.
— Голодом не морят, но разносолами не балуют, так? Мой покойный муж рассказывал.
— Несомненно, он был достойным человеком.
— Он был достойным человеком.
Она опять начала мрачнеть и облекаться в свою броню вдовства. Он очертя голову устремился в крохотную брешь. А ведь можно очень больно удариться. Если не разбиться. Или ударить и разбить. Что тоже будет больно.
— Не сомневаюсь. Но ведь есть другие достойные. И они живы.
Она подняла голову. Губы упрямо сжаты, о взгляд можно уколоться.
— Он заслужил уважения.
— Другие, наверное, тоже его заслуживают?
— Наверное. Но он был моим мужем.
— Что для вас в этих словах важнее — «муж» или «мой»? Только я хотел бы честного ответа.
— А вы считаете, что у вас есть право задавать такие вопросы? Потому что «просто вопрос» для вас не так значимо, как «мой вопрос»?
Он засмеялся.
— Ударом на удар. Простите меня. Но все равно — вы любили мужа?
Госпожа Исилхэрин чуть прищурила холодные синие глаза.
— Хорошо, — спокойно сказала она. — Я уважала его, поскольку он был достоин уважения.
— Наверное, найдутся и другие достойные? Или вы хотите сказать, что уважения был достоин только ваш супруг, поскольку он был — ваш?
— Я хочу сказать, что уважения достоин тот, кто его заслужил, — откровенно усмехнулась она. — Вы — нет. Хотели откровенности? Получите. Вы очаровательный наглец. Это вызывает к вам интерес. Но не вызывает уважения.
Он кивнул.
— Пока — нет. Мне действительно нечем похвастаться. А вот вы — просто олицетворение самохвальства.
— Я? — Госпожа была настолько ошарашена этим заявлением, что даже не успела как следует возмутиться.
— Конечно. Вы кичитесь своей чистотой. Вы боитесь утратить ее. И не понимаете, что медленно эту самую чистоту теряете. «Он был достойным, другого такого не найду буду вечно верна, и все будут взирать на меня и умиляться, и восхищаться. Ах, какая я праведная!» Разве не так.
— Чего. Вы. От меня. Хотите.
— Я хочу узнать — согласитесь ли вы оставить свое вдовство ради другого?
— Ради кого?
— Согласитесь ли вы оставить свое вдовство ради другого?
— Вы имеете в виду себя? — почти ехидно прищурила злые серые глаза госпожа Исилхэрин.
— Я сказал то, что сказал, и хочу ответа.
— А вы имеете право на этот ответ, об этом вы не спросили?
— Никакого права не имею. Я просто спрашиваю.
— Так вот, я отвечаю. Да. Я соглашусь оставить свое вдовство ради другого человека, если сочту его не менее достойным.
— А как вы будете судить?